Десять поверженных - Кук Глен Чарльз - Страница 11

Человек прошел к нам, минуя слугу, как будто того вообще не существовало. В его движениях была какая-то отрывистость и напряженность.

Это давало повод предположить, что он еще не оправился после недавних ран.

– Капитан?

– Добрый день, садитесь.

Тучный генерал отвалился от целого выводка высших офицеров, стоявших в обществе молодой стройной женщины. Он сделал несколько шагов в нашу сторону, но остановился. Ему не терпелось выказать свое предубеждение по отношению к нам.

Я узнал его. Лорд Джалена. Он забрался так высоко, как только можно, если ты не один из Десяти, Которые Были Повержены. Его лицо покраснело, и он тяжело дышал. Если Капитан и заметил его, то сделал вид прямо противоположный.

– Джентльмены, это… Ворон. Он хочет присоединиться к нам. Это не настоящее имя. Но неважно. Вы все тоже соврали. Представьтесь все и задавайте вопросы.

Что-то странное было в этом Вороне. Мы его гости. Наверное. Манерами он не походил на уличного нищего, хотя выглядел таким потрепанным, что хуже некуда.

Подошел Лорд Джалена. Его дыхание почти перешло в хрип. Хотел бы я заставить таких свиней, как он, испытать хотя бы половину того, на что они обрекают свои войска. Он хмуро посмотрел на Капитана – Сэр, – сказал он между двумя хрипами – ваши связи таковы, что вас мы не можем не принимать во внимание но… Сады – для изысканного общества. Так повелось двести лет назад Мы не допустим…

Капитан изобразил шутливую улыбку – Я гость, милорд, – ответил он коротко – Если вам не нравится мое общество, пожалуйтесь моему хозяину, – и он показал на Ворона. Джалена обернулся.

– Сэр… – глаза и рот у него округлились. – Ты! Ворон смотрел на Джалену. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Краска покинула физиономию толстяка. Он почти с мольбой взглянул в сторону своей компании.

Потом опять посмотрел на Ворона. повернулся к Капитану. Его рот двигался, но ни слова не вылетало из него.

Капитан подошел к Ворону Ворон принял эмблему Ловца Душ. Он прикрепил ее у себя на груди Джалена побледнел еще больше Он отошел назад – Похоже он тебя знает – сказал Капитан – Он думает что я умер Джалена вернулся к своей компании Он бессвязно бормотал что-то и показывал пальцем Люди с бледными лицами смотрели в нашу сторону Произошел короткий спор, затем все они покинули сад. Ворон ничего не объяснил. Вместо этого он заявил – Может, перейдем к делу?

– Потрудись объяснить, что это значит Я имею в виду то, что сейчас произошло, – голос Капитана приобрел опасную мягкость.

– Нет.

– Подумай хорошенько. Твое присутствие может оказаться опасным для всей Гвардии.

– Нет. Это личные проблемы. Они не будут вас беспокоить.

Капитан подумал. Он не из тех, кто лезет в прошлое человека. Без причины. Но Капитан решил, что причина есть.

– Как ты можешь сделать так, чтобы они нас не беспокоили? Совершенно ясно, что ты что-то значишь для Лорда Джалены.

– Не для него. Для его друзей. Это старая история. Я устрою все это, прежде чем присоединиться к вам. Пять человек должны умереть, чтобы эта история завершилась.

Это казалось очень интересным. О, запах тайны и темных делишек, надувательство и месть. То, что надо для хорошей байки.

– Я – Костоправ. Какие-то особые причины, чтобы скрывать эту историю?

Ворон повернулся ко мне, без сомнения, с полным самообладанием.

– Это личное. Она стара и позорна. Я не хочу об этом говорить.

– В таком случае, я не могу голосовать за то, чтобы его приняли, сказал Одноглазый.

По каменной дорожке спустились двое мужчин и женщина; они остановились, оглядывая то место, где только что была компания Лорда Джалены. Опоздавшие?

Они были удивлены. Я наблюдал, как они это обсуждают.

Элмо голосовал как и Одноглазый. Лейтенант тоже.

– Костоправ? – спросил Капитан. Я проголосовал за. Я учуял тайну и не хотел, чтобы она уплыла.

– Кое-что я знаю, – сказал Капитан Ворону, – поэтому я голосую вместе с Одноглазым. Во имя Гвардии. Я хотел бы, чтобы ты был с нами. Но…

Устрой свои дела до нашего отхода.

Опоздавшие направились к нам. Хотя они и шли, задрав носы, но явно с намерением узнать что-нибудь о своих друзьях.

– Когда вы уходите? – спросил Ворон. – Сколько у меня времени?

– Завтра. На рассвете.

– Что? – спросил я.

– Постойте, – сказал Одноглазый, – как это? Даже Лейтенант, который никогда не задавал вопросов, сказал:

– Мы полагали, что у нас есть пара недель, – он нашел себе подругу, впервые с тех пор, как я его знаю.

Капитан пожал плечами.

– Мы понадобились им на севере. Хромой потерял крепость. Ее захватил повстанец по имени Кочерга. Опоздавшие подошли. Мужчина задал вопрос:

– Что стало с собранием в гроте Камелия? Голос у него был какой-то жалобный и гнусавый. Мои кулаки сжимались. От него отдавало таким высокомерием и презрением, какого я не встречал с тех пор, как вступил в Черную Гвардию. В Берилле люди никогда не говорили таким тоном.

Здесь, в Опале, не знают Черную Гвардию, сказал я себе. Пока не знают.

Этот голос произвел на Ворона такое же впечатление, какое бывает от удара доской по затылку. Он замер. На какое-то мгновение выражение его глаз стало просто ледяным. Затем уголки губ тронула улыбка. Такой злой улыбки я в жизни еще не видел.

– Я знаю, почему у Джалены начался приступ расстройства желудка, прошептал Капитан.

Мы неподвижно сидели, прикованные надвигающейся угрозой смертельной развязки. Ворон поднимался, медленно разворачиваясь. Эти трое увидели его лицо.

Жалобный голос стал задыхаться. Его спутник затрясся. Женщина открыла рот. Оттуда не вылетело ни звука…

Я не знаю, откуда у Ворона появился нож. Он двигался так быстро, что трудно было уследить. Из перерезанного горла жалобного голоса хлынула кровь.

Его приятеля сталь достала в сердце. А Ворон уже сжимал левой рукой горло женщины.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. Женщина не ожидала прощения.

Ворон сжал горло еще сильнее и поставил ее на колени. Ее лицо побагровело, раздулось. Язык вывалился изо рта. Она схватила Ворона за запястье, содрогаясь всем телом. Он поднял ее и смотрел в глаза до тех пор, пока они не закатились и женщина не осела. Она еще раз содрогнулась. Умерла.

Ворон отдернул руку. Он уставился на эти негнущиеся дрожащие клещи.

Лицо его было мертвенно бледным. Он сдался охватившей его дрожи.

– Костоправ! – дернулся Капитан. – Ты что, не претендуешь больше на звание врача?

– Да. Иду.

Люди отреагировали на происшедшее. Весь сад наблюдал. Я осмотрел жалобный голос. Мертв, как камень. Как и его дружок. Я повернулся к женщине.

Ворон опустился на колени. Он держал ее левую руку. В глазах его стояли слезы. Он снял золотое обручальное кольцо и положил в карман. Больше он ничего не взял, хотя у женщины драгоценностей было на целое состояние.

Я поймал его пристальный взгляд. В его глазах опять был лед.

– Я не хочу показаться трусом, – тихо сказал Одноглазый, – но почему бы нам не смотаться наконец отсюда?

– Мысль неплоха, – сказал Элмо и двинул вперед, реализуя ее.

– Давайте, шевелитесь! – прикрикнул Капитан. Он взял Ворона за руку.

Я потащился следом.

– Я улажу свои дела до заката, – сказал Ворон. Капитан посмотрел назад.

– Да-а, – это было все, что он сказал. И я думал так же. Но мы выйдем из Опала без него.

В эту ночь Капитан получил несколько отвратительных посланий.

– Эти трое, должно быть, только часть компании, – больше он ничего не сказал.

– У них были эмблемы Хромого, – сказал я, – и вообще, в чем тут дело? Кто он такой, этот Ворон?

– Тот, кто не поладил с Хромым. С кем поступили нехорошо и оставили умирать.

– А о женщине он что-нибудь рассказывал? Капитан пожал плечами. Я понял это как нет.

– Бьюсь об заклад, она была его женой. Может, она предала его.

Такого рода вещи общеупотребимы здесь. Конспирация, наемные убийцы и открытые грабежи. Все прелести упадка и морального разложения. Леди ничью активность не подавляет полностью. Наверное, эти игры ее забавляют.