Патруль времени (сборник) - Андерсон Пол Уильям - Страница 5

Эверард безнадежно кивнул. Его втянули в это дело, не дав даже как следует подумать и составить свой план. Но разве Сандовал виноват в этом? Через некоторое время Эверард сказал:

— Допустим. Но что нам делать дальше?

Опуститься бы пониже… Несколько выстрелов из энергетической пушки сорокового века, и все… Боже… меня сошлют на отдаленную планету, прежде чем я нажму спуск. Всему есть предел.

— Придется провести более впечатляющую демонстрацию, — сказал Эверард.

— А если и она не поможет?

— Не каркай! Надо попытаться!

— Я просто спросил. Почему бы не предотвратить экспедицию с самого начала? Отправиться ко двору Кубилая на несколько лет назад и попробовать доказать ему, что он только зря потеряет людей и время, пытаясь исследовать эти земли. тогда этого вообще не случится.

— Устав Патруля запрещает нам изменять историю.

— А что же тогда мы делаем?

— Мы всего лишь исполняем приказ высшей инстанции. Видимо для того, чтобы исправить какое-либо вмешательство в пространстве-времени… Откуда я знаю? Я лишь ступенька в иерархической лестнице.

У данеллиан такие возможности, которые нам и не снились…

— Папа лучше знает, — прошептал Сандовал.

Эверард сжал зубы.

— Нет уж, — произнес он. — Если ты втянул меня в это дело, то изволь слушать до конца. ФАкт остается фактом. Видимо, события при дворе Кубилая сочли серьезными и опасными. Что будет дальше — не наше дело. Документы свидетельствуют, что они не вернулись назад. И причиной этому будем не мы; думать обратное — это все равно, что считать себя убийцей, если ты пригласил знакомого на обед, а он по дороге к тебе попал под машину…

— Ну вот что, хватит болтать и давайте работать, — отрезал Сандовал.

Эверард движением рычага послал скутер вперед. После продолжительного молчания он заговорил:

— Видите этот холм? Он стоит прямо на пути Токтая, и я думаю, он разобьет лагерь не доходя до него, в той маленькой долине у ручья. Эта горка — самое подходящее место для новой демонстрации силы.

— Что ж, устроим фейерверк? Это будет весело! Монголы хорошо знакомы с порохом.

— Да, но когда я собирал оружие для этого путешествия, то захватил нечто такое, о чем они не слышали…

На вершине холма росло несколько высоких сосен. Эверард опустил скутер между ними и принялся разгружать багажное отделение. Сандовал молча помогал ему. Лошади, выдрессированные Патрулем, спокойно вышли из специальных клеток, в которых они находились во время пространственно-временного скачка.

Через некоторое время Сандовал спросил:

— Что вы собираетесь делать?

Эверард похлопал по небольшому прибору, освобожденному от упаковки.

— Это аппарат погоды, изобретенный в Золотые Века. Ручаюсь, что таких ярких молний и такого грома вы еще не видели и не слышали.

— Гм… — внезапно улыбнулся Сандовал. — Вы выиграли. Это пойдет.

— Приготовьте, пожалуйста, ужин, пока я тут вожусь… О, да вот и наш прожектор миражей! Если вы накинете на голову капюшон или что-нибудь в этом роде, я с помощью этой штуки превращу вас в такого урода с милю ростом, что и мертвый испугается.

День тянулся медленно. Наконец Эверард увидел в бинокль, как монголы стали спешиваться, и разбивать лагерь в том самом месте, где он и предполагал. Несколько воинов отправились на охоту, а основной отряд уже устраивался у костров.

Когда темнота сгустилась, Эверард заметил расставленных вокруг лагеря охранников, верхом и с луками наготове. Ему было не по себе, как он не пытался взбодриться.

Вскоре над снежными вершинами засверкали звезды. Пора.

— Ты стреножил лошадей, Джек? Они все-таки могут испугаться. А уж насчет монгольских лошадей я не волнуюсь! Ну что ж, поехали! — Эверард повернул ручку прибора.

Сначала между землей и небом возникло бело-голубое сияние. Затем вспыхнул сноп молний, деревья закачались под ударами ураганного ветра, и гром эхом отозвался в горах. Тотчас же Эверард выбросил несколько шаровых молний, которые крутясь, брызгая пламенем, помчались к лагерю и стали с треском лопаться. В долине было светло, как днем.

Полуслепой и оглушенный Эверард нащупал новую кнопку и включил флюоресцентную ионизацию. На небе расцвело северное сияние: кроваво-красные, зеленые и фиолетовые полотна полыхали в такт оглушительным раскатам грома.

Тем временем Сандовал готовился к своей роли. Он разделся до трусов, вымазал свое тело глиной, раскрасил лицо, став неузнаваемым. Заработал прожектор миражей. На холме вырос еще один холм, раза в три выше. Гигантский индеец принялся отплясывать дикий танец с прыжками от горизонта до горизонта, сопровождаемыми громовыми раскатами и ярким заревом.

Эверард зажмурился, чувствуя, как в нем поднимается волна первобытного ужаса.

Ну, уж если и это их не остановит…

Он взглянул на хронометр. Уже прошло полчаса… еще пятнадцать минут, и можно кончать. Монголы наверняка останутся в лагере до утра — слишком сильно в них чувство дисциплины. Надо подождать еще несколько часов и показать им финал спектакля — снести лазером какую-нибудь рощицу неподалеку от их лагеря. Эверард махнул Сандовалу. Индеец, тяжело дыша, опустился на землю.

— Неплохо, Джек, — голос Эверарда звучал до странности тихо.

— Я уже забыл, когда в последний раз это делал, — прошептал Сандовал.

Он зажег спичку, неожиданно треснувшую в наступившей тишине. Слабое пламя осветило бескровные губы. Потом огонек погас, и в темноте осталась только красная точка его сигареты.

— В нашей резервации никто не относился к этому серьезно, — проговорил он через несколько минут. — Старики хотели, чтобы мы знали их танцы, хранили обычаи и всегда помнили, что мы — все еще народ. Но мы учили эти танцы, чтобы развлекать туристов.

Последовала долгая пауза. Эверард собирал оборудование. Сигарета индейца казалась последней звездой во Вселенной.

— Туристы! — сказал он наконец. — Сегодня я первый раз танцевал ради танца. Раньше я никогда этого не чувствовал.

Эверард промолчал. Внезапно он настороженно прислушался.

— Ты ничего не слышишь, Джек?

В глаза ему ударил луч фонаря.

Секунду он сидел ослепленный, потом, выругавшись, потянулся к станнеру и вскочил на ноги. Из-за деревьев выпрыгнула тень. Эверард отпрянул назад и выстрелил наугад.

Луч фонаря вспыхнул еще раз, осветив Сандовала. Навайец еще не успел переодеться и оружия у него не было. Он еле успел увернуться от кривой монгольской сабли. Упав на одно колено, он провел прием джиу-джитсу. Монгол с воем перелетел через него и плашмя рухнул на землю. Сандовал моментально вскочил: костяшки пальцев одной его руки вонзились в подбородок монгола, ребро ладони другой — в адамово яблоко. Резко повернувшись, он парировал нападение сзади.

Из-за сосен послышался громкий голос, отдававший приказание. Эверард попятился назад. Одного воина он сбил с ног рукояткой пистолета. Но на пути к скутеру появлялось все больше монголов. Вокруг его плеч со свистом обвился аркан. Он начал отчаянно бороться — на нем повисло четверо. Какое-то мгновение он видел, как Сандовала бьют по голове рукоятками сабель, но потом ему было уже некогда смотреть — приходилось бороться за свою жизнь. Дважды он поднимался на ноги, но станнер у него выбили, а маузер вытащили из-за пояса. Его волокли по земле и били ногами, кулаками и рукоятками сабель.

Токтай приказал покинуть лагерь перед рассветом. С первым лучом солнца караван вновь шел по долине. Земля постепенно становилась сухой и бесплодной. На горизонте виднелось лишь несколько горных вершин, смутно белеющих на фоне бледного неба. Маленькие монгольские лошади резво бежали вперед; над притихшей долиной далеко разносился стук копыт, окрики верховых и скрип кожи.

Эверард ни о чем не мог думать. Руки ему оставили свободными, однако ноги привязали к седлу. Кроме того, перед походом он был раздет догола — мудрая предосторожность против странной незнакомой одежды — и одет в тесную монгольскую одежду.