Грань риска - Кук Робин - Страница 2

— Обязанности женщины в доме…— начала Мерси, но замолчала, остановленная дерзкой настойчивостью Элизабет.

— Я побуждала людей принимать у себя беженцев, — продолжала Элизабет, вытирая руки о закопченный передник. — После прошлогоднего набега на Каско в Мэне мы взяли к себе на воспитание двоих детей. Это было в мае.

Элизабет громко позвала детей, прервав их игру и заставив прийти на кухню, чтобы познакомить с супругой доктора.

Сначала Элизабет представила Мерси Ребекку Шифф, двенадцати лет, и Мэри Руте, девяти лет. Обе девочки осиротели после печального происшествия в Каско, но теперь они выглядели бодрыми и вполне довольными жизнью. Следующей была Джоанна, тринадцатилетняя дочь Рональда от первого брака. Потом настал черед собственных детей Элизабет: десятилетней Сары, девятилетнего Джонатана и трехлетнего Дэниела. И, наконец, Мерси познакомилась с Энн Путнам, двенадцати лет, одиннадцатилетней АбигайльУильямс и девятилетней Бетти Паррис, которые приехали в гости к Стюартам из деревни Салем.

После того, как дети послушно поздоровались с Мерси, им было разрешено вернуться к своим играм. Они ушли, но Мерси успела заметить, что они захватили с собой пару стаканов с водой и сырые яйца.

— Очень странно и удивительно видеть здесь сельских детей, — сказала Мерси.

— Это я попросила своих детей пригласить их, — ответила Элизабет. — Они вместе учатся в школе на Ройал-Сайд. Мне очень не хотелось, чтобы мои дети учились в городке Салем со всеми этими подонками, пустомелями и драчунами.

— Я понимаю вас, — кивнула Мерси.

— Я отправлю этих детей по домам с ржаным хлебом. — Элизабет лукаво улыбнулась. — Это будет лучше, чем просто предлагать их семьям печь черный хлеб.

Мерси кивнула, но промолчала, что несколько задело Элизабет.

— Не хотите попробовать? — спросила она.

— О нет, спасибо, — ответила Мерси. — Мой муж — врач. Он ни за что не станет есть черный хлеб, для него это слишком грубая пища.

Элизабет отвлеклась посмотреть, как выпекается следующая порция хлеба. Мерси, воспользовавшись этим, рассматривала кухню. Она увидела только что изготовленный, буквально из-под пресса, круг свежайшего сыра, на углу плиты стоял кувшин с сидром. Но тут взгляд ее упал на нечто более впечатляющее: на подоконнике стройным рядом были выстроены куклы, искусно сделанные из кусочков раскрашенного дерева и одетые в костюмы, сшитые из маленьких кусочков ткани. Костюмы самые разнообразные — купец, кузнец, добрая женушка, каретник и даже доктор. Врач был одет в строгий черный костюм с белым крахмальным кружевным воротником.

Мерси встала и подошла к окну. Она с любопытством взяла в руку фигурку врача. В грудь куклы была воткнута длинная толстая игла.

— Что это за фигуры? — спросила Мерси с едва скрытой тревогой в голосе.

— Это куклы, которых я делаю для осиротевших детишек, — ответила Элизабет, не прерывая своих дел. Она в это время смазывала маслом корочку свежего хлеба и опять сажала хлебы в печь. — Моя умершая мать, упокой, Господи, ее душу, научила меня делать таких куколок.

— А зачем в сердце этого бедняги воткнута игла? — спросила Мерси.

— Костюм еще не закончен, — объяснила Элизабет. — Я все время забываю, куда кладу иголки, а они так дороги сейчас.

Мерси поставила куклу на место и неосознанно брезгливо вытерла руки. Любая вещь, напоминавшая ей о магии и таинствах, вызывала в ее душе какое-то неудобство. Оставив в покое куклу, она обратила внимание на детей. Внимательно глядя на них, она поинтересовалась у Элизабет, чем занимаются ребятишки.

— Это забава, которой меня еще в детстве научила матушка, — ответила Элизабет, поставив в печь последний каравай хлеба. — Это способ заглянуть в будущее и узнать, что тебя ждет, по форме выпущенного в воду яичного белка.

— Скажите им, чтобы они немедленно прекратили это занятие! — с тревогой воскликнула Мерси.

Пораженная Элизабет широко открытыми глазами уставилась на гостью.

— Но почему? — спросила она.

— Это белая магия, — наставительно изрекла Мерси.

— Это безвредная забава, — ответила Элизабет. — Это просто безобидное занятие для детей, которых жестокий мороз держит взаперти и не позволяет гулять. Мы с сестрой все зимы напролет, помнится, проделывали это в детстве, стараясь узнать, чем будут заниматься наши мужья. — Элизабет рассмеялась. — Конечно, яйца так и не сказали мне, что я выйду замуж за судовладельца и перееду в Салем. Я была уверена, что закончу свои дни женушкой бедного фермера.

— Белая магия питает черную магию, — настаивала Мерси. — А черная магия ненавистна Богу. Это дело рук дьявола.

— То, что мы делали, не повредило ни мне, ни моей сестре, — упрямо произнесла Элизабет. — Моей матери это дело тоже никак не навредило.

— Ваша мать мертва. — Мерси была сурова и непреклонна.

— Да, но…

— Это колдовство, — продолжала Мерси. Кровь бросилась ей в голову, щеки пылали гневным румянцем. — Безвредного колдовства не бывает. И подумайте только, какие тяжелые времена мы сейчас переживаем: война, в минувшем году в Бостоне бушевала оспа. Как раз в прошлую субботу преподобный Паррис сказал нам в своей проповеди, что все эти ужасные беды обрушились на нас потому, что люди перестали исполнять Божий завет и допускают вольности по отношению к своему религиозному долгу.

— Я думаю, что вряд ли детские игры нарушают Божий завет, — проговорила Элизабет. — И мы не отступили от религиозного долга.

— Но заниматься магией — это и есть отступление от долга, — сказала Мерси. — Это похоже на неразборчивую терпимость квакеров.

Элизабет взмахнула рукой, словно отвергая это обвинение.

— В подобных делах я мало что понимаю. Но я не вижу ничего плохого в квакерах — это мирные трудолюбивые люди.

— Вам не следует высказывать такую крамолу. — Мерси начинала злиться. — Дьявол помутил разум квакеров — так говорит преподобный Инкрис Матер. Вам следует прочесть книгу преподобного Коттона Матера «Памятное предупреждение: о сношениях с колдунами и одержимыми нечистой силой». Мой муж купил ее, будучи по делам в Бостоне, я могу дать ее вам почитать. Преподобный Матер считает, что корень всех наших бед состоит в том, что дьявол возжелал вернуть землю Израиля Новой Англии краснокожим.

Обратив свое внимание на не в меру расшалившихся детей, Элизабет крикнула им, чтобы они вели себя тише; от них было слишком много шума. Правда, Элизабет вмешалась в игры детей не столько для того, чтобы одернуть их, сколько для того, чтобы прекратить проповедь Мерси. Однако Элизабет не преминула сказать, что будет очень признательна, если ей удастся прочитать ценную книгу.

— Кстати, о церковных делах, — заявила Мерси. — Не думает ли ваш супруг вступить в сельскую церковную общину? Он один из богатейших землевладельцев, и такой шаг люди бы очень одобрили.

— Не знаю, — ответила Элизабет. — Мы никогда не разговаривали с ним на эту тему.

— Мы очень нуждаемся в помощи, — сказала Мерси. — Семейство Портеров и их друзья отказались платить свою долю расходов преподобного Парриса. Когда возвращается ваш муж?

— Весной, — ответила Элизабет.

— Зачем он отправился в Европу? — спросила Мерси.

— Он занят постройкой каких-то новых невиданных кораблей — они называются фрегатами. Муж говорит, что эти суда могут обороняться от французских морских разбойников и карибских пиратов.

Коснувшись ладонями остывающих караваев хлеба, Элизабет позвала детей за обеденный стол. Когда они расселись по местам, она спросила их, не хотят ли они попробовать свежего теплого хлеба. Отведать редкого блюда захотели Энн Путнам, Абигайль Уильяме и Бетти Паррис. Собственные ее дети только недовольно повертели носами при таком предложении. Открыв дверь на лестницу, ведущую в погреб, в углу кухни, Элизабет послала Сару спуститься за маслом.

Мерси очень заинтересовалась люком, ведущим в погреб.

— Это придумал Рональд, — объяснила Элизабет. — Дверь устроена, как корабельный люк. Мы можем попасть из кухни в погреб, не выходя на улицу.