Фердинанд Врангель. След на земле - Кудря Аркадий Иванович - Страница 13

— А я тебя дня через два ждал. Вовремя подоспел, как раз с устья Колымы вернулся. Ездил с исправником закупать у рыбаков корм для собак. Ты думаешь, кто-то всерьез обеспокоился о нуждах экспедиции? Как бы не так! Плевать они хотели на строгие предписания начальников. Якутск отсюда далеко, Иркутск — еще дальше. И так рассуждают не только здесь — и в Среднеколымске. Мне пришлось задержаться там несколько дней, чтобы угрозами и чуть не силой заставить тамошнего комиссара войти в наши нужды. Никогда не подозревал в себе таких актерских талантов. Какую я изображал свирепость, какое бешенство! Я топал ногами, кричал: «Молчать! Не возражать! Мое слово — закон! То, что я приказал, должно быть, кровь из носу, выполнено любой ценой!» Меня пытались задобрить. Местные князьки тащили в дом подарки, но я приказал казаку выставлять дарителей в шею и пускать лишь тех, кто приходил с мешками рыбы. В городке испуганно шептались: какой приехал сердитый начальник, какой строгий тойон![15] Всякая мелкая чиновная сошка старалась на улицах не показываться мне на глаза. Но представление подействовало, и через несколько дней моя изба была завалена рыбой — чиры, муксуны, стерлядь. Тащили медвежатину, мясо диких оленей, кто что мог. Я с поставщиками расплачивался по справедливости. Да и сам сходил как-то на охоту в компании с юкагиром. Наткнулись на стадо оленей. Лично подстрелил двух, юкагир — четырех. Фердинанд! Я почувствовал себя истинным охотником и целовал ружье, обеспечившее меня первыми трофеями.

Печь между тем разгорелась, вскипятили чай и, не раздеваясь, сели за стол.

— Местный исправник, — продолжал повествовать Матюшкин, — тоже порядочная шельма. Уверял меня, что нужного количества провианта и собак достать не удастся. Он, кажется, всерьез и не верил, что в эту Тмутаракань еще до Нового года может прибыть экспедиция аж из Петербурга, и потому особо не шевелился. Да, к счастью, не все такие. Объявился союзник — казачий сотник Антон Татаринов. Он тоже ездил с нами в устье Колымы — тот самый, который разнимал собак. Отличный, я тебе скажу, мужик, и он готов отправиться с нами в Ледовитое море.

В общей сложности Матюшкину удалось заготовить примерно половину потребного для экспедиции провианта. Татаринов — припомнил Врангель. Именно о нем и говорил в Иркутске Геденштром, что это человек, на которого, как и на Решетникова, можно положиться.

В уже прогревшейся избе стало уютнее, и офицеры скинули верхнюю одежду. За окном темнело, зажгли свечи. Разговор продолжался. Обменялись впечатлениями о дороге. Прошли в соседнюю комнату, поменьше. Растопили стоявший в ней чувал, чтобы и ее прогреть для ночлега. Врангель решил, что именно здесь, в меньшей комнате, он и будет жить. А остальные, Матюшкин, штурман Козьмин и ожидавшийся позднее натуралист экспедиции доктор Кибер, расположатся в большой комнате.

Последнее, и немаловажное, что сообщил Матюшкин: он почти закончил с помощью местных плотников строительство башни-обсерватории с четырьмя окнами на все стороны света, где можно будет вести астрономические наблюдения.

— Молодец, Федор! — сдержанно похвалил Врангель. — Думаю, ты сделал все, что было в твоих силах, и даже немножко больше. С Божьей помощью завершим и остальное.

Знакомство с исправником, упитанным белобрысым человеком с хитроватыми бегающими глазками, убедило Врангеля, что характеристика, данная ему Матюшкиным, была довольно точна.

— Да разве ж можно, ваше благородие, — жалобно нудил исправник, — собрать пятьдесят нарт с упряжками и потребных вам собак? Да и тридцать тысяч рыб для их прокорма где взять? Народ здесь бедный, сами-то едва выживают.

— Я слышал, — непреклонным тоном заявил ему Врангель, — что на днях вы собираетесь выехать на Анюй и Алазею для сбора ясака с кочующих тунгусов и юкагиров. Озаботьтесь вернуться назад с рыбой. Надеюсь, вам сообщили из Якутска, что по моем прибытии вы должны без лишних разговоров выполнять все мои указания. А чтобы вам легче было договариваться о поставках с местными чинами и они получили достойную компенсацию за провизию, возьмите этот лист, — Врангель протянул исправнику бумагу. — Закупать чира, муксуна, сельдь будете по ценам не ниже указанных здесь.

— Что-то вы, ваше благородие, того-с, слишком уж расщедрились, — изучив ценник, озадаченно пробормотал исправник. — Да как же можно после этого по прежней таксе рыбу у них закупать? И, небось, не подумали о том, что трудно будет набрать проводников для поездок в земли, заселенные чукчами, кои известны своим разбойным нравом.

— О нашем с вами взаимодействии, — ставя на разговоре точку, заключил Врангель, — меня просил регулярно докладывать начальник Якутской области Михаил Иванович Миницкий. Вы все поняли?

— Все понял, ваше благородие. Слушаюсь! — исправник вытянулся во фрунт. — Разрешите исполнять?

Совсем иное впечатление произвел на Врангеля явившийся к нему в сопровождении Матюшкина казацкий сотник Татаринов. Был он коренаст, с черными ястребиными глазами, со слегка изогнутым, как у хищной птицы, носом. Судя по разрезу глаз, предки Татаринова когда-то скрестились с одним из северных народов. «Да, именно такие, — подумал, глядя на его обветренное лицо, Врангель, — как этот сотник, как братья Лаптевы и Яков Санников, должны были прокладывать пути в неведомое и открывать в Ледовитом море новые острова».

— Мне рекомендовал вас, отзываясь с самой положительной стороны, известный вам Матвей Матвеевич Геденштром, — пожав руку Татаринова, сказал Врангель.

— Как же, вместе льды на нартах бороздили, — лицо сотника просветлело при, должно быть, приятном ему воспоминании. — Как он, здоров?

— Бодр и деятелен. Но, к сожалению, до сих пор не избавился от ревматизма. Да и другие заботы не позволяют присоединиться к нам, хотя Матвей Матвеевич очень этого хотел. В то же время он выразил уверенность, что вы, Антон Максимович, сможете помочь нам.

— Ежели берете, помогу, — тотчас согласился Татаринов. — Мне Федор Федорович помянул уже, будто вы собираетесь отыскать земли, кои усматривали на севере и Яков Санников, и сержант Андреев.

— Да, — подтвердил Врангель, — такова одна из задач экспедиции, кроме описи берегов Ледовитого моря на восток отсюда.

— Дело достойное, и поеду с охотой.

— Пока же я бы хотел поручить вам отбор и закупку у жителей края собак и нарт для экспедиции. Придется, видимо, поискать по Колыме, Омолону и другим рекам, где есть становища. Нам будет потребно для выезда весной девять-десять собачьих упряжек, с учетом, разумеется, тех, кои будут везти провиант.

Татаринов озадаченно крякнул: видимо, понимал, что закупить примерно сто двадцать собак будет нелегко. Однако ничего не сказал, лишь понимающе кивнул головой.

Чтобы обеспечить экспедицию необходимым, Врангель решил по совету Татаринова собрать в Нижнеколымске старшин якутских, юкагирских и чуванских селений по Омолону и Анюю и объявить им свою твердую таксу на закупку рыбы, сушеного оленьего мяса и оленьих языков и таксу за наем проводников и суточную аренду нарт.

— Когда они от самого начальника экспедиции ваши цены услышат, — пояснил Татаринов, — договариваться с ними будет легче. Да и для исправника лазеек не останется, как бы и их, и вас половчее надуть.

Совет был неплох, и Врангель поторопился воспользоваться им.

Сотник Татаринов уехал по селениям собирать собак. Строительство обсерватории через пару недель было успешно завершено, и тут сполна показал свое мастерство взятый в поход матрос и искусный плотник Михаил Нехорошков.

Вспомнив дерптские уроки Струве, Врангель попробовал начать астрономические наблюдения. Поначалу казалось, что спустившаяся над Нижнеколымском полярная ночь благоприятствует этому, но одновременно пришедший холод значительно осложнил пользование инструментами.

Однажды в полнолуние Врангель с Матюшкиным впервые наблюдали полярное сияние, сполохи, как называли это явление местные жители. Темный, с кое-где просвечивающими звездами небосклон вдруг озарился на горизонте мертвенно-тусклым светом. Он становился все ярче и, принимая форму огромных полукружий, заиграл почти всеми цветами радуги, соединился в движущиеся по горизонту, как исполинские волны, огненные столпы, и вот они уже распались, и на их месте вспыхнули искрящиеся лучи, простершиеся до зенита и образовавшие светлые венчики вокруг помраченной их сиянием луны.