Офелия учится плавать - Кубелка Сюзан - Страница 16

— Мужчина должен владеть собой! Ты слишком нетерпелив, я этого не выношу.

— Но ты в этом виновата! — Он зарывает голову в мои волосы. — Ты отнимаешь у меня разум! Такого со мной еще никогда не случалось. Никогда!

В восемнадцать я поверила бы этой чуши и тут же почувствовала себя виноватой. Но в сорок один я достаточно изучила мужчин и знаю, что свои неудачи в постели они всегда сваливают на женщин.

— Отпусти меня, — говорю я твердо, — и посмотри мне в лицо!

Он послушно поднимает голову. Его глаза налиты кровью и блестят. Плачет он, что ли? Очевидно, он вообще не имеет опыта в постели и, конечно, откажется это признать. У меня невольно вырывается глубокий вздох. Последняя надежда на приятную ночь улетучилась, но я не могу заставить себя бросить его одного в таком состоянии. Ладно, преподам ему бесплатный урок. Его будущая жена скажет мне спасибо.

— Нури, любовь только тогда прекрасна, когда все делают медленно и нежно. Ты меня понимаешь? У нас целая ночь впереди. Ты ничего не упустишь! Поцелуй меня, дорогой! И погладь немножко. Не так неистово! Ты опять мне делаешь больно! Слышишь? Медленно, я сказала. И нежно!

— Но я мужчина!

— Я это знаю, мой зайчик!

— Мужчины не нежные!

— У нас дома — нежные. Женщины гораздо больше любят ласковых мужчин, тебе это еще никто не говорил? Тогда запомни на будущее. И еще. Ни одной женщине не нравится, когда на нее так дико бросаются, что оставляют синяки. Неужели это так трудно понять?

Синяки он принимает.

— Пардон, дорогая! — Он встает, приносит кухонное полотенце и вытирает им мои ноги. Потом бросает его на кучу одежды на полу. — Я теперь сделаю все так, как ты хочешь! — кротко объявляет он и выжидающе смотрит на меня. — Только скажи, что я должен делать!

— Тогда помоги мне раздеться!

Нури с готовностью кивает и начинает с чулок. Медленно скатывает их в трубочку. Его золотая цепь раскачивается в разные стороны, черные волосы блестят в пламени свечи. Тяжелый запах духов бьет мне в нос.

— Теперь платье. А теперь белье.

Нури кивает и выполняет. Наконец мы оба обнажены.

— Готов, — объявляет он и смотрит на меня в ожидании следующей команды.

А я мысленно решаю дилемму.

Я не принимаю пилюль, потому что не выношу их. Спирали у меня тоже нет, мне бы и в голову не пришло вонзать в самую чувствительную часть моего тела кусок проволоки. Пенистые таблетки я тоже отвергаю, потому что химия, достаточно сильная, чтобы убить сперму, не может быть полезна для моего организма. Я же не сумасшедшая, чтобы вредить своему здоровью! На женщин и без того падает вся тяжесть с месячными, беременностью и родами, так что мужчины могут хотя бы предохраняться. Большинство это и делает, если их попросишь. Но как ни странно, даже в последней четверти двадцатого столетия миллионам здоровых женщин так трудно просить мужчину, что они охотнее годами глотают гормоны и дают себе вонзать проволоку в матку, а потом удивляются, откуда берутся болезни.

— Пожалуйста, не кончай в меня, сегодня опасно! — Эту фразу они просто не в силах произнести.

Но я-то могу. Я и другие вещи произнесу, чем окажу Нури неоценимую услугу. Женщины должны, наконец, научиться открывать рот в постели — иначе откуда мужчины догадаются, чего от них хотят? Да, в этом преимущество возраста. Женщина смелее высказывает все, что думает, и способствует увеличению числа хороших любовников. А это, мои дорогие, нам крайне необходимо!

— Готово! — смущенно повторяет Нури. — О чем ты все время думаешь? Я готов, и ты должна мне сказать, что делать дальше.

Он сидит передо мной, прямой как свеча, кусает губы и заставляет себя не смотреть на мою наготу. Он, правда, не бросается на меня, но и не целует, не гладит, не трогает, очевидно, это лишило бы его остатков самообладания. Странная ситуация! Если я хочу дождаться нежного взгляда, хоть какого-нибудь ласкового слова, чтобы, наконец, зажечься, я могу лежать здесь до скончания века.

— Ты можешь сказать, что мне теперь делать? — Голос Нури дрожит от нетерпения.

— Принеси мне рюмку водки! — Он молча повинуется, и я залпом ее выпиваю.

— Хорошо, побеспокойся о предохранении. Я не принимаю пилюли, а сегодня опасно!

— Что? Опасно! — в ужасе перебивает он. — Ты все-таки замужем, и твой муж знает, где ты?

— Да нет! Я могу забеременеть!

Это приводит его в восторг:

— Ах! Любовь моя! Ты напала на подходящего мужчину. Я сделаю тебе отличного ребенка!

— Но я не хочу ребенка!

— Ты не хочешь ребенка? — Он не может этого понять. — У тебя уже есть дети?

— Нет. Нет времени. Я должна работать, должна сама себя содержать. И скоро мне надо возвращаться в Канаду. У тебя есть презерватив?

Нури возмущенно трясет головой. Разумеется, у него нет. Чего я ждала? О Боже! Свою первую ночь любви в Париже я представляла себе не такой сложной.

— Ты можешь вынуть? — недоверчиво спрашиваю я.

— Скажи, что я должен делать? — Он кусает губы.

— Я же говорю. Ты должен вынуть. Ты знаешь, как это делать?

— Да! — Звучит не очень убедительно. — Я всегда вынимаю. Со всеми женщинами вынимаю!

— Ты не должен кончать в меня. Тебе надо сдерживаться как можно дольше. Если больше невтерпеж, ты должен вынуть. Обещаешь? Никакого оргазма во мне.

— Понял?

— Да! — Он по-прежнему не смотрит на меня, таращится на стену за моей головой и говорит как в трансе.

— Ты меня вообще слушаешь?

— Да! Я выну!

— Ну, хорошо.

Я пододвигаюсь на неудобном диване с продавленным матрасом, чтобы освободить ему место. Кто знает, может, у него действительно получится. К тому же после двух оргазмов давление снизу не такое сильное.

Оргазмы? Бог ты мой! Водка делает меня забывчивой. В своем теперешнем состоянии Нури опасен для меня. Самое время продолжить сексуальный ликбез.

— Дорогой, я сейчас скажу тебе что-то важное, ты должен запомнить. Когда опасно и у тебя дома нечем предохраняться, то можно заниматься любовью только один раз.

— Почему? — недоверчиво спрашивает Нури.

— Потому что твоя штучка вся в семени, и в тот момент, когда ты опять начнешь, все уже свершится.

Нури сидит как изваяние.

— Не бойся, — успокаиваю я его, — я знаю, что надо делать. Это очень просто. Слушай. Ты быстренько идешь в туалет, делаешь по-маленькому, чтобы все смылось. А потом моешь его, но тщательно! Это все. О’кей?

Нури смотрит на меня так, словно я говорю по-китайски.

Я целую его.

— Будь так любезен, сходи в туалет, сделай пи-пи, сколько сможешь, и помойся потом как следует с мылом!

— Но мне не надо в туалет! — возмущенно парирует Нури.

— Нет, надо. Пары капель достаточно. Ты должен заставить себя!

— Но я не могу, когда я так взволнован! — Как упрямый ребенок, он показывает на свою вертикально торчащую анатомию. — Можно сколько угодно мучиться, ничего не выйдет!

— Тогда ты должен одолеть его. Попробуй холодной водой.

— Что? — Он смотрит на меня как на сумасшедшую. Неужели я действительно хочу, чтобы он устроил своему священному фаллосу холодный душ? Я хочу!

— Ты должен попытаться, — неумолимо говорю я, — иначе мы не сможем быть вместе!

Он раздумывает секунду, видит, что я не шучу, и со вздохом натягивает рубашку. Потом вытаскивает пустую консервную банку, становится ко мне спиной возле кухонной ниши и замирает.

Минут через пять я слышу робкий плеск.

— Десять капель! — восторженно кричит Нури, швыряет банку в мусорное ведро и молниеносно раздевается. — Все в порядке, дорогая! — Потом он, как приказано, моется, вытирается свежим белым носовым платком и, сияя, спешит ко мне. — Я сделал все, что ты хотела. Что теперь?

Ну ладно. В Канаде, правда, не писают перед своей возлюбленной в консервные банки, но зловонный клозет был бы еще хуже. Хорошо, что он там не был. Все-таки в нем больше деликатности, чем мне показалось вначале. Славный мальчик. В награду (и чтобы удостовериться, что все в порядке) я поцелую его сейчас внизу. Он для этого достаточной аппетитный.