Незабываемые ночи - Эшли Дженнифер - Страница 38

— Конечно, мне нужна твоя поддержка. Мы должны поддерживать друг друга.

— У меня не осталось сил на поддержку. У меня ничего не осталось. Я совершенно пустая. А тебя не было рядом. Господи, ты так был мне нужен, а тебя не было!

Изабелла отвернулась, прижав руки к животу, в угасавшем свете дня ее яркие волосы горели, как пламя.

— Я знаю, — выдавил Мак. — Знаю. Но это произошло так неожиданно, любовь моя. Впереди еще было много месяцев; никто из нас не мог знать, что это случится.

— Ты бы знал, если бы был тогда на балу вместе со мной. Если бы ты был в Лондоне. Если бы несколько недель назад ты не исчез, даже не потрудившись сказать мне, куда собрался.

— Так что, меня теперь на привязи держать? — вскипел Мак. — Ты же знаешь, почему я уехал: мы почти все время ссорились. Тебе необходимо было отдохнуть от меня.

— Это ты так решил. В полночь, не сказав ни слова. А может, мне надо было, чтоб ты остался. Может, я бы предпочла ссориться с тобой, чем прислушиваться к тишине в доме и знать, что ты за сотни миль отсюда. Ты когда-нибудь спрашиваешь меня? Нет, ты просто исчезаешь и пытаешься помириться со мной, привозя глупые подарки, когда вообще соизволишь появиться дома.

О Господи, она довела его до безумия сильнее, чем любая другая женщина за всю его жизнь. Нет, сильнее, чем любой другой человек, женщина или мужчина, и это даже не обсуждается.

— Изабелла, мой отец убил собственную жену. Тряс до тех пор, пока у нее не сломалась шея. Почему? Потому, что они спорили, а он был пьян и не контролировал свой гнев. Ты думаешь, я хочу, чтобы это случилось? Ты думаешь, я хочу в один прекрасный день выйти из ступора и понять, что ударил тебя?

— О чем ты говоришь? — Изабелла в ужасе смотрела на Мака. — Ты никогда даже пальцем до меня не дотронулся.

— Потому что я всегда исчезал, прежде чем это могло случиться.

— Господи, Мак, ты говоришь, что уезжаешь всякий раз, потому что хочешь ударить меня?

— Нет!

Мак никогда не мог даже представить себе такого, но он всегда боялся, что в нем проснется ярость отца, который избивал и унижал его и братьев. Он отправил Йена в приют, потому что тот был единственным свидетелем истинной причины смерти матери, и наказывал Мака за желание — за потребность — писать картины.

— У меня нет желания ударить тебя, Изабелла. И никогда не было.

— Тогда почему?

— А что, каждое свое действие муж обязан объяснять жене?

К Маку вернулось прежнее раздражение.

— Обязан, если женился на ней.

— Ох, моя маленькая дебютантка, — Маку вдруг захотелось смеяться, — какие у тебя коготки.

— Спасибо большое. Я не хочу, чтобы ты дразнил меня или оставлял одну для моей же пользы. Я хочу, чтобы у меня была нормальная семья. Разве я прошу слишком многого?

— Ты имеешь в виду такую семью, когда я целый день провожу в клубе, а за ужином ворчу, прикрывшись газетой? Мне потребуется любовница, потому что у тебя не будет никакого интереса к низменным удовольствиям жизни. Ты станешь тратить все мои деньги на покупки бесполезных вещей и будешь рада, что я не путаюсь под ногами. Такую семью ты желаешь иметь?

Мак выдохся, надеясь, что Изабелла наконец улыбнется, но, судя по ее лицу, она рассердилась еще больше.

— Это твоя обычная позиция: все или ничего. По твоему, у нас должен быть либо бурный и скандальный брак, либо ты можешь совсем не обращать на меня внимания. А ты никогда не думал, что у нас может получиться что-то другое, более разумное?

— Нет. — Мак сжал кулаки, стараясь успокоиться. — Понимаешь? Мы спорим обо всем. Мы или любим друг друга, или кричим на весь дом. Я уезжаю, потому что для тебя это должно быть слишком утомительно. Если ты волнуешься, что я убегаю к другим женщинам…

— Об этом я не волнуюсь. Йен сказал бы мне.

— Ах да, Йен. Твой охранник и мой стражник. Дорогой Йен, который всегда рядом с тобой.

— Ради Бога, Мак, я надеюсь, ты не ревнуешь меня к нему? У него даже в мыслях никогда не было предать тебя.

— Ну конечно, я не ревную.

«Или все-таки ревную?» — подумал Мак. Он не боялся, что Йен попробует соблазнить Изабеллу, потому что брат был человеком другого склада. К тому же естественные потребности собственного тела Йен удовлетворял с куртизанками, но никогда не испытывал влюбленности ни в одну женщину. Мак сомневался, что Йен знал, что это такое. Но для Изабеллы он был хорошим другом, возможно, даже лучшим, чем сам Мак. И это терзало его.

— Кажется, ты предпочитаешь, чтобы рядом с тобой был он.

— Потому что он — здесь. Тебя никогда нет рядом, за исключением тех случаев, когда это удобно тебе. И то лишь затем, чтобы попытаться шокировать меня или показать своим друзьям, что у твоей прелестной дебютантки есть мужество принимать твоих друзей такими, какие они есть. С тобой нет… спокойной жизни.

— Упаси меня Боже от спокойной жизни. Это ассоциируется с трясущимися стариками в клубах и безликими комнатными туфлями. Но для этого я и уезжаю, дорогая, чтобы позволить тебе пожить спокойно.

Во время спора Мак понял, что на этот раз легкого прощения добиться не получится. Изабелла не подойдет к нему, не улыбнется и не скажет, что рада видеть его, несмотря на обстоятельства. Не будет жарких объятий в постели, женского смеха рядом, пока он будет вспоминать, как хорошо ему вместе с женой.

На этот раз прием будет холодным.

Мак отступил назад и поднял руки, демонстрируя полную капитуляцию.

— Я попросил прощения, Изабелла. Мне искренне жаль. Если бы существовал способ знать, что так случится, я был бы рядом. Тебе необходимо отдохнуть и прийти в себя, я понимаю. Пошли за мной опять, когда захочешь видеть.

С этими словами Мак повернулся и ушел. Он спустился по лестнице, вышел из дома и, дойдя пешком до станции, сел на поезд в Шотландию. Там он стал активно заливать горе виски и ждать письма от Изабеллы.

Но это письмо так и не пришло.

Мысли о прошлом наконец отпустили Мака, и он вернулся в настоящее. Он стоял в детской комнате Эйми, удерживая Изабеллу в своих объятиях и видя, как даже слабый солнечный луч заставляет блестеть мягкие завитки волос у нее над ухом.

— Изабелла, — прошептал он, — я такой эгоист, такой подлец. Ты веришь, когда я говорю тебе, что теперь понимаю это?

— Это было давно.

Изабелла рассматривала налет сажи на подоконнике снаружи.

— И ты обо всем забыла? Сомневаюсь, любовь моя.

— С этой частью нашей жизни покончено. Гнев, взаимные обвинения, боль… Я не хочу переживать это заново.

— Я тоже не хочу пережить это еще раз. — Мак тихонько поцеловал ее за ухом. — И не хочу, чтобы тебе приходилось прощать меня. Ты поняла? Никогда не прощай меня.

— Мак…

— Выслушай меня. Когда я сказал, что хочу, чтобы ты опять была в моей жизни, я имел в виду, что хочу вернуть все, что я забрал у тебя.

— Но ты ничего у меня не забирал.

— Я любил и обожал тебя, но выжимал из тебя все соки, заставлял тебя страдать. Я любил то, что ты мне давала: твое восхищение, твое признание, твою любовь, твое прощение. Я забывал любить тебя ради тебя самой.

— А теперь ты изменился?

— Мне хотелось бы думать, что это так, — серьезно ответил Мак, услышав скептические нотки в голосе Изабеллы. — И хочу исправить все то, что я успел натворить.

— Давай не будем говорить об этом прямо сейчас, Мак, — с блестящими от слез глазами попросила Изабелла. — Пожалуйста, не сейчас.

Мак кивнул. Нет, все-таки какой же он идиот! Ждать восхищения от Изабеллы произошедшими в нем переменами, когда ее явно тревожит что-то другое. Не это ли истинное наказание для него? Видеть, как женщина, с которой он обошелся так низко, остается равнодушной к его попыткам загладить собственную вину?

— Эйнсли прислала мне письмо, — сказала вдруг Изабелла. — Оно уже ожидало меня, когда я вернулась из поездки по магазинам.

В эту минуту Маку было наплевать на все, кроме Изабеллы, но он все же заставил себя отреагировать: