Таинственный цилиндр - Куин (Квин) Эллери - Страница 4

Невысокий директор, пытаясь освободиться, лепетал:

– О, мадам, я прошу вас! Поверьте мне, полицейский знает, что делает. Здесь убили человека, дело серьезное. Поймите же! Как директор театра, я вынужден следовать его указаниям… Успокойтесь и потерпите немного…

Он вырвался и ускользнул, прежде чем она успела что-либо возразить.

Доил, дико жестикулируя, стоял на сиденье кресла и громогласно вещал:

– Я же сказал, чтобы вы сели на свои места и сохраняли спокойствие, вот вы, которые здесь столпились. Мне без разницы, мэр города вы или не мэр… Вон вы, там, с моноклем! Оставайтесь сидеть на месте! Или вам помочь? Усадить? Вы что, не понимаете, что случилось? А ну-ка закройте рты, говорю!

Он спрыгнул на пол и тихо выругался, вытирая пот со лба под форменной фуражкой.

Во всем этом столпотворении, когда весь зал кипел, как огромный котел, когда с балкона, вытягивая шеи, люди тщетно пытались увидеть, что же происходит внизу, никто уже не обращал никакого внимания на сцену. Актеры машинально произнесли еще несколько реплик, но они совершенно лишились смысла перед лицом драмы, разыгрывающейся в зале. Занавес медленно опустился, прервав на полуслове вечернюю беседу героев пьесы. Актеры, бурно обмениваясь впечатлениями, поспешили к выходу со сцены. Как и зрители, они хотели быть поближе к месту происшествия.

Полная дама в годах, одетая в платье кричащих цветов – одаренная актриса из Англии, Хильда Оранж, игравшая «содержательницу бара мадам Мерфи»; стройное грациозное существо, «уличная девица Нанетта» – актриса Эва Эллис, исполнявшая главную женскую роль в пьесе; Джеймс Пил, высокий и сильный – «главный герой» в «Играх с оружием», облаченный в грубый твидовый пиджак и кепку с козырьком; Стивен Барри, элегантный молодой мужчина во фраке – он изображал молодого человека из великосветских кругов, попавшего в лапы банды; Люсиль Хортон – за роль «королевы улицы» критики, которых едва ли что-то могло пронять в этом провальном сезоне, удостоили ее целого водопада хвалебных слов в превосходной степени; пожилой мужчина с острой бородкой, безукоризненный фрак и цилиндр которого свидетельствовали о незаурядном таланте мистера Л. Ле Брюна – специально ангажированного художника по костюмам для «Игр с оружием»; грузный «злодей», выражение лица которого, еще недавно столь устрашающее на сцене, сейчас выдавало растерянность, поскольку он наблюдал за вышедшей из-под, контроля толпой зрителей – короче, здесь был практически весь актерский ансамбль спектакля, в гриме, в париках, в пудре.. Впрочем, некоторые из актеров быстро достали носовые платки, удалили наскоро грим за занавесом; и спустились со сцены по лестнице в зал, чтобы по центральному проходу добраться до эпицентра волнения.

Новая суматоха – теперь уже у главного входа в зал – привлекла к себе всеобщее внимание. Многие, несмотря на запреты Доила, встали, чтобы лучше видеть происходящее. В зале с дубинками наготове появился отряд полиции. У Доила вырвался вздох облегчения, когда он увидел высокого мужчину в штатском, который отдавал команды.

– Что тут стряслось, Доил? – спросил тот, обводя недоверчивым взглядом зал. Полицейские, прибывшие с ним, оттесняли толпу зрителей в конец зала, за ряды кресел. Некоторые зрители, покинувшие свои места, попытались было вернуться на них, но их остановили и заставили присоединиться к негодующей компании за креслами.

– Похоже на то, что этот человек был убит, сержант, – сказал Доил.

– Так. – Мужчина в штатском без особого любопытства поглядел на единственного человека в театре, сохранявшего полное спокойствие, – тот лежал у их ног, лицо закрыто рукой в черном рукаве, ноги неестественно вытянуты под сиденья переднего ряда. Вся его поза была беспомощной и жалкой.

– Положили из ствола? – спросил Доила вновь прибывший, продолжая между тем оглядывать зал.

– Похоже, что нет, сэр, – ответил полицейский. – Первым делом я позаботился, чтобы его осмотрел врач– тут один нашелся среди зрителей. Он полагает, что смерть наступила от яда.

Сержант хмыкнул.

– А это кто? – пробурчал он, указывая на дрожащего Пьюзака, который все еще стоял рядом с Дойлом.

– Парень, который обнаружил труп, – ответил Доил. – С тех пор он не сходил с этого места.

– Хорошо.

Сержант обернулся к большой группе людей, которую оттеснили полицейские, и она стояла теперь в нескольких метрах сзади.

– Кто здесь директор театра?

Панцер сделал шаг вперед.

– Я – Велье, сержант-детектив из управления полиции, – коротко представился человек в штатском. – Вы что же, так ничего и не предприняли, чтобы успокоить эту шумную толпу идиотов?

– Я старался изо всех сил, сержант, – пробормотал директор театра, заламывая руки. – Но они, кажется, озлоблены. Их, возможно, как-то задело, как тут действовал офицер полиции.

Он, как бы извиняясь, указал на Доила.

– Я думаю, нельзя было ожидать от них, что они останутся на своих местах, как будто ничего не случилось.

– Хорошо, мы позаботимся об этом, – прервал его Велье.

Он отдал какой-то краткий приказ полицейскому, который стоял рядом с ним.

– Ну ладно… – Он вновь повернулся к Дойлу. – А как обстоит дело с выходами? Вы что-нибудь предпринимали в этом направлении?

– Разумеется, сэр, – улыбнулся довольно полицейский. – Я поручил мистеру Панцеру поставить у каждой двери билетера. Они так и так стояли там весь вечер. Но я решил просто убедиться наверняка.

– Тут вы поступили правильно. И никто не пытался выйти из зала?

– Думаю, что могу ручаться за это, – со скромным видом включился в разговор Панцер. – Сама пьеса такова, что требует присутствия билетера перед каждой дверью. Специально для создания атмосферы спектакля. Пьеса – про преступников, со стрельбой, множество криков на сцене и тому подобных дел. И охранники в форме у всех выходов еще усиливают общее напряжение. Я легко мог бы выяснить для вас, пытался ли…

– Мы сами позаботимся об этом, – сказал Велье. – Доил, кого вы просили вызвать сюда?

– Инспектора Квина, – ответил Доил. – Я велел позвонить в управление полиции Нельсону, агенту по рекламе.

Велье не преминул улыбнуться.

– Ну вы просто обо всем подумали, правда? Ладно, а что там у нас с трупом? Кто-нибудь прикасался к нему с того момента, как этот парень его обнаружил?

Человек, весь сжавшийся от железной хватки Доила, так и выпалил, всхлипывая:

– Я.., я только нашел его, господин офицер. Богом клянусь, я…

– Ну, ладно, ладно, – холодно сказал Велье. – Но держите язык за зубами, ясно? Что вы вообще расклеились? Возьмите себя в руки! Так что. Доил?

– Трупа никто не касался, с тех пор, как я встал здесь, – ответил Доил не без гордости. – Разумеется, кроме доктора Статтгарда. Я вызвал его из публики, чтобы он установил смерть этого человека. Он сделал это, и с тех пор никто к телу не приближался.

– Вы проявили служебное рвение, не так ли, Доил? Я позабочусь, чтобы вам не пришлось пожалеть об этом, – сказал Велье.

Он резко повернулся к Панцеру – так резко, что тот испуганно отшатнулся.

– Вам, господин директор, лучше пойти на сцену и обратиться к публике. Скажите, пусть вся компания остается там, где она есть, пока инспектор Квин не отпустит всех по домам, ясно? Скажите им, что жаловаться не имеет смысла. Жалобы только отнимают время. Они будут задерживать сами себя. Объясните им, кроме того, что все они должны оставаться на местах, и что каждый, кто сделает хотя бы одно подозрительное движение, пусть пеняет на себя.

– Ладно.., ладно.. Бог мой, какая катастрофа! – простонал Панцер, направляясь к центральному проходу, чтобы выйти на сцену.

В этот миг через дверь в конце зала быстро вошла небольшая группа людей и сомкнутым строем зашагала по ковру.

ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой один Квин работает, тогда как другой предается созерцанию

Если судить по внешнему виду, инспектор Ричард Квин не представлял собой ровно ничего особенного. Это был невысокий пожилой мужчина, с приветливым лицом, изборожденным морщинами. При ходьбе он слегка наклонялся вперед и имел несколько задумчивый вид, которому вполне соответствовали пышная седая шевелюра, усы, слегка затуманенные серые глаза и худые, интеллигентные руки.