Центурион инопланетного квартала - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 45

Вот это дело. А теперь, пора сделать ревизию имущества, оставленного мне врагами.

Сделал. И страшно удивился.

«Кольта», понятное дело не было. Не было также и бормоталки. Но все остальное, включая драгоценную карточку и даже, что особенно невероятно, пачку денег, было на месте. Вот это да!

Я почесал затылок.

Что же это получается? Стало быть, те, кто меня сюда затащил, даже толком не обыскали мои карманы? Да нет, так не бывает. Вот и «кольт» забрали, а также бормоталку. Так какого же черта они оставили мне все остальное имущество?

Впрочем, почему бы и нет? Тот, кто ими командовал, вполне мог сообразить одну простую вещь. Для чего он оставил меня в живых? На тот случай, если до того, как он возьмет под свое покровительство царицу личинок, в инопланетном районе случится большой переполох. Вот тогда появятся аборигены, завяжут мне глаза и освободят лишь на окраине инопланетного квартала, чтобы я сейчас же принялся выполнять свои обязанности.

Стану я их выполнять, если вдруг обнаружу, что все мои деньги исчезли? Фига с два! Повернусь к инопланетному кварталу спиной и очень резво отправлюсь искать того, кто их слямзил.

Если же моя помощь не понадобиться, кто может помешать забрать эти деньги перед тем, как перерезать мне горло? Да никто. И стало быть, наличие денег не так уж необъяснимо. А сейчас наверняка стоит о нем забыть и приступить к следующей фазе игры в графа Монтекристо.

Камера, в которую меня поместили, оказалась не такой уж и большой. Прямоугольная. В длину она имела шесть шагов, а в ширину восемь.

Дверь.

Тщательно ее ощупав, я убедился что с ней придется повозиться. Дверь крест-накрест пересекали железные полосы, да и сама она была из дерева более твердого, чем пол, на котором я совсем недавно лежал в позе распятого на Апиевой дороге спартаковца. И конечно, она была заперта, причем, поскольку я так и не нащупал замочной скважины, скорее всего на массивный засов.

Я что есть силы рванул дверь за ручку. Она даже не шелохнулась.

Да, точно, засов. Иначе и быть не могло.

Я взвесил на руке один из крюков и удовлетворенно хмыкнул.

Интересно, за сколько времени я продолблю этой железякой дверь? Не более чем за полчаса? Ну, может еще плюс минут десять.

И пора было приступать к работе. Но сначала не мешало бы закурить.

Курить, честно говоря, хотелось немилосердно.

Я выудил из кармана сигарету и хотел было ее прикурить, как вдруг замер.

Из-за двери доносились какие-то звуки. Она конечно была толстой и хорошо их приглушала, но из того, что я сумел расслышать, можно было сделать вывод, что там, снаружи, идет нешуточная драка.

Это еще что?

Неужели Медок и Маута, каким-то образов проведав о случившейся со мной беде, пришли на помощь? Да нет, так не бывает.

И все-таки, за дверью кто-то дрался.

Я явственно услышал, как о нее, с другой стороны ударилось чье-то тяжелое тело. Потом наступила тишина, которую писатели бульварных романов обозвали бы зловещей.

Прижавшись к стене возле двери, я приготовился к драке. Вот сейчас она откроется, и за ней окажутся либо Медок с Маутой, либо аборигены, явившиеся проведать, как там поживает их пленник. Если это будут последние, у меня есть чем отблагодарить их за гостеприимство.

Дверь и в самом деле открылась, причем с совершенно омерзительным скрипом. В камеру хлынул свет. Благодаря ему я мог видеть только силуэт стоявшего в дверном проеме мыслящего. Судя по всему, это был не Медок и уж в любом случае не Маута.

Стало быть, они погибли, не добравшись до меня, а проведать пленника явился сам убийца.

– Ну ты, центурион, выходи!

Память у меня хорошая, и голос я, конечно, тотчас узнал. Принадлежал он Кабланды.

17.

Вот это меня совершенно вышибло из седла. Вместо того, чтобы кинуться на кабланды и попытаться продырявить ему крюком голову, я сказал:

– Что-то неохота. Может, сам войдешь?

– Войду, – промолвил кабланды. – Только, чур, уговор, драться будем по правилам. И так, как намеревались там, на пустыре. Только «кольты» и более ничего. Согласен?

Что-то не сходилось. Не должен был так себя вести убийца. Или он, мгновенно сообразив, что я каким-то образом освободился от растяжки, пытается обвести меня вокруг пальца?

– А аборигены? – спросил я.

– Да их немного было. Я тут устроил небольшую потасовку, теперь они в себя придут нескоро. К тому времени, когда они очухаются, мы уже успеем все закончить. Ну так как, может быть, выйдешь? Не будем же мы устраивать поединок в камере?

Это действительно походило на правду. Но все же был еще один вопрос, ответ на который я хотел знать, прежде чем снять с кабланды подозрения в том, что убийца именно он.

– Как ты меня нашел? – спросил я.

– Очень просто, – ответил кабланды. – По запаху.

Да, действительно получается складно. Имело смысл и рискнуть. Тем более что глаза мои к свету уже привыкли.

Я вышел из камеры.

Увидев, в каком я виде, кабланды удивленно вытаращил глаза и воскликнул:

– О! Вот это да!

– Как видишь, – сказал я. – Для того чтобы продолжить наш поединок, мне нужно освободиться от этих железяк и заполучить обратно свой «кольт».

– Ну, от железяк я тебя освобожу быстро, – сказал кабланды. – А вот с «кольтом» все сложнее. Насколько я знаю, на Бриллиантовой их всего два. Тот, что висит у меня на поясе, и тот, что был у старины Эда.

Говоря это, он вытащил из кармана бластер и отрегулировал его на самую малую мощность.

– Это что? – спросил я. – Прихватил на тот случай, если не сможешь одолеть меня древним оружием?

– Поединок – дело чести, – степенно ответил кабланды. – А бластер я прихватил, чтобы нашему поединку не помешали.

Он кивнул в сторону парочки аборигенов, в весьма живописных позах валявшихся поблизости от двери. Кстати, чуть подальше лежало еще несколько.

Вот это мне уже понравилось. Раз у нас появились пленники, стало быть, я смогу задать из пару-другую интересующих меня вопросов. Тем самых, ответы на которые я пытаюсь найти вот уже чуть ли не сутки.

Но сначала надо освободиться от цепей и браслетов.

– Начинаю, – предупредил меня кабланды. – Что освободить в первую очередь?

Я молча протянул ему руки. Кабланды тотчас начал действовать.

Из ствола бластера теперь бил очень тонкий, не толще иголки, лучик. И в длину он был не более двадцати сантиметров. Действуя аккуратно и сноровисто, кабланды срезал с меня браслеты. Когда последняя цепь упала на пол, я принялся массировать запястья.

Кабланды же привел регулировку бластера в норму, сунул его обратно в карман и спросил:

– Зачем?

– Что именно? – спросил я, продолжая массировать запястья.

– Зачем аборигены посадили тебя в эту комнату? И зачем они навесили на тебя эти железяки.

– Не имею ни малейшего понятия, – сказал я. – Впрочем, думаю, сейчас мы это узнаем. Если ты мне поможешь.

– Помогу, – заверил меня кабланды. – Ты знаешь, что я отношусь к тебе с уважением.

– Которое отнюдь не помешает тебе при первом же удобном случае вновь вызвать меня на бой, – несколько сварливо сказал я.

– Несомненно. Долг чести является долгом чести. Тут я не волен что-либо изменить.

– Ну и прекрасно. А пока подержи-ка вот этого типуса, – сказал я, присаживаясь на корточки возле одного из аборигенов. – Да смотри, чтобы он не надумал задать стрекача.

– Даже если надумает, ничего у него не выйдет, – заявил кабланды.

Вновь вытащив бластер, он встал так, чтобы в любом случае перехватить аборигена, если тот все же попытается сбежать.

Несильно похлопать аборигена ладонью по щеке, я приказал:

– Ну-ка, давай приходи в себя. Есть один небольшой разговор.

Как ни странно, это оказало необходимое действие. Абориген открыл глаза.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал я. – А теперь ответь, кто приказал меня схватить. И не пытайся делать вид, будто ты меня не понимаешь. Рядом со мной стоит мыслящий, которого зовут кабланды. Так вот, он может запросто переломать тебе кости. И если ты надумаешь со мной хитрить, так и будет.