Приют изгоев - Кублицкая Инна - Страница 35

Последние две категории были особенно обрадованы известием о готовящейся экспедиции: архипелаг Ботис представлялся им неким райским местом, то есть – по их понятиям – горами, состоящими из сплошных выходов рудных жил, и росшими на этих самых горах лесов, опять же, сплошь из корабельного леса – и с тем и с другим в Таласе было бедновато. В их окружении Батен чувствовал себя вдвойне белой вороной. Во-первых, он был не коренной таласар, а во-вторых, профессиональный военный в Империи здесь являлся человеком вовсе без профессии, да и без образования. Впрочем, те ученые господа, с которыми Батену приходилось жить в одной гостинице, очень умело не замечали этих его отличий.

Однако было еще одно, что отличало его от остальных.

В гостинице Батен делил комнату с двумя инженерами-судостроителями; четвертое место в их комнате пока пустовало, и Батен мог этому только радоваться. На его взгляд, комнатка была мала и для троих. Это его уже не смущало, как раньше; он смирился с тем, что есть, спать и вообще проводить время в хорошую погоду можно на веранде, где всегда полно народу. Но порой ему до боли не хватало одиночества, возможности побыть наедине с собой, не видеть никого, не слышать… Но здесь это было практически невозможно. Единственным способом бороться с неодиночеством были для него прогулки по берегу, да и то это было одиночеством достаточно условным – стоило отвлечься от успокаивающей пустоты океанской глади и оглянуться или даже просто посмотреть в сторону, как взгляд натыкался на какое-нибудь движение, и слабая и без того иллюзия одиночества безвозвратно исчезала. Таласарам было как-то легче: таласар мог только что оживленно разговаривать с друзьями, смеяться, пить вино – но стоило ему отойти в сторонку или даже просто отвернуться – и ни одна живая душа не тронет его, не потребует, чтобы он вернулся в компанию, не станет приставать с ненужными ему сейчас разговорами. Человек как бы был наедине с собой, находясь среди других. И что интересно, другие это прекрасно понимали: вроде никаких условных знаков или сигналов не вывешивалось – но желание побеспокоить человека никому не приходило в голову. Как это у них так получалось, Батен уразуметь не мог. У него так не получалось. Он все еще не привык быть таласаром.

В одну из таких прогулок с ним произошел любопытный случай. Точнее – интересная встреча.

Батен как обычно прогуливался подальше от обжитых мест. Было у него одно укромное место, уголок, где он мог посидеть спиной к Стене, лицом к Океану, и когда по водам не проплывали корабли, казалось, что ты один, далеко ото всех и от всего. Совсем один.

Но добравшись до места в тот раз, Батен увидел, что оно занято. На его камне точно так же, как сиживал Батен – спиной к Стене и лицом к Океану – сидел странно одетый человек. На нем были просторные штаны, не по-таласарски длинные – до щиколоток, и широкая белая кофта с широкими рукавами по локоть; на большой голове его была надета какая-то округлая шапочка с длинным узким козырьком, а из-под широких штанин выглядывали большие ступни, обутые в … плетеные кожаные сандалии. Сам по себе он был очень громоздок, явно высок, грузен и, наверное, еще силен. Это был старик – огромные узловатые ладони, сцепленные на коленях, седина в выбивающихся из-под шапочки коротких волосах выдавали его возраст; но это был крепкий, мощный старик, а не какая-нибудь развалина.

Странный старик не замечал Батена. Он просто смотрел на Океан, как смотрел бы Батен, и Батен, поначалу раздраженный тем, что его лишили возможности побыть в одиночестве, подумал, что, пожалуй, не стоит мешать человеку отдыхать. Он даже развернулся, чтобы уйти, но– неловко поскользнулся на влажной гальке и чуть не упал. Камешки зашуршали, и старик обернулся.

Нет, не испуганно и даже не особенно спеша – просто посмотрел, что это там сзади зашумело. Взгляд его, когда он встретился глазами с взглядом Батена, был спокоен. Лицо у него было такое же крупное, как фигура, чуть одутловатое, фактурное. Батен сразу подумал, что такое лицо может быть только у мудреца. Или, к примеру, у одного из Богов – он даже, кажется, видел похожее в Пантеоне, но не поручился бы.

Этот старик, мудрец Арканастр, был в Таласе фигурой настолько легендарной, что многие не верили в его существование. Зато другие с пеной у рта доказывали, что Арканастр не просто какой-то там мудрец и даже не маг, предсказатель, волшебник и прочее, а действительно один из древних, ушедших Богов-Учеников, помогавших Творцу, Повелителю Небес, исправлять этот несовершенный мир, но так и не исправивших его и потому разочаровавшихся в нем и давно удалившихся от дел…

Впрочем, всех этих подробностей Батен тогда не знал, и они несколько секунд смотрели друг на друга, пока в спрятанных за толстыми стеклами очков старика не засветилось любопытство. Любопытство это было доброжелательным, а улыбка, чуть раздвинувшая его губы, даже казалась чуть смущенной.

– Я прошу у вас извинения, молодой человек, – первым заговорил мудрец и волшебник, – что занял ваше место. Я, знаете ли, сам люблю здесь посидеть. Тихо, спокойно, приятные воспоминания… Я несколько раз видел вас тут – сидите, смотрите, и не стал вам мешать. Вы, я полагаю, новичок здесь?

Батен кивнул:

– Да, я из Империи.

Мудрец кивнул:

– И как вам здесь по сравнению?

Батен не знал, что ответить, и просто пожал плечами. Наверное, следовало просто извиниться и уйти, но Батену это показалось несколько неудобным, вот так сразу. К тому же старик не прогонял его. Даже наоборот. Увидев, что его собеседник смущен, он предложил Батену присесть и, как он выразился, «побеседовать со стариком». Батен не возражал и скромно присел на камушек.

Оказалось, что старик часто приходит посидеть в одиночестве и ни о чем не думать, устроить себе маленький «пикничок на обочине». Вот как сегодня. И вправду, перед ним прямо на гальке и песочке расположилось нехитрое угощение: несколько кусочков местного хлеба, прикрытого кусочками копченой местной же свининки и пара бутербродов с рыбь… икрой – точно такие же подавали в любой кантине на берегу или в городе. Батен не удивился бы, если бы они и были из ближайшей кантоны. Чего не скажешь о странной прозрачной бутылке, почти доверху наполненной прозрачной же жидкостью – видимо, пикничок мудреца начался совсем недавно. А также это касалось странной посудины, из которой мудрец пил эту самую жидкость, оказавшуюся, когда он предложил Батену угоститься – «извините уж, молодой человек, стакан у меня один, не побрезгуйте» – довольно крепким раствором спирта. Однако самым удивительным было то, как он курит. Батен видел, как курил трубку Волантис, как курят ее здесь некоторые. Но колдун и курил по-особенному. Когда он впервые достал из твердой цветастой коробочки белую бумажную трубочку и провел ею под усами, Батен подумал было, что это какая-нибудь ароматическая палочка для магического обряда. И действительно, Арканастр поджег ее с одного конца непривычно маленькой зажигалкой, но вместо того, чтобы поставить и вдыхать аромат, он взял ее губами и стал каждые несколько секунд втягивать в себя дым, который Батен, честно признаться, не счел приятным или ароматным. Колдун, однако, с видимым удовольствием втягивал его и выпускал толстыми струями из носа, отчего становился чем-то похож на добродушного дракона.

Возможно, из-за опьянения, которое Батен испытал после выпитого раствора, но вскоре ему стало казаться, что его собеседник действительно похож на дракона из древних легенд – не того злобного, который похищает принцесс и пачками переводит благородных рыцарей, а того, какие бывают в чифандских легендах – доброго и мудрого.

То, что мудрец назвал «побеседовать со стариком», оказалось, по сути, просто односторонним монологом задумчивого мудреца, которому, возможно, и не нужен был слушатель; мудрец лишь изредка обращался к Батену с вопросами, да и те были по большей части риторическими и ответа не требовали – разве кивка. Но у него возникало ощущение приобщения к чему-то большому.