Мадам придет сегодня позже - Кубелка Сюзан - Страница 7

У всех есть причины для драм, для ненависти, но никто, похоже, не страдает. По всему миру люди мучаются от любовной тоски. Одна измена — и человек кидается в пучину депрессии, словно прыгун с десятиметровой вышки. Но только не представитель «великой нации»!

«Не бывает совершенного счастья, — считается здесь, — а плоть слаба. И тем не менее жизнь прекрасна, и надо наслаждаться ею, пока позволяют силы!»

Ну, на это и я способна. Готова держать пари!

Я делаю первый горячий глоток. Кофе бодрит! Как красиво смотрится он в стеклянном прозрачном кофейнике. Чашка тоже стеклянная. Сервиз из магазина Глории. Я его спроектировала, а она изготовила в Италии. Его берут нарасхват. Кресло, в котором я сижу, тоже мой дизайн. Темная ткань, светлые подушки. Кресла делают на острове Бали. Пока их поступило чуть больше пятидесяти, и все они уже проданы.

Я оглядываюсь удовлетворенно. Все здесь дышит благородством. Ничто не раздражает мой глаз художника. Каждый предмет выбран, сконструирован или оплачен мною. Я сижу в маленьком раю, созданном моими руками, и от сознания этого становится приятно на душе.

Чищу банан и вонзаюсь в него зубами. Неожиданно мне вспоминается первая ночь в этой квартире, и аппетит улетучивается.

Это было ровно одиннадцать месяцев тому назад. Мы вернулись из свадебного путешествия смертельно усталые после долгого перелета. Приехали прямо из тропиков, с острова Мустик, с тяжелым багажом, головной болью и солнечными ожогами и сразу свалились в постель. Вдруг меня разбудил телефон.

— Алло, мадам, — произнес хрипловатый женский голос, — я говорю с прелестной Тицией, красавицей-венкой, новой женой прекрасного Фаусто? Я просто хотела сказать, что я тут внизу, перед вашим домом, мадам. Сижу в маленькой красной «ланции-купе», которую ваш муж недавно подарил мне на день рождения. Вы не могли бы на минутку спуститься? Нам есть о чем поговорить.

— Кто вы? — спросила я в замешательстве, не успев больше сказать ни слова.

— Кто это? — воскликнул Фаусто и сел на кровати. Я повторила всю тираду. Фаусто вырвал трубку из моих рук.

— Это против правил игры! — заорал он. — Я этого не позволю. — Короткая пауза. — Нет! Этого я не сделаю! Не вмешивайтесь! Я все улажу по-своему! Это вас не касается! Адью! — Он швырнул трубку.

— Что против правил игры? — ошарашенно спросила я.

Фаусто вытаращил на меня глаза.

— Правил игры? Я сказал «правил игры»?

— И что ты уладишь по-своему?

— Понятия не имею! Не понимаю, о чем ты.

— Ты сказал…

— У тебя галлюцинации! Что вполне логично. Попадаем из самого страшного пекла прямо в Париж, потом нас неожиданно будят, тут многое почудится, чего никто не говорил!

— Ноя… я…

Фаусто положил руку мне на грудь и поцеловал в шею.

— Забудь об этом, прелестное дитя. Это была какая-то сумасшедшая. Она больше никогда не позвонит! И ни слова об этом больше. Обещаешь?

Он задвинул свое колено между моих ног.

Я пообещала. И сдержала свое слово. В ту ночь Фаусто сделал еще одно открытие. Я «не так хороша» в постели.

Это для меня было новостью.

И хотя я понимала, что это не может быть правдой, потому что в сорок два знаешь себе цену, это меня глубоко задело!

Впервые мужчина сознательно обидел меня, и если по-честному, я до сих пор не могу забыть этой фразы.

Поэтому я не борюсь? Поэтому все терплю? Поэтому повторяю классическую ошибку всех жен и прячу голову в песок — в надежде, что наваждение рассеется?

Но теперь все.

Я отставляю в сторону тарелку. Босиком подбегаю по мягкому белому ковру к зеркальной двери. Изменилась ли я за последний год? Внимательно оглядываю себя. Ничего не видно, несмотря на бессонную ночь. Я в хорошей форме! Кожа гладкая, потому что свои кремы я делаю сама и ем только здоровую пищу. Никакой рыбы, никакого мяса, много овощей, орехов, фруктов. Это оплачивается сторицей!

Я выгляжу моложе, чем все мои невестки, включая Флору, а ей всего тридцать один. Фаусто столько же лет, сколько мне, но я выгляжу, как его младшая сестренка. Я слежу за своим весом, я нежна и свежа и собираюсь такой оставаться, пока смерть не отправит меня на тот свет.

Я не хороша в постели?

Что-то я раньше такого не замечала. До моего замужества я была окружена поклонниками. Очевидно, потому и вышла замуж так поздно, что такая возможность представлялась мне слишком часто! Раньше у меня дела шли отлично! Мужчин было не меньше, чем пальцев на руках, и ни один не выгонял меня из постели! Наоборот! Я была королевой! Еще год назад мне казалось, что я самая желанная женщина в Париже.

Есть, правда, еще одна причина, почему три недели я молчу, почему хочу, чтобы этот брак не погиб. Причину зовут Люциус Хейес. Никто не любит признаваться в своих промахах. А когда я оставила Люциуса, чтобы уехать в Париж, он пророчил мне все несчастья этого мира.

Люциус был моим другом в Лондоне. Он директор большой фирмы, неплохой архитектор, а я для него меблировала номера — люкс в отелях, ремонтировала квартиры и загородные дома, ублажала его самых трудных клиентов и решала любую проблему. Я была надежна, прилежна, много зарабатывала и экономила каждый пенс, потому что знала с самого начала: остаться с ним я не смогу.

Люциус был самым сложным мужчиной, встретившимся на моем пути. Каждое утро он был в плохом настроении. «На что бы мне разозлиться сегодня?» — с этой фразой он просыпался каждое утро!

И охотнее всего он злился на меня.

Я вегетарианка. И хотя ему нравилось, что я оставалась молодой и здоровой, сохраняла фигуру и у меня не было морщин, все же это было поводом для бесконечных ссор. В дорогих ресторанах он орал на меня, если у меня на тарелке оставалось мясо. В мой день рождения он ушел из ресторана, потому что за столом я пила слишком мало воды. Я была обязана есть как он, пить как он, курить как он, думать как он, но это было невозможно. Шесть лет я продержалась. Но потом сказала — с меня довольно.

— Почему бы нам не пожениться? — спросил он в последний день, когда я упаковывала чемоданы. — Я тебя не понимаю. Лучшего, чем я, тебе никогда не найти! Думаешь, французы так и ждут тебя? В Париже ты никому не известная иностранка. Ты подохнешь под мостом!

«Под мостом подыхают другие, — подумала я, — а у меня талант, который прокормит меня». Люциус не знал одного: я уезжала в обжитое место. Глория, моя давняя приятельница, открыла бюро по благоустройству квартир в центре Пасси. У нее было свое дело. Одного телефонного звонка достаточно, и у меня есть работа. С легким сердцем я полетела на свободу, и начались прекрасные времена.

Я работала до полусмерти. И тем не менее выходила каждый вечер в свет: опера, балет, концерты, театры, кафе. Бывала на выставках в Гран-Пале, на вернисажах и в кабаре. От поклонников не было отбоя. Блондинки в Париже — лакомый кусочек. Я ходила в рестораны, на танцы, позволяла баловать себя, словом, наслаждалась жизнью, как никогда.

И самое главное: на свои сбережения я купила себе квартиру. Трехкомнатный апартамент, мое первое собственное имущество… В фешенебельном седьмом районе. Где же еще? Неподалеку от Марсова поля и Эйфелевой башни.

Я заплатила наличными! Вот так-то! И у меня еще осталось на перестройку и отделку. Два года спустя я стала мадам Сент-Аполл. Неплохо для никому не известной иностранки.

Но Люциус не сдается. Пишет письма моему отцу в Вену. Ездит его навещать. Глорию он тоже разыскал.

Хочет знать, как у меня идут дела. Она должна мне передать, что он ждет меня. Мой провал был бы его высочайшим триумфом. Но этой радости я ему не доставлю.

— Пардон, мадам, — звонкий голос Лолло возвращает меня в реальный мир, — я только хотела спросить, будете ли вы обедать дома?

— Нет, — отвечаю я со вздохом, — мы обедаем на острове Сен-Луи. Достаточно, если вы приготовите что-нибудь на вечер. Что там у нас по плану?

— Суп из сельдерея, фаршированные цукини для мадам, антрекот для месье. Салат сыр, клубничный, крем.