Карми - Кублицкая Инна - Страница 4

— При чем тут ее бусы? — поинтересовался Стенхе.

— Не знаю, — признался Маву. Бусы… Ох, Маву, Маву…

— Где они сейчас? — спросил Стенхе просто так, чтобы хоть что-то сказать.

— На кукле навешены.

— Принеси-ка, пожалуй.

Менее всего Стенхе думал, что в чем-то виноваты бусы. Маву он отослал единственно для того, чтоб поразмышлять в одиночестве и придумать, с чего бы это вдруг маленькая принцесса невесть как научилась грамоте. Кто бы мог обучить ее грамоте? То, что он сам не учил, Стенхе знал точно. Маву это тоже в голову никогда бы не пришло. Ну а секретарь или писец принца Карэны? Нет, никак Стенхе не мог поверить, чтобы эти степенные люди решили вдруг учить грамоте маленькую девочку.

Так что же, в замке есть еще грамотные люди? Стенхе перебирал в мыслях всех, кто имел доступ к принцессе, но никто не возбуждал подозрений.

Маву скоро появился. Он сбежал во двор по ступенькам, раскручивая бусы вокруг пальца.

Бусы… Стенхе хмыкнул. Эти бусы он уже видел мельком две недели назад, но тогда к ним не присматривался. Сейчас же он взял их в руки и, размышляя, стал рассматривать каждую бусину. Его мысли были далеки от этих простеньких грошовых бус, и, совсем не ожидая ничего подобного, он вдруг заметил нечто, заставившее его вскочить на ноги.

— Ты присматривался к ним? — спросил он Маву, уже зная, что услышит отрицательный ответ. Разумеется, Маву и в голову не приходило присматриваться к бусам: так, дешевая безделушка, разве что сгодится в подарок знакомой служаночке.

— Ну-ка глянь, — подал ему бусы Стенхе. Маву небрежно повертел их в руках.

— Ого! — вдруг протянул он. — И где ж мои глаза были? Что это такое, Стенхе?

— Амулет, — коротко ответил Стенхе.

Хокарэмы не верят в могущество амулетов. Вера в силу петушиной или волчьей лапы, собачьей шерсти или пепла жабы смешила их и вызывала желание использовать эту веру в своих целях.

Услышать же, что Стенхе называет таинственные бусы амулетом, было неожиданно для Маву — он помимо воли рассмеялся.

— Амулетов не бывает, Стенхе, — весело сказал Маву. — Не ты ли мне это говорил?

— Нет, не я, — ответил Стенхе. — Я никогда не отрицал возможности существования Настоящих Амулетов. Я называл шарлатанством все эти малоаппетитные штуки, которые дурни носят в ладанках. А Настоящий Амулет…— Стенхе подумал, подыскивая слова. — Настоящий Амулет — это, с точки зрения новейших знаний, такая вещь, которая оказывает явное действие, оставаясь непонятной по своей природе. Подобным Амулетом в свое время были игральные кости святого Кавустэ.

— По-моему, — сказал Маву, пропуская бусы между пальцами, — для подобной вещи нужно какое-то другое название.

— Зачем же искать другое? — отозвался Стенхе. — Слово «амулет» именно в таком значении употребляется алхимиками уже несколько веков.

Стенхе в задумчивости расставлял на доске фигуры. Играть он не собирался, но Маву неожиданно сел напротив него:

— Сыграем?

— Поди ты…

— Сыграем. — Маву сделал первый ход. — А?

Стенхе пожал плечами. Маву был настолько беспомощным игроком, что на него не стоило тратить время. Однако несколько ходов спустя Стенхе понял, что Маву стал проявлять ту же сильную манеру, какой только что щеголяла Савири.

Дьявольщина!.. Ах да! Ведь у него в руках эти чертовы бусы. Бусы, от которых если не умнеют, то становятся заметно смышленей.

Стенхе отцепил от пояса кошелек и протянул руку к Маву:

— Ну-ка давай их сюда…

Маву с ухмылкой отдал. Но хотя Стенхе, забрав бусы, сунул их в свой кошель, ему это не помогло.

Партию он проиграл. Проиграл позорно, пытаясь уберечь свои фигуры от ловушек, постоянно отставая от стремительного Маву.

— Я думаю, — сказал Маву, воодушевленный победой, — что бусы действуют только при прикосновении к ним.

— Ну, не выдумывай, — отозвался Стенхе. — Когда принцесса меня обыгрывала, бусы висели на кукле. И ты вспомни, что я тоже держал их в руках.

— Ты держал, а я поглаживал их, — указал Маву на разницу.

— Может, и верно, — согласился Стенхе. Он потянулся за бусами, но передумал. — Ладно, посмотрим, как на тебя подействует. Может, ты тоже в обмороки падать начнешь.

— Ну уж нет, — засмеялся Маву. — А что принцессе о бусах сказать?

— А ничего. Ты не знаешь, куда они пропали, и все, понял?

Маву понял. Когда назавтра принцесса стала искать украшения своей куклы, Маву развел руками: не знаю, не видел. «Может, Стенхе знает?» — отговаривался он.

Девочка наряжала куклу в праздничное платье, украшала ее своими детскими побрякушками. Кукла была велика, всего на голову ниже принцессы, и так тяжела, что на руки ее не возьмешь; когда по ходу игры ее следовало передвинуть, на помощь приходил Маву, и он же таскал куклу, когда принцесса желала вынести ее во двор. Вообще-то, это была не кукла, а статуэтка, вырезанная слободским резчиком; тот изготовил ее сразу с подножием-постаментом, в платье и с косой, венцом уложенной вокруг головы, но придворный брадобрей сделал парик из конского волоса, и Савири трепала этот парик, пытаясь уложить прическу так, как ей хочется. Деревянное «платьице» куклы Савири называла нижним платьем, а верхних ей нашили горничные девушки из лоскутов. Кукла была настоящей щеголихой — у нее даже была шелковая косыночка, на которую девушки очень долго собирали уже никуда не годные кусочки: ведь шелк очень дорог, и у самой Савири не было ни одного шелкового платья.

Укутав куклу в платье, Савири укрепила в ее волосах свои сережки и повесила на шею ожерелье. На ее взгляд, этого было мало, ей не хватало исчезнувших бус, как будто не очень красивых на первый взгляд, зато заманчиво вспыхивавших искрами на солнце.

— Стенхе, — закричала девочка, увидев старшего хокарэма, — ты не знаешь, куда пропали мои бусики?

Стенхе тоже не знал. Подумав, он предположил, что бусы утащила птица: кукла стояла у самого окна, и блеск украшений вполне мог приманить какую-нибудь крылатую воровку.

— Может, Маву послать, чтоб он в сорочьих гнездах пошарил? — предложил Стенхе.

Маву возмутился:

— Так я и полез! Лучше я тебе, госпожа, другие бусики куплю, согласна?

Принцесса была согласна.

Маву в этот же день купил у деревенского торговца бусы. Он отдал их Стенхе, и тот, рассмотрев их внимательно, разрешил подарить принцессе. Не так уж часто попадаются у бедных торговцев Настоящие Амулеты.

Стенхе напрасно ожидал, что действие бус как-то отразится на здоровье Маву. Маву ни на что не жаловался, был весел и беспечен. Несмотря на то что он больше к амулету не прикасался, способность выигрывать он сохранил. Правда, Стенхе не замечал, чтобы он поумнел; возросшая сообразительность у Маву почему-то касалась исключительно азартных и неазартных игр. Стенхе попробовал обучить его ниваури, и Маву тут же уловил замысловатые правила. Впоследствии он сделал это самым важным способом добычи денег.

А вот когда Стенхе попробовал воспользоваться Амулетом, он помимо желаемого действия заполучил еще и долго не проходившую сильнейшую головную боль.

Глава 2

Старик Карэна характер имел препаршивый и вдобавок страдал бессонницей. Поэтому очень и очень доставалось его домочадцам. Он сейчас всю жизнь свою проводил в кресле, обложенный подушками, тут он и ел, и спал, да только, поскольку сам не замечал, что дремлет, полагал, будто круглосуточно бодрствует. Дворня уже давно поняла: все его жалобы на бессонницу — это самообман, но никто не собирался переубеждать принца (себе дороже станет), и слуги привычно несли свою тяжкую ношу. Писать под его диктовку письма было сущим мучением: Карэна засыпал на каждой фразе, а проснувшись, продолжал дальше, и все это время секретарь должен был ждать, стоя у кресла с табличками и стилом в руках. Ускользающие мысли Карэна относил за счет стариковской забывчивости; зевков прислуги не выносил и строго наказывал. И ужасно гневался, когда при пробуждении обнаруживал слугу не там, где тот стоял перед незамеченным периодом дремы. «Все прыгают, — брюзжал он. — Все бегают! Никакой почтительности к господину! Движения должны быть плавными, ничуть не резкими…» И провинившихся ожидало наказание.