Победитель остается один - Коэльо Пауло - Страница 33

Положив журнал на место, он продолжал:

— Ты спросишь: «Отчего же этого не сделали раньше?» Ответа нет. Разумеется, и до Шанель были многие модельеры, но их имена не сохранились в истории моды, потому что они не сумели передать в своих коллекциях дух времени, аромат эпохи. Для того чтобы творчество Коко получило такой громовой резонанс, мало было иметь талант или богатых покровителей — общество должно было быть готово к великой феминистской революции, грянувшей в это самое время.

Директор помолчал.

— А сейчас настал черед ближневосточным мотивам. Именно потому, что оттуда, с твоей родины идет страх, который держит в напряжении весь мир. Я знаю это, потому что возглавляю этот дом. В конце концов, все начинается со встречи поставщиков красителей и тканей.

«В конце концов, все начинается со встречи поставщиков красителей и тканей». Хамид снова смотрит на великого стилиста, в одиночестве сидящего на террасе. Тот, должно быть, тоже заметил их с Евой появление и теперь гадает, откуда этот араб раздобыл столько денег, что сумел превратиться в его главного соперника.

Человек, устремивший взгляд в никуда, в свое время очень сильно постарался, чтобы Хамида не приняли в члены Федерации. Он доказывал, что его финансируют нефтяные магнаты, а это делает конкуренцию нечестной. Ему было невдомек, что через восемь месяцев после смерти отца и через два — после того, как директор фирмы предложил Хамиду должность получше, но с условием, что его имя нигде не будет фигурировать, поскольку для того, чтобы блистать на показах и презентациях, был нанят другой модельер, — шейх снова вызвал его домой и на этот раз удостоил личной встречи.

Прибыв на родину, Хамид не сразу узнал свой город. Вдоль единственного проспекта нескончаемой вереницей тянулись скелеты небоскребов, плотность уличного движения была запредельной, старый аэропорт пребывал в состоянии, близком к полному хаосу, но при этом замысел шейха на глазах обретал плоть: здесь будет оазис мира посреди пустыни войн, островок стабильности в бушующем море мирового финансового рынка, витрина благополучия, достигнутого народом, который столько обличали, унижали, порицали и к которому относились с таким предубеждением. Другие страны этого региона постепенно уверовали в город, вознесшийся в песках пустыни, — и потекли деньги: сначала тоненькой струйкой, а потом — бурной и полноводной рекой.

Впрочем, дворец властелина оставался прежним, но неподалеку уже возводили новый, гораздо более высокий и просторный. Хамид пришел на аудиенцию в превосходном расположении духа, радуясь, что может сообщить о великолепном предложении, полученном в Париже, и о том, что ему больше не требуется финансовая поддержка — наоборот, он с лихвой вернет каждый динар, вложенный в него.

— Тебе надо уволиться, — сказал шейх.

Хамид оторопел. Да, он знал, что оставленное ему отцом дело процветает, но ведь у него были и другие планы на будущее, и лелеял он иные мечты. Однако было невозможно еще раз бросить вызов человеку, который так помог ему.

— Во время нашей единственной встречи, о повелитель, я мог сказать вам «нет», ибо отстаивал интересы моего отца, а они всегда были для меня неизмеримо важнее всего остального в этом мире. Теперь же я готов склониться перед вашей волей. Если вы считаете, что деньги, инвестированные в мой труд, погибли, я исполню ваше требование. Вернусь домой и займусь наследством. Если нужно будет отринуть мечту всей моей жизни ради того, чтобы исполнить закон племени, я сделаю это.

Он произнес эти слова недрогнувшим голосом, ибо не мог выказать слабость перед человеком, уважающим силу, и неожиданно услышал:

— Да я не прошу тебя вернуться сюда. Если тебя повысили, то лишь потому, что поняли — ты можешь создать и зарегистрировать собственную торговую марку. Этого я от тебя и хочу.

— Правильно ли я понял? Создать мою собственную марку?

— Я замечаю, что в нашей стране с каждым днем все больше новых компаний, торгующих предметами роскоши. И они знают, что делают: наши женщины постепенно меняют не только стиль одежды, но и образ жизни. Мода наносит по нашей религии удар пострашнее, чем все иностранные инвесторы вместе взятые. Я беседовал с людьми сведущими и понимающими, ибо сам я — всего лишь старый бедуин, который, впервые увидев автомобиль, не понял, куда впрягают верблюда.

Мне бы хотелось, чтобы чужеземцы читали наши стихи, слушали нашу музыку и песни, видели танцы, пришедшие к нам из глубины веков через многие и многие поколения наших предков. Но судя по всему, надежды на это мало, и никому это не интересно. Есть лишь один путь к тому, чтобы заставить их уважать наши обычаи и веру. И путь этот лежит именно через ту сферу, где подвизаешься ты. Если они по нашей манере одеваться поймут, кто мы такие, то постепенно уразумеют и все остальное.

На следующий день Хамид встретился с группой инвесторов из разных стран. Они предложили предоставить в полное его распоряжение фантастическую сумму и назвали срок возврата ссуды. Спросили, принимает ли он этот вызов, готов ли он к нему.

Хамид, попросив дать ему время на раздумье, отправился на могилу отца и весь остаток дня провел там за молитвой. Вечером бродил по пустыне под пронизывающим до костей ветром, а потом вернулся в отель, где остановились инвесторы.

«Блажен тот, кто сумел дать своим детям крылья и корни», — гласит арабская пословица.

Ему нужны были корни: есть в мире место, где мы рождаемся, учимся говорить, узнаем, как справлялись наши предки со своими проблемами. И приходит минута, когда начинаем осознавать свою ответственность за это место.

Ему нужны были крылья: они возносят нас к бескрайним просторам воображения, ведут нас к нашим мечтам, увлекают в неизведанные дали. Крылья позволяют нам постичь корни наших ближних и многому научиться у них.

Он испросил вдохновения у Всевышнего и принялся молиться. Через два часа ему припомнился некогда слышанный им разговор отца с одним из друзей, часто захаживавшим в его лавку:

«— Сегодня утром сын попросил у меня денег, чтобы купить барашка. Должен ли я помочь ему?

— Это не к спеху. Выжди неделю, прежде чем дать ответ.

— Но если я в состоянии дать ему денег сейчас, зачем ждать неделю? Какая разница?

— Разница большая. По собственному опыту знаю, что истинную ценность люди находят лишь в том, насчет чего мучились сомнениями — получится ли?»

И он принял предложение инвесторов, но заставил их ждать целую неделю. Ему нужны были люди, которые занялись бы этими деньгами и вкладывали их туда, куда он скажет. Ему нужны были служащие и сотрудники — желательно односельчане. Ему нужно было еще год с лишним оставаться на прежней должности, чтобы приобрести недостающие знания.

Вот и все.

«Все начинается с красителей».

Нет, это не совсем так. Все начинается с того, что компании, изучающие тенденции рынка, замечают, что определенная категория населения предпочитает одни товары другим — и это на первый взгляд никак не связано с модой. Особые лаборатории (по-французски они называются «cabinets de tendence», по-английски — «trend adapters») проводят исследования, устраивая опросы потребителей, отслеживая спрос на те или иные образцы, но главным образом — тщательно наблюдая за 20-30-летними посетителями бутиков, а то и просто за прохожими того же возраста, примечая, как они одеваются и читая все, что те пишут в своих блогах. Они никогда не смотрят на витрины даже самых прославленных фирм: все, что выставлено там, уже дошло до массового потребителя и, значит, обречено на смерть.

И гениальные исследователи тенденций рынка хотят досконально знать: что заботит потребителя, что пробуждает в нем интерес или любопытство? Юноши и девушки, у которых нет денег на товары класса люкс, вынуждены изобретать свой стиль одежды. А поскольку они днюют и ночуют в интернете, то делятся своими открытиями с другими, и очень часто это превращается в подобие вируса, заражающего все сообщество. Дети влияют на отцов и в политике, и в том, какие книги читать и какую музыку слушать, а не наоборот, как полагают неискушенные. Отцы же воздействуют на детей в том, что именуется «системой ценностей». Подростки, которые уже в силу своего возраста — бунтари и мятежники, несмотря на это считают семью чем-то прочным и верным. Они могут одеваться крайне экстравагантно, могут упиваться певцами, которые дико завывают и ломают на эстраде свои гитары, — но на этом всё: решимости пойти дальше и устроить настоящую революцию нравов и обычаев у них нет.