Центурион инопланетного квартала - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 31

Правда, мне почему-то теперь казалось, что девочка Айбигель не только очень красивая, но еще и умная. И наверняка, оставила она меня здесь одного лишь потому, что была твердо уверена – добраться до каких-либо секретов мне не удастся. А если я попытаюсь заставить ее открыть стол Ухула, то может, например, выяснится что ключ от стола куда-то задевались. И найти их именно сейчас не представляется никакой возможности.

Короче – совершенно гиблый вариант.

А стало быть, мне нужно в очередной раз наплевать на мысль о побеге и вернуться к исполнению обязанностей центуриона.

Я посмотрел на Ухула.

Лицо у него было спокойное, я бы даже рискнул сказать безмятежное. Как будто перед смертью до него и в самом деле дошло, что жизнь сама по себе прекрасна и удивительна. А такие гнусные вещи, как власть или деньги, не приносят с собой ни счастья, ни удачи, ни отсрочки гибели. Ни-че-го. Так стоит ли тратить столько усилий, чтобы добыть эти проклятую власть и эти не менее проклятые деньги? Может, надо просто жить и радоваться тому, что завтра, если судьба не повернется к тебе задом, эта жизнь продолжится.

Жить и радоваться… О-хо-хо…

Я встал с кресла, аккуратно потушил сигару и покинул кабинет. Потом спустился по лестнице и вышел на поле космодрома.

За то время когда я находился в кабинете начальника космопорта, начался дождь.

Он был зеленый, этот дождь, и явственно пах розами. Видимо, в воду, лившуюся с неба, каким-то образом попали споры местных растений или нечто другое, придающее воде зеленый цвет и запах роз. Неважно, что именно.

Просто шел зеленый дождь. И возле входа в здание космопорта стояла, прячась от дождя под зонтом, красивая девочка Айбигель. Между прочем, в свободной руке она держала еще один зонт и, когда я шагнул под дождь, протянула его мне со словами:

– Наверняка вам это понадобится.

Что мне оставалось делать?

Я взял зонт и сказал:

– Спасибо.

Мы молча прошли через зал космопорта. Прежде чем снова выйти под дождь, я открыл зонт и еще раз поблагодарил Айбигель.

– Не стоит, – сказала она. – Самое главное, найдите его.

– Кого? – спросил я. – Убийцу?

– Да, – подтвердила Айбигель. – Только обещайте мне одну вещь.

– Какую?

– Если это будет возможно, не убивайте его.

– Из милосердия? – спросил я.

– Нет. Всего лишь для того, чтобы он попал на одну из тех ужасных планет-тюрем и гнил на ней всю оставшуюся жизнь.

Сказав это, Айбигель резко повернулась и ушла. А я как болван, пока она не скрылась за какой-то дверью, очевидно, ведущей в служебные помещения космопорта, пялился ей вслед и все пытался понять, что именно такие красивые и умные девочки, как Айбигель, находят в таких подонках, как Ухул.

А потом до меня дошло, что ответа на этот вопрос я так и не найду, пусть даже мне несказанно повезет и я проживу, например, еще лет сто. Не найду, и все. А стало быть, незачем об этом думать. Тем более сейчас.

И все-таки, прежде чем выйти под зеленый дождь, я не удержался и посмотрел на дверь, за которой скрылась Айбигель. И конечно, подумал, что сейчас она, наверное, сидит в своей кабинке, из которой возникает перед желающими купить билет на очередной рейс, и плачет, плачет навзрыд.

А может, и не плачет. Может быть, она сидит с крепко сжатыми кулаками, глядит перед собой невидящим взглядом и представляет, что она могла бы сделать с убийцей, попадись он ей в руки.

Или то, или другое. И скорее всего второе, чем первое.

Зеленый дождь был теплым. Но пока я шел под ним до резиденции, мне было холодно, очень холодно.

12.

– А вот и он, наш неустрашимый борец с преступностью, – заявил Мараск, едва я вошел в резиденцию. – Между прочим, к тебе посетитель.

Собственно, то, что меня ожидает посетитель, я уже видел и сам. Было бы странно его не заметить. Перед барьером, за которым возвышался Мараск, сидел очень, очень старый абориген. При моем появлении он медленно встал.

Нет, конечно, я не большой знаток аборигенов Бриллиантовой, Собственно, все, что я знаю о них, почерпнуто из сведений хранившихся на компе Старины Эда. А было их так не очень много. Но все-таки посетитель не походил на молодцов, которых я до сих пор видел шляющимися по инопланетному району в поисках работы.

Одет он был в балахон с ленточками светлого оранжевого цвета. Судя по лицу и кистям рук, он отличался худобой. Круглые глаза были серого цвета, но тоже, кажется, сильно поблекли от времени. Практически безносое лицо было покрыта множеством морщин.

Я прикинул, что, скорее всего, передо мной кто-то вроде старейшины аборигенов. И почти наверняка, явился он ко мне вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Впрочем, пытаться перерезать мне горло он тоже не станет. Старейшины подобными делами не занимаются, а поручают их молодым и крепким воинам, жаждущим доказать свое мужество и ради этого готовым рисковать жизнью.

– Центу…ион, – промолвил старейшина. – У меня посла…гхм.. ние.

Голос у него был тусклый и невыразительный.

– Ко мне? – спросил я.

– Нет, к вам, к инопла… гр-гр… нетянам.

Если исключить некоторые дефекты речи, понять его было вполне возможно. К слову сказать, начало ее мне не понравилось. Обычно подобные заявления предшествуют предъявлению ультиматума.

Ну-ну, послушаем.

Я кинул взгляд на Мараска. Краб-кусака сидел на барьере неподвижно, прикрыв клешнями глаза, и вроде бы даже спал.

Нашел время. Тут, кажется, назревают события более важные, чем нападение аборигенов-отщепенцев. Судя по ленточкам, этот старец принадлежал к клану, и вполне мог сейчас что-то потребовать от имени всех инопланетян. Вряд ли удовлетворить его требования будет легко.

Посмотрим…

– Что за послание ты должен нам сообщить? – учтиво поинтересовался я.

– Пожела…хма.. ние. Вы должны вернуть нам нашу царицу личинок. Ее жизни грозит опасность… грм… Решили все кланы.

Я бросил на старика недоверчивый взгляд.

– Ты хочешь сказать, что в нашем районе находится царица личинок бриллиантовых муравьев?

– Вы должны ее вернуть. Сроку – два дня. Потом мы объявим вам хасс.

– Хасс? Что это такое?

– Я сказал.

Церемонно склонив голову, старейшина неторопливо прошествовал к выходу. Как только за ним закрылась дверь, я схватился за бормоталку.

Чем бы не был этот самый хасс, скорее всего ничего хорошего жителям инопланетного района он не сулил. А стало быть, первым делом надо было уведомить о полученном предупреждении Медока. Он обладал действительной властью, он должен быть в курсе происходящего.

Долго ждать мне не пришлось. В бормоталке послышался несколько раздраженный голос большого банкира.

– Да? Кто это?

Я сообщил ему, кто с ним разговаривает, а потом коротко описал визит старейшины и передал его предупреждение.

– Так я и думал, – заявил Медок. – Этот полоумный старикашка решил нанести визит и тебе.

– А кто он, собственно, такой?

– Слишком долго объяснять иерархическую систему аборигенов. Да и не к чему. Короче, если он сказал, что устроит нам хасс, то так оно и будет.

– А что это такое?

– Пока не имею понятия. Мои клерки это выясняют. Но думаю, ничего хорошего это означать не может.

Вот тут я с ним был согласен.

– Хасс – это религиозная церемония, – вдруг подал голос Мараск. – После проведения которой вы для аборигенов перестанете существовать, сроком на десять лет. Конечно, изгоев, поскольку они вышли из племени, этот хасс не коснется. Но ведь личинками торгуют не они.

Я прилежно передал его слова Медоку.

После этого бормоталка зловеще замолчала.

Испытывая некоторое злорадство, я представил, как великий банкир падает в обморок или отправляется на поиски оружия, с помощью которого можно относительно безболезненно покончить счеты с жизнью.

Впрочем, это удовольствие длилось совсем недолго. Бормоталка ожила буквально через минуту, и из нее донесся отчаянный рев Медока: