Лицом к лицу (пер. Гуляева) - Куин (Квин) Эллери - Страница 30

– Заявляю протест! – взвыл районный прокурор. – Недобросовестный намек! Еще немного, и он начнет расписывать жестокие методы полиции при самом заурядном допросе!

– Сядьте на свое место, господин прокурор! – вздохнул судья. – Мистер Френкель, будьте добры должным образом формулировать свои вопросы. Я уже устал напоминать вам. Никакие показания, полученные под давлением на свидетеля со стороны полиции, учитываться не могут.

– Прошу прощения, Ваша Честь, – смиренно заявил Юри Френкель. – Я только хотел подчеркнуть, что свидетель дает показания не в результате подкупа со стороны защиты, а в результате допроса с пристрастием в…

– Зачем употреблять такие слова, как «допрос с пристрастием»?! Задавайте свои вопросы, задавайте!

– Слушаюсь, Ваша Честь! А теперь, мистер Хэтвей, я хотел бы попросить вас припомнить некие события, случившиеся в ночь со среды на четверг, тридцатого декабря прошедшего года.

Все присутствующие в зале суда – присяжные, пресса, зрители – настороженно встрепенулись, как будто каждый сказал себе: «Вот оно! Начинается!» Однако толком еще нельзя было догадаться – что именно… Но, подготовленные намеками Френкеля, все уже предвкушали нечто роковое, способное оказаться для обвиняющей стороны чем-то вроде удара ниже пояса. Даже судья вытянул шею. Ведь среди «неких событий» в ночь со среды тридцатого декабря на четверг был и неожиданный переход Джи-Джи Гилд в мир иной.

– Припоминаете ту ночь, мистер Хэтвей?

– Ну да! – с готовностью подтвердил Маггер, словно стоял на исповеди.

– С тех пор прошло уже довольно много времени. Что заставляло вас все это время помнить события вышеупомянутой ночи?

– Крупно поживиться удалось, – ответил Маггер, облизывая губы, как будто припоминая свои былые радости, – Думал – вот удача привалила! Никогда такой не бывала Все в ту самую ночь!

– И что же такого необыкновенного случилось в ту знаменательную ночь, мистер Хэтвей?

Мистер Хэтвей заволновался, губы его беззвучно зашевелились, как бы повторяя про себя события звездного часа его жизни.

– Ну что же вы, мистер Хэтвей, мы ждем! – снисходительно поторопил его Френкель. А глаза его буквально кричали: Да прекрати, болван, мяться, словно репетируешь затверженный с чужих слов урок!

– Э-э.., ну-у… – заговорил наконец мистер Хэтвей. – Ну вроде все вышло-то… Ночка была холодная, а я совсем на мели… Тут натыкаюсь на этого парня и говорю – выручай, брат! О'кей, говорит он мне, сей момент поможем. Ну он засуетился, пошарил по кармашкам и нашел бумажку. Сует мне в руку. Я глянул – и чуть не окочурился! Пятьдесят! Пятьдесят баксов[20]! Пока я ахал, да охал – не снятся ли мне такие бешеные бабки, он и говорит: «Старина, нынче все должны веселиться! Но не стоит забывать, что сейчас гораздо позже, чем мы оба думаем! Вот, возьми и это!» Он достает свои часы и тоже сует их мне. «Каждый мужчина, – сказал он, – должен всегда помнить, что и его час пробьет и Отец небесный потребует его к себе!..» или что-то такое вроде этого… Я и глазом не успел моргнуть, как он, пошатываясь, двинул дальше.

– Пошатываясь? Он что, был в нетрезвом состоянии? – спросил Френкель, не глядя на присяжных.

– А я не говорил, что в трезвом, – ответил Маггер. – Небось успел уже заглянуть кой-куда. Есть там одно местечко – всегда найдешь, чем согреться. Джин там крутой, просто ах! Нигде больше такого не подают, только у Папаши.

Эллери не удивился, когда Маггер, помолчав, добавил:

– Благослови его Бог…

– И где же произошла эта милая сценка?

– На углу Сорок Третьей и Восьмой.

На этот раз Френкель прямо посмотрел в сторону присяжных. Эллери только диву давался, как он хитро поворачивает дело. Френкель знал, что ни один из присутствующих обоего пола не поверил невинной сказочке Маггера о том, как на него вдруг свалилось пятидесятидолларовое счастье. Каждый думал: Ну и заливаешь ты, парень! Поэтому хитрый адвокат сразу же повел прямую атаку на неправдоподобную историю.

– Давайте-ка выясним все поподробнее. Вы утверждаете, что встретили подвыпившего человека в районе Таймс-Сквер и обратились к нему за материальной поддержкой. Он тут же добровольно отдал вам пятидесятидолларовую банкноту и свои наручные часы?

– Я знаю, что никто мне не поверит, – просто сказал Маггер. – Так я и сам едва верил своим глазам. Но он точно так и сделал, помог мне. А ведь я его и пальцем не успел тронуть!

– И это случилось в ночь перед кануном Нового года? – торопливо переспросил Френкель.

– Ага! Он, видать, уже круто успел заложить за воротник!

Присяжные заглотнули наживку. В голосе Маггера было столько изумления и запоздалого восторга перед своей невероятной удачей, что его состояние могло сравниться только с чувством Золушки после чудодейственного прикосновения волшебной палочки Феи. Френкель был явно удовлетворен. Он развивал достигнутый успех.

– Ладно. Что случилось потом?

– Что случилось? Да ничего. То есть я должен был обязательно рассказать кому-то об этом.., то есть Спотти. Но ждать Спотти у меня сил не было. Ну я и отправился в Центральный парк…

– А почему в Центральный парк?

– Ну, там Спотти скорее всего ошивался.., делал свои дела. Я и прикинул, что застану его на его обычном месте… Я туда шел почти наверняка.

– Давайте все по порядку, мистер Хэтвей. Вам не терпелось рассказать обо всем вашему приятелю Джону Тамелти – иначе Спотти, как вы обычно его звали – о вашей внезапной удаче. Поэтому вы отправились в Центральный парк на то место, где он обычно действует… И вы действительно нашли его. Вы сразу же заговорили с ним, как только увидели его?

– Да, нет, как же! Подхожу я и вижу: он эту девку.., леди то есть останавливает. Тут я решил присесть в кустиках и переждать, чтоб он с ней закончил.

– Ваш приятель обратился за помощью к юной леди. Ведите ли вы, мистер Хэтвей, эту леди в зале суда?

– Ясное дело – вижу.

– О, неужели? Не будете ли вы так любезны указать ее нам? Вымытый и вычищенный палец Маггера уставился прямо на Лоретту Спейнер.

– Прошу зафиксировать, – быстро вставил Френкель, – что свидетель опознал мисс Лоретту Спейнер, подсудимую. Обычная самоуверенность появилась в его голосе. – Теперь я прошу вас, мистер Хэтвей, обратить самое пристальное внимание на мой вопрос и ответить как можно точнее. Не случилось ли вам во время разговора Спотти и мисс Спейнер в Центральном парке – пока вы сидели в кустах – так вот, не случилось ли вам бросить взгляд на ручные часы, подаренные вам подвыпившим человеком?

– А как же! Случилось.

– Почему вы посмотрели на часы?

– Чего я на часы глядел? Ха! Да я глаз с них не сводил, пока по парку шел. Часов-то у меня сроду не было, я чуть не очумел от счастья.

– Значит, пока ваш приятель Спотти приставал к мисс Спейнер, вы смотрели на часы из чистого любопытства?

– Можно сказать – да, – кивнул Маггер. – Ага, из чистого этого самого – любопытства.

– Кстати, а вы были уверены, что часы идут должным образом?

– Чего-чего?

– Ну, что верное время показывают?

– Еще спрашиваете! Я по уличным часам проверял, и по витринам магазинов. Сто раз по пути в парк! Кой толк в часах, ежели они неверно время показывают?

– Никакого толку, мистер Хэтвей. Я полностью с вами согласен. Таким образом, ваши часы были установлены строго в соответствии с точным временем, судя по тому множеству часов, с которыми вы сверялись. – Затем Френкель вкрадчиво поинтересовался:

– И какое же время показывали ваши часы, когда Спотти остановил на ваших глазах мисс Спейнер, чтобы обратиться к ней за помощью?

Маггер сразу же ответил:

– Аккурат без двадцати двенадцать, значитца.

– Значит – «аккурат» без двадцати двенадцать. Вы уверены в этом, мистер Хэтвей?

– А как же! О чем вам все время толкую-то? Точно без двадцати двенадцать.

– То есть за двадцать минут до полуночи?

– А я что говорю?