Сэру Филиппу, с любовью - Куин Джулия - Страница 49

От неожиданности Филипп чуть было не споткнулся.

— По-моему, ответ и так ясен! — пробормотал он, краснея. Элоиза почувствовала, что тоже краснеет.

— Да, — проговорила она, — но мне кажется, ты не мог заранее знать, что я не буду вырываться.

— Знать заранее, разумеется, не мог, — робко улыбнулся он, — но надеялся.

— Я не об этом, — сказала она.

— Честно говоря, — начал Филипп таким тоном, словно разговор заставил его растеряться, — я и сам не ожидал, что все зайдет так далеко. Но о случившемся, конечно, не жалею.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Разве?

— Не ответил. — Элоиза понимала, что такая настойчивость выходит за рамки приличия, но, задав вопрос, не могла успокоиться, пока не получит ответа. — Почему ты потащил меня в дом?

Филипп посмотрел на нее так, словно сомневался в ее вменяемости. Он оглянулся назад — не слышит ли его Энтони, — но тот был далеко.

— Понимаешь, — заговорил он, — сначала я собирался тебя просто поцеловать. Ты приставала ко мне со всякими глупыми вопросами, вот я и решил, грубо говоря, заткнуть тебе рот. — Филипп пожал плечами. — Но ведь, как мне кажется, эксперимент удался — теперь уже ни ты, ни я не сомневаемся, что мы друг другу подходим.

Элоиза хотела было возмутиться, услышав его замечание насчет дурацких вопросов, но в последний момент все-таки сдержалась.

— Я все же считаю, что одного только влечения, пусть и несомненного, для брака недостаточно.

— Для начала достаточно, — пробормотал он. — Может быть, сменим тему?

— Подожди. Я хочу сказать…

Филипп в отчаянии закатил глаза:

— Да ты все время хочешь что-то сказать!

— Не ты ли как-то заметил, что это делает меня очаровательной? — обиделась она.

Филипп закусил губу, стараясь сохранить терпение.

— Элоиза, — произнес он, — я считаю, что мы уже пришли к выводу, что подходим друг другу. Я убежден, что наш брак будет удачным и счастливым. Ради всего святого, какие еще здесь могут быть проблемы?

— Но ты не испытываешь ко мне любви, — тихо проговорила она.

Эти слова переполнили, наконец, чашу его терпения. Филипп остановился и снова внимательно посмотрел на Элоизу.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что для меня это важно, — словно удивляясь его непонятливости, вздохнула она.

Филипп молчал, по-прежнему не отрывая от нее глаз.

— А тебе не приходило в голову, — спросил он после долгой паузы, — что не каждое чувство обязательно должно быть высказано словами?

— Разумеется, приходило, — снова глубоко вздохнула Элоиза, с грустью подумав о том, как часто мешает ей ее излишняя разговорчивость. Почувствовав, что голос ее дрожит, она отвернулась. — Приходило, — повторила она. — Но мне так трудно порой бывает сдерживать себя.

Филипп задумчиво покачал головой. Элоизу не удивляло, что он не знал, как ей ответить — порой Элоиза была загадкой и для себя самой. Вот как сейчас. Она сама не могла бы объяснить, зачем задала этот вопрос. Нужно ли быть такой прямолинейной? Учила же ее в детстве мать, что порою ответа на вопрос легче добиться обходными путями, чем задавать его прямо в лоб! Но видно, все было бесполезно…

Напрямую заговорив с сэром Филиппом о любви и натолкнувшись на его молчание, Элоиза была готова истолковать его как “нет”. Умом она отлично понимала, что вряд ли Филипп упадет перед ней на колени и станет клясться, что умрет без нее — но сердце ее упорно не хотело мириться с этим. Элоиза и сама не знала, почему ждала от Филиппа таких клятв — притом, что сама она не испытывала к нему безумной страсти.

Элоизе казалось, что та симпатия, которую она чувствует к этому человеку, со временем может перерасти в крепкую любовь. И если бы Филипп сказал сейчас то же о своих чувствах, Элоиза, пожалуй, была бы этим для начала вполне удовлетворена.

— Ты любил Марину?

Вопрос этот сорвался с губ Элоизы прежде, чем она успела подумать, стоит ли его задавать. Элоиза нахмурилась. Снова она задает слишком личный вопрос!

Если бы сейчас Филипп, издав отчаянный рев и обхватив голову руками, убежал бы от нее на край света, Элоиза не удивилась бы. Но Филипп лишь молча продолжал стоять рядом с ней.

Молчание показалось им вечностью. Оба пристально смотрели друг на друга, не обращая внимания на Энтони, который ярдах в тридцати от них демонстративно рассматривал какое-то дерево, делая вид, что оно очень заинтересовало его.

Наконец, Филипп едва слышно прошептал:

— Нет, не любил.

Ответ этот не обрадовал Элоизу, но и не огорчил — он вообще не вызвал у нее никаких эмоций. Если не считать облегчения, оттого что она все же получила ответ на свой вопрос. Больше всего Элоиза не любила чего-то не знать. Ей хотелось знать все обо всем, хотя она и понимала, что это невозможно.

И, получив ответ на свой вопрос, Элоиза уже не могла сдержаться, чтобы не задать новый:

— Почему же ты тогда женился на ней?

В глазах Филиппа мелькнуло что-то неопределенное. Он снова долго молчал.

— Не знаю, — пожав плечами, тихо произнес он. — Просто я решил, что это… мой долг, что ли…

Элоиза понимающе кивнула. Это было в духе Филиппа — всегда стараться поступать правильно, благородно, брать на себя чужие проблемы, все время извиняться за свои проступки — как действительные, так и такие, которые лишь казались проступками его мнительному воображению… Поэтому он и, если можно так выразиться, взял на себя неисполненные обязательства своего старшего брата по отношению к девушке, с которой тот был помолвлен.

Но у Элоизы оставался еще один вопрос.

— Скажи, а ты… — она запнулась, — ты хотя бы испытывал к ней влечение?

Элоизе почему-то казалось, что после произошедшего вчера ей нужен ответ на этот вопрос. Вернее, сам ответ не имел для нее большого значения, она просто должна была знать.

— Честно говоря, нет.

Филипп повернулся и пошел так быстро, что Элоизе пришлось бежать за ним. Но, когда она уже почти догнала его, Филипп вдруг остановился так резко, что Элоиза чуть не упала и, чтобы удержаться, ухватилась за его руку.

— Теперь я хочу задать тебе один вопрос, — сказал Филипп.

Для Элоизы это было неожиданностью, но, разумеется, после того как она устроила Филиппу настоящий допрос, он имел полное право тоже задавать ей вопросы.

— Я слушаю, — сказала она.

— Почему ты убежала из Лондона?

Элоиза удивленно взглянула на Филиппа — ей казалось, что он давно уже должен знать ответ.

— Чтобы встретиться с тобой, — пожала плечами она. — Для чего же еще?

— Ерунда.

От такой неожиданной грубости Элоиза растерялась.

— Я спрашиваю тебя не о том, — голос Филиппа был строг, — почему ты приехала ко мне, а почему ты убежала из дома.

До сих пор Элоизе казалось, что это одно и то же, но теперь она поняла, что Филипп прав. Встреча с ним действительно была не единственной и, может быть, даже не главной причиной, почему Элоиза, никого не предупредив, удрала из дома посреди ночи — фактически эта встреча была не более чем поводом, позволившим ей, наконец, сбежать из-под всевидящего ока своих родных.

Элоизе уже давно хотелось убежать от всего этого. Но куда? С появлением на ее горизонте Филиппа у нее, наконец, появилась цель. Элоиза могла не осознавать, что на самом деле она бежит не столько к Филиппу, сколько от родных, но факт оставался фактом.

— Признайся, ты девственница? — неожиданно спросил Филипп. — У тебя когда-нибудь был любовник?

— Никогда!

От неожиданности Элоиза вскрикнула слишком громко, чем привлекла внимание Энтони.

— Все в порядке, — поспешила она успокоить брата, — здесь просто пчела летает, я ее испугалась, вот и вскрикнула.

Нахмурившись, Энтони направился к сестре, но та остановила его, помахав рукой:

— Не беспокойся, Энтони, она уже улетела! — И шепотом объяснила Филиппу: — Энтони смертельно боится пчел. Лучше бы я сказала, что испугалась мыши.

Филипп с удивлением посмотрел в сторону Энтони. Ему казалось странным, что взрослый мужчина, тем более такой, как Энтони, патологически боится пчел, но если учесть, что его отец умер от укуса шмеля…