Незабываемые ночи - Эшли Дженнифер - Страница 23

Леди Дей пришла только шестой. Жокей погладил ее по холке, когда она с галопа перешла на легкий галоп и потом пошла рысью, как будто хотел дать ей понять, что из-за проигрыша не стал любить ее меньше. Маку хотелось обнять и успокоить Изабеллу.

— Ну хорошо, Йен, — в раздражении обратилась к нему Изабелла, — как, скажи пожалуйста, ты узнал, что Леди Дей проиграет, увидев цвет жокейского камзола?

Йен молчал, погрузившись в раздумья. Он наблюдал за лошадьми, которые ходили рысью вдоль дальней кромки ипподрома.

— Он хотел сказать, что лошадь была недавно продана, — подал голос Харт. — Несколько месяцев назад ее купил лорд Пауэлл. Скорее всего она не привыкла к новому окружению, к новому режиму, к новому жокею. Не следовало выставлять ее на скачки сегодня. У нее нет желания.

— Ты не мог объяснить мне это раньше, Харт Маккензи? — потребовала Изабелла, но тут же смягчилась: — Бедняжка, не надо было заставлять ее.

Если кто и знал о смущении молодой женщины, вырванной из семейного круга и помещенной в незнакомое окружение, так это Изабелла.

— Не хотел мешать твоему веселью, — улыбнулся Харт. — И тебе урок, что не послушала Йена.

Изабелла показала Харту язык и повернулась к Йену.

— Прости, мне не следовало сомневаться в твоих знаниях.

Йен коротко взглянул на нее, и Мак увидел, как он еще крепче обнял Бет за талию, стараясь найти в ней поддержку.

Йен не всегда принимал поддразнивание и добродушное подшучивание, которое являлось в его семье делом обычным. Слова для него будто витали в воздухе, и только потом он мог уловить и понять их смысл. Он со смущенным видом слушал, прежде чем вклиниться в непонятную на первый взгляд разноголосицу со своим резким замечанием. Можно было подумать, что Йен глуповат, но Мак знал, что его брат — поразительно сложный человек, обладающий замечательным умом. Бет распознала это с самого начала, и Мак обожал ее за это.

Лошади Кэмерона участвовали в двух следующих заездах и всякий раз выигрывали. К Изабелле вернулся прежний энтузиазм, и они с Бет своими возгласами поддерживали семейное чувство гордости. Кэмерон оставался внизу у ограды, как встревоженный отец, наблюдая, как его лошади галопом приближаются к финишу.

Дэниел прыгал и танцевал рядом, напоминая всем присутствующим, что лошади Маккензи — самые лучшие. Кэма больше интересовало состояние лошадей, а Дэниел обожал выигрывать.

— Отличное выступление, — счастливым голосом сказала Изабелла после третьего заезда. — А теперь, Бет, пойдем выпьем чаю и поедим чего-нибудь.

— Разве больше заездов не будет?

— Мы вернемся и потом посмотрим еще, но в программу Сент-Леджера входит гуляние. Нас должны все увидеть, иначе зачем же мы потратили столько времени на эти шляпки?

Бет засмеялась, и они, взявшись за руки, покинули ложу. Йен открыл им дверь и двинулся следом, держась на шаг позади.

Мак собрался выйти следом за ним, но его остановила рука Харта, которую он положил Маку на плечо.

— Пойми, дорогой, у меня нет настроения слушать сейчас твои нотации, — нетерпеливо заметил Мак, видя, как исчезают из виду Бет с Изабеллой. — Как только я опять прижму Изабеллу к своей груди навсегда, тогда можешь меня запугивать. Но только не сейчас.

— Я собирался сказать, как рад опять видеть тебя с ней, — сухо заметил Харт. — Тебе потребуется много времени, чтобы вернуть доверие Изабеллы, но то, что она вообще разговаривает с тобой, дает мне надежду.

Мак, удивившись, повернулся к брату. Они с Хартом были одного роста, и Мак смотрел прямо в глаза Харту. В них отражалось и бремя герцогства, и ответственность за братьев, и его собственное несчастливое прошлое, а еще едва заметный намек на облегчение. Мак и не подозревал, что напряженность между ним и Изабеллой так тревожила Харта.

— С годами ты становишься сентиментальным, — пошутил Мак. — Что же так тронуло твое сердце?

— Потеря.

Харт как-то странно моргнул глазами, и Мак закрыл рот. Многолетняя любовь Харта умерла при трагических обстоятельствах, и Харт переживал. Он никогда ни словом не обмолвился об этом, но Мак знал, что он горевал по ней.

— Если что и тронуло мое сердце, так это счастье, которое излучает Йен. — К Харту вернулось самообладание. — Я уж и не думал, что когда-нибудь увижу это.

— Я — тоже.

Мак действительно был рад за Йена. Он и жалел, и защищал младшего брата, который несколько лет провел в приюте, куда его поместил их злобный отец. Но Йен недавно обрел радость жизни, которая ускользнула от Мака. Йен был теперь мудрым человеком.

— В этот раз не упускай, — вдруг резко сказал Харт. — Цени то, что у тебя есть, и держись за это. Никогда не знаешь, когда можешь все потерять.

— Ты говоришь так исходя из собственного опыта?

Когда Харт сделал предложение Элеоноре, он был настолько в ней уверен, что, когда она его бросила, все удивились. Но может быть, это и не удивительно вовсе. Такого самоуверенного типа, как Харт, трудно было выносить.

— Совершенно верно. Учись на моих ошибках. — Харт сурово посмотрел на Мака. — И не совершай собственных.

— Есть, сэр! — ответил Мак, и Харт отпустил его.

— Просто сногсшибательно.

Изабелла поднесла ко рту полную ложку взбитых сливок, смакуя их нежный вкус. Ей не понравилось, что на ум сразу же пришли воспоминания о том, как в своей гостиной она слизывала такие же сливки с возбужденной плоти Мака. Тогда вид его напряженно выступающей плоти вызвал в ней такую волну ощущений, которых она давно уже не испытывала.

— Восхитительно, — согласилась с ней Бет. — Я знаю, что это звучит легкомысленно, но, кажется, обстановка роскоши доставляет мне удовольствие.

Вряд ли сидение на скамейках в тесном шатре можно было назвать роскошью, но Бет выросла в бедности. Чай в изящных чашках с пирожными и сливками, красивые платья и шляпки — все это должно было казаться ей порочным. Бет происходила из мелкопоместного дворянства, и манеры, которым она научилась у своей давно умершей матери, были безупречными.

— Наши джентльмены выглядят отлично, правда?

Бет аккуратно откусила кусочек пирожного и посмотрела по сторонам.

Изабелла взглянула на Мака и Йена, стоявших неподалеку. Они действительно выглядели великолепно. Два высоких рыжеволосых шотландца в черных куртках и килтах. У Мака и Йена была небольшая разница в возрасте: Йену — двадцать семь, Маку — тридцать.

Будучи девчонкой, Изабелла смеялась, представляя мужчин в юбках, но когда впервые увидела Мака в килте, ее мнение изменилось самым коренным образом. В килте Мак являл собой впечатляющее зрелище.

Мак насмешливо улыбнулся Изабелле, как будто именно она была той ложкой сливок, которую он хотел съесть, и у нее заколотилось сердце.

Возможно, но только возможно, Мак изменился. Он больше не бормотал нечленораздельных слов, как это было раньше, в нетрезвом состоянии, его речь больше не отличалась сумбурностью, а поведение — непредсказуемостью. Нет, ей не хотелось, чтобы Мак был абсолютно предсказуем, но теперь, когда он говорил с ней, Изабелла была уверена, что его внимание сосредоточено на ней, а вовсе не на его последней картине или на какой-нибудь проделке, которую он учинил с друзьями. Теперь его мысли не тонули в парах виски. Он не пил три года, как сказали Изабелле его братья. Она слышала, что его бросили многие друзья, посчитав, что трезвый, здравомыслящий Мак недостаточно интересен для них. Эгоистичные подхалимы.

Но теперь Мак казался слишком подавленным, в его глазах, даже когда он шутил, таилась глубокая грусть.

«Неужели это из-за меня?» У Изабеллы сжалось сердце. Она знала, что своим уходом причинила ему боль. Ей тоже было больно, но в тот момент она думала, что другого выбора у нее нет. Вот только понимание того, сколько боли она причинила Маку, делало ее несчастной.

— М-м-м, — Бет отставила в сторону свою тарелку и прижала руку к груди, — кажется, я съела лишнее.

Изабелла уже собиралась пошутить, что ей и положено есть за двоих, но, увидев лицо Бет, она вскочила на ноги и начала звать Йена.