Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Андерсон Пол Уильям - Память Память

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Память - Андерсон Пол Уильям - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Крака плавала неподалеку, поддерживаемая своими огромными крыльями, — мертвая. Ранние огни Диупы мерцали на расстоянии, которое совсем не казалось далеким.

— Что ж, старушка, — выдохнул Торрек, — с твоей стороны это была любезность. Теперь побудь здесь и будь настолько хорошей, чтобы не дать олленборам найти тебя и обглодать твои кости — ты мне еще пригодишься!

Он поплыл к городу, сначала едва шевеля руками, но потом в нем вдруг вспыхнула новая сила, которая, он знал, была сверхъестественной. Временами, оставаясь один на один со своей усеченной душой, Торрек задумывался, действительно он человек, или… кто?

От пирса отделились каноэ. Горожане издалека следили за местом, куда он упал. Узкие силуэты замаячили над бормочущими волнами, сотни весел в унисон забили по воде, разноцветные бумажные фонарики, прикрепленные к мачтам, горели, как ищущие глаза.

— Охойохоа! — Раковина зазвенела после крика, и медные гонги ответили ей четким ритмом. — Охойохоа! Пусть море поможет тебе. О возлюбленный мой! Пусть море продлит твою жизнь, охойохоа!

— Я здесь! — отбросив всякие церемонии, крикнул Торрек.

Ближайшая лодка изменила направление. Мускулистые руки вытащили его из воды, и вскоре раковины, гонги и голоса славили его победу.

К тому времени, как флот вернулся назад, везя убитую краку и Торрека на капитанском мостике, жители Диупы столпились у причалов.

В масках и плащах из перьев, потрясая погремушками и оружием — ломами, топорами, военными кирками — молодые люди Моря Медвежьего Жилья танцем выражали радость, которую он им подарил. В вышитых алых и голубых одеяниях, сосредоточенные, ждали под сверкающими фонарями члены принявшего его Клана Старших. Дети и девушки, стоявшие возле длинных, невысоких, легких домов из разукрашенной промасленной бумаги и резных деревянных панелей, с остроконечными, крытыми гонтом крышами, бросали ему цветы.

Даже бедные фермеры, мастеровые, рыбаки, все украшение которых состояло из берестяных набедренных повязок и перьев в волосах, поднимали свои трезубцы и славили его, когда он проходил мимо.

Высоко над горами разошлись тонкие вечерние облака. Солнце было внизу, хотя здесь, в теплых широтах Мира, Названного Маанрек, не должно было потемнеть еще несколько часов. Но высоко наверху, на бесконечном ясном голубом небе плавали две почти полные луны. На юге возвышалась огромная радужная арка Колец, священного моста.

Ничего необычного не было в том, что облака долгого теплого дня — сорок часов, пока солнце путешествовало над островами, — рассеиваются по мере того, как к ночи становится холодно. Однако Торрек, чья кожа еще ощущала ледяной поцелуй фиорда, подумал, что вселюбящий Римфар простер над ним руку, чтобы отдернуть завесу с небес как раз в то время, когда он вышел на берег к своему народу.

Его народ. В эту минуту он впервые ощутил, как что-то оттаяло в нем. Эти гибкие темнокожие высокоскулые люди сделали его своим, когда нашли его, безмолвного и беспомощного, в поле. Они учили его с той же терпеливой добротой, которую выказывали по отношению к своим детям, прощали ему ошибки и незнание, неизбежные для того, кто не прошел с ними свой путь от самого рождения.

А он в благодарность за все плавал на их каноэ, ловил рыбу, охотился, обрабатывал поля, дрался на их стороне, когда разбойники из Илленеса силой взяли Руст и вошли в Думетдин.

И народ возвел его в ранг, соответствующий его растущим возможностям, так что теперь он стал Пилотом. И все же он оставался бездомным. Он не сроднился с ними по-настоящему… до сегодня.

— Выпей, — произнес Старший Йенза, подавая ему древнюю серебряную чашу Совета.

Торрек опустился на колено и выпил нежное пряное вино.

— Пусть имя твое будет записано в списке Гарпунеров, — сказал Скрайб Гламм, — и когда в следующий раз Флот отправится за морскими змеями, дадут тебе хорошее копье, чтобы ты мог показать свое искусство.

Торрек поклонился:

— Я недостоин этой чести, Преподобный Дядя.

Однако он прекрасно знал, что заслуживает того, чтобы находиться среди избранных, и рассчитывал заслужить эту честь, если останется в живых. И теперь…

Торрек выпрямился и перевел взгляд на молодых женщин, ждавших, как положено, у кромки света, который отбрасывали фонари.

Сонна увидела его и склонила голову так низко, что пряди длинных черных волос скрыли от него ее маленькое личико. Краска медленно залила ее щеки.

— Преподобный Дядя, — с поклоном обратился Торрек к седому человеку из Клана Корат, который смотрел на него умными глазами, — ранг Гарпунера позволяет ведь говорить по-дружески с ребенком Капитана. Или это не так?

— Это так, — согласился Баэлг.

— Могу я тогда получить благословение, чтобы пойти в горы с вашей дочерью Сонной?

— Если она желает этого, то такова и моя воля, — ответил Баэлг. Улыбка заставила дрогнуть его короткую бородку. — А я думаю, она желает. Но сначала тебе надо отдохнуть.

— Я отдохну в горах, Преподобный Дядя.

— Поистине могучий человек! — изумился Баэлг, в то время как молодые люди ответили на эти слова восхищенными улыбками. — Идите же тогда, и если потом вы склонитесь к браку, я не стану вам мешать.

Торрек молча поклонился Старшим, Скрайбу, Советникам Диупы и наместнику Короля Думетдина. Сонна направилась следом, стараясь идти с ним в ногу. Через несколько минут они уже были за пределами города, на дороге, которая бежала вдоль полей, уходя в горы.

— Я мог бы остаться на празднество, Сонна, если ты хочешь, — робко предложил он. — Может быть, я слишком поторопился?

— Мне так не показалось, — ответила она с невыразимой нежностью. — Я так долго ждала этой ночи.

Дорога превратилась в узкую извилистую тропу, которая шла вверх между огромными, несущими прохладу ветвями, под шелестящими листьями. Воздух был насыщен запахом сырой зелени и полон шума водопадов. Здесь можно было найти множество пещер, и молодые мужчина и женщина могли провести в уютном убежище на ложе из цветов, всю долгую ночь Мира, Названного Маанрек, есть дикие фрукты и орехи.

Когда тропа, которая темнела во все сгущающемся пурпурном полумраке, вывела их из леса, Торрек и Сонна увидели, как поднялась и отправилась в свое путешествие по небу Внутренняя Луна. Теперь среди нескольких мягко светившихся звезд показались еще четыре Внешних Луны, и вместе с дрожащими лентами Колец они перекинули мосты света через фиорд Фенга и лежащий за ним океан.

Вдали, едва различимые отсюда, распылились кружевной завесой белые брызги у Веселых Людей — там прошло одно из тех судов, что охраняли Думетдин и давали морякам знак возвращаться.

Сонна вздохнула и взяла его за руку.

— Подожди немного, — тихо попросила она. — Я раньше не знала, что это так прекрасно.

Странное и неприятное чувство завладело Торреком. Он стоял неподвижно, прислушиваясь к этому горькому чувству, пока не понял, что оно означает: негодование и зависть по отношению к тем, кто уже шел по этой тропе рядом с ней.

Но это чувство — безумие, извращение, в недоумении сказал он себе. Смотреть на женщину, на незамужнюю девушку, которая еще не отдала себя определенному мужчине, как на собственность; сердиться на нее за то, что она вела себя, как свободный человек, все равно что сердиться на кого-нибудь за то, что он по своему разумению пользуется своими же инструментами!

Он отсек от себя это нездоровое чувство и отбросил его, но привкус его остался и отозвался в нем печальными сомнениями: «Кто же я?»

— В тебе сейчас скорбь, Торрек, — прошептала Сонна.

— Ерунда, — ответил он.

«Почему я такой?»

— Нет… я чувствую это. Твоя рука стала вдруг, как дерево, — ее пальцы легко коснулись его, пробежали по золотым волосам, также отличавшим его от темноволосых мужчин Думетдина. — Нехорошо, что сейчас в тебе есть скорбь.

— Давай выберем пещеру, — предложил он голосом, гулким, как эхо скалистых рифов.

— Нет, подожди, Торрек, — она пристально вглядывалась в его залитое лунным светом лицо своими продолговатыми глазами. — Я не хочу проводить здесь ночь рядом с гневом и печалью… только не с тобой.