Предложение джентльмена - Куин Джулия - Страница 70

— Знаешь, почему я тебя люблю? Для этого есть очень много причин! — продолжал Бенедикт, тщательно подбирая слова.

Он знал, что уже завоевал Софи. Теперь она никуда от него не убежит. Теперь она станет его женой. Но ему все равно хотелось, чтобы эти мгновения запомнились им обоим на всю жизнь. Лишь один-единственный раз в жизни выпадает на долю человека признание в любви, и Бенедикт не хотел его испортить.

— Но самая главная, — продолжал он, — это то, что у тебя есть принципы, которых ты придерживаешься и от которых не отступишься ни за что и никогда. — Он взял руку Софи и поднес ее к губам. — А это такая редкость, Софи.

Глаза Софи наполнились слезами, и Бенедикту захотелось обнять ее, прижать к себе, но он понимал, что должен договорить. Он еще так много должен был ей сказать.

— А еще я люблю тебя за то, что ты полюбила меня, — продолжал он почти шепотом. — Не мистера Бриджертона, не Номер два, а меня, Бенедикта.

Софи коснулась его щеки.

— Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю. Я обожаю твоих родных, но люблю тебя.

И Бенедикт не выдержал. Он схватил Софи в объятия и прижал к груди. Ему необходимо было убедиться, что она здесь, с ним, и что всегда будет рядом до тех пор, пока смерть не разлучит их. Странно, но у него было лишь это желание — держать ее в своих объятиях.

Конечно, он хотел ее. Он всегда ее хотел. Но в данную минуту страсть куда-то отступила. Сейчас ему необходимо было лишь вдыхать ее запах, чувствовать ее рядом с собой.

Как же ему спокойно рядом с ней! Не нужно ни о чем говорить, не нужно ничего обсуждать. Просто сидеть рядом — большего счастья и не придумать.

Бенедикт зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее запах… запах…

О Господи! Он рывком вскинул голову.

— Ты не хотела бы принять ванну?

Щеки Софи мгновенно стали пунцовыми.

— О Боже! — глухо простонала она, закрыв рот рукой. — В тюрьме стояла такая вонь, а мне пришлось спать на полу, и…

— Не нужно ничего объяснять, — перебил ее Бенедикт.

— Но…

— Прошу тебя! — У него было такое чувство, что если он услышит об этой тюрьме еще слово, то кого-нибудь убьет. Ему невыносимо больно было оттого, что Софи пришлось пережить такой позор. — Мне кажется, — продолжал он, и губы его впервые тронула легкая улыбка, — что ты непременно должна принять ванну.

— Хорошо. — Софи кивнула и встала. — Я сейчас же пойду в дом твоей мамы и…

— Здесь.

— Здесь?

Улыбка Бенедикта стала шире.

— Здесь.

— Но мы же сказали твоей маме…

— Что будем дома к девяти.

— По-моему, она сказала — к семи.

— Вот как? Странно, мне послышалось — к девяти.

— Бенедикт…

Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.

— Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.

— Бенедикт…

— А семь и одиннадцать — еще больше.

— Бенедикт!

У двери он выпустил ее руку из своей.

— Стой здесь.

— Что ты задумал?

— Не шевелись, — проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.

Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл. Но через пару минут Бенедикт вернулся.

— Куда ты ходил? — спросила Софи.

— Распорядиться насчет ванны.

— Но…

В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.

— На двоих.

Софи тихонько ахнула.

Бенедикт наклонился к ней.

— По счастью, вода уже согрелась.

— Согрелась? — пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.

— Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.

— Но уже почти семь часов! — воскликнула Софи.

— Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.

— Бенедикт!

Бенедикт притянул ее к себе.

— Ты же хочешь остаться.

— Я этого не говорила.

— Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться, ты нашла бы другие слова, а не только «Бенедикт!».

Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.

— Или я ошибаюсь? — ухмыльнулся Бенедикт. Софи отвернулась, но Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.

— Думаю, что нет, — пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой в сторону лестницы. — Пошли со мной. И она пошла.

К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из комнаты, когда она раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову платье, она задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.

Горничная сдобрила воду ароматным маслом и пахучим мылом, и поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в себя одежду, Софи проверила ногой воду, над которой курился пар, и быстренько влезла в ванну.

О Господи, какое же это блаженство! Трудно было поверить, что она всего два дня назад принимала ванну. Одна ночь в тюрьме — и такое ощущение, будто не мылась целый год.

Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы, чтобы полнее насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она могла бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы и отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.

Но она решила остаться. И уже по дороге в эту комнату поняла, что хочет остаться. Она так долго шла к этому моменту, что уже не могла заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более позднее время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно явился бы к леди Бриджертон на завтрак.

Скоро он будет здесь. И когда он придет… Софи вздрогнула. Вздрогнула всем телом, несмотря на то что сидела в горячей воде. Она еще глубже погрузилась в нее. Скоро под водой очутились плечи и шея, потом вода дошла Софи до носа, и в этот момент дверь отворилась, и у Софи екнуло сердце. Бенедикт…

Он был в темно-зеленом халате, завязанном на талии поясом, и с голыми ногами.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я его уничтожу? — спросил он, указав глазами на платье.

Улыбнувшись, Софи покачала головой. Она ждала от него вовсе не этих слов, однако догадалась, что он спросил про платье, чтобы она почувствовала себя свободнее.

— Я прикажу принести тебе другое, — сказал он.

— Спасибо. — Софи немного подвинулась, чтобы дать ему место, однако Бенедикт, к ее удивлению, подошел именно к тому краю ванны, к которому она пододвинулась.

— Наклонись, — прошептал он. Софи послушно наклонилась и вздохнула от удовольствия: Бенедикт принялся намыливать ей спину.

— Я мечтал сделать это еще два года назад.

— Вот как? — удивилась Софи.

— Да. После бала-маскарада я о многом стал мечтать.

Софи была рада, что сидит, согнувшись и упершись лбом в колени: она вспыхнула от смущения.

— Окунись, чтобы я смог вымыть тебе голову, — приказал Бенедикт.

Софи на секунду погрузилась в воду и поспешно вынырнула.

Взяв кусок мыла, Бенедикт намылил руки, после чего начал намыливать получившейся пеной волосы Софи.

— Раньше волосы у тебя были длиннее, — заметил он.

— Мне пришлось их отрезать и продать изготовителю париков, — пояснила Софи.

Ей показалось, что Бенедикт издал негодующий возглас.

— Они были еще короче, — прибавила она.

— Можно споласкивать, — объявил Бенедикт.

Софи нырнула под воду и принялась мотать головой из стороны в сторону. Наконец она вынырнула, чтобы отдышаться.

— У тебя мыло осталось на затылке, — заметил Бенедикт и, набрав в руки воды, принялся лить на волосы. Когда он закончил, Софи осторожно спросила:

— А ты разве не примешь ванну? Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули от смущения, однако не смогла удержаться, чтобы не спросить. Бенедикт покачал головой.

— Сначала собирался, но потом решил, что это гораздо интереснее.

— Мыть меня? — удивленно спросила Софи. Бенедикт лукаво ухмыльнулся:

— И вытирать. — Протянув руку, он взял большое белое полотенце. — Вставай.

Софи нерешительно прикусила губу. Конечно, они с Бенедиктом уже были близки так, как только могут быть близки два человека, однако она все еще его стеснялась.