Хроника Великой войны - Крюков Дмитрий Владимирович - Страница 22

– Я спешил.

– Оправдан сей поступок твой.

Гостомысл, заметив, что прибывший все ещё стоит, указал ему на свободное кресло, так же привезенное из далекой Слатии, где теперь воцарилась чужеродная династия из Королевства Трех Мысов. Чародей сел, и жалобно застонали ножки.

– Поступил ты верно. Честь и хвала тебе, ибо выступить должны мы немедля. Хамрак, словно бурлящий горный поток, долгое время сдерживаемый каменным завалом, вырвался на свободу и устремился на Пентейский мыс. Имею право предполагать, что несчастные люди не смогут оказать ему должного сопротивления. Более того, мне стало окончательно и бесповоротно известно, что сильнейшая вахспандийская армия направила стопы свои в Королевство Трех Мысов, дабы довершить разгром людских сил.

Анисим Вольфрадович молчал.

– Наш долг, как магов, противостоящих дьявольской силе некроманта Хамрака Великого, не допустить воинство короля Ульрига до конечной цели.

– Выйти навстречу и дать паскаякам бой?

– Нет. Среди возможных вариантов дальнейшего развития событий я предположил и подобный, однако наиболее разумно нанести удар там, где недруг имеет неосторожность нас не ожидать.

– Хафродуг?

– Верно. Опять мысль твоя, быстрая как лань, острая как стрела, достигла самой цели. – Гостомысл тихо засмеялся. – Осадив столицу Вахспандии, мы отвратим грозу от Королевства Трех Мысов, и, кроме того, сами поведем наступление, приняв карающий меч в свои руки.

Чародей согласно качал головой, и его длинные, неопрятные волосы мели пол, когда он кивал.

– Непредусмотрительные сыны степей уже вступали с вахспандийцами в ближний бой, однако, как брехливые собаки, полаяв, пограбив обоз, отступили, завидя главные силы. Неразумно! – Гостомысл тяжело облокотился на стол. – Паскаяки прекрасные воины, а потому нельзя допускать их до рукопашной схватки. И имей ввиду, в Вахспандии проживает могучий Урдаган Хафродугский. Он так же бессмертен и исполнен патриотизмом и любовью к своему народу.

– Я знаю.

– Однако не ведаешь ты полной силы его. Умертвить его невозможно, но лишь одолеть. Коли удар его придется на твое крыло, выйди ему навстречу и встреть один на один, иначе положит он все войско твое.

– Хорошо. У меня есть посох.

Гостомысл, сгорбившись, приглушенно засмеялся:

– Не возьмет его посох. Только живой силой и мудростью можешь победить. Тяжко тебе придется, однако быть королю Ульригу под Хафродугом битым и во власть пришельцев сданным.

Чародей нахмурился. Гостомысл Ужасный обладал странным даром. Был он могущественным магом, ученым, бессмертным, но мог ещё и предвидеть будущее. Он никогда не говорил об этом прямо, но все предсказанное им сбывалось, и Анисим Вольфрадович понял, что его предупреждали. Падет Хафродуг, падет Ульриг, но перед тем сражаться ему с жестоким Урдаганом один на один…

Удгерф, находившийся во главе колонны, хотел увидеть жену. Он не доверял армейскому лекарю, и хотел сам убедиться в неопасности её раны. Принц натянул поводья, и, безучастный ко всему сомми покорно отошел в сторону, замерев у края дороги, оглядывая проходящих пехотинцев в серых походных куртках, проезжающие повозки. Вот и она. Удгерф узнал телегу, крытую разноцветной материей – лучшую в обозе. Он проворно спрыгнул с покатой спины сомми, очутившись у повозки, влез внутрь.

Дельфера потеряла много крови, и, ослабленная, лежала, постанывая, когда колеса подскакивали на ухабе или соскальзывали в выбоину.

Удгерф осторожно наклонился над женой, осматривая повязку в том месте, где была рана, тихонько прикоснулся. Почувствовав его, она медленно открыла глаза:

– Ты?

Удгерф улыбнулся: очевидно, рана действительно неопасна – Дельфера выздоровеет. Иначе как бы он смотрел в глаза солдат, как бы оправдывался перед отцом? Почему не исполнил своего долга? Отчего не уберег жену? Это позор на всю жизнь! Но нет, его воинская честь сохранена. А ведь ещё чуть-чуть… Но как она оказалась здесь, в обозе, в то время как он повелел ей сидеть дома? Разве это не обязанность каждой жены – сидеть дома и ждать?

– Послушай, – Удгерф начал тихо, постепенно повышая голос, – почему ты здесь? Зачем пряталась в телеге?

– Извини, – она слабо улыбнулась. – Я думала, так будет лучше…

– Лучше? – Наследник удивленно вскинул брови. – Кто ты такая? Разве ты можешь думать?

– Прости…

– Почему ты ослушалась меня? – Удгерф наклонился, с любопытством заглянув в её большие испуганные глаза. – Что же это было бы, если бы ничтожный кочевник убил тебя? Ты понимаешь, как это опасно для моей чести?

– Прости, я волновалась за тебя. Я… я просто хотела помочь тебе…

– Что? Помочь? – принц выпрямился, не поняв значения её слов. – Помочь? Ты? Мне? Ты сошла с ума. Кто ты, и кто я? Я – воин. Мне не нужна ничья помощь, а особенно твоя. Ха! Если бы солдаты узнали, что моя жена отправилась в поход защищать меня! Ха-Ха! – Он захохотал так, что задрожала повозка, потом вдруг резко оборвал смех. – Дура! Что ты вбила себе в башку? Защитница! Ты запятнала мою воинскую честь. Ты мешаешь мне. Поняла?

Дельфера застонала, уткнувшись в подушку.

– Надо ж такое? Ха-ха. Хорошо бы тебя как следует высечь, да вот рана…

Она быстро повернулась, приподнявшись – в глазах у неё стояли слезы:

– Высеки меня, но, умоляю, не говори так…

Удгерф вдруг сбился, потерял мысль, растерявшись, не соображая, со злости ударил её ногой. Дельфера вскрикнула, опрокинувшись на подушку. Он замер, чувствуя, как быстро исчезает его гнев, испугавшись, бросился к ней.

Армия Гостомысла Ужасного вышла из Аль-Рада на следующий день после того, как прибыл отряд Чародея. Незаметный, влившийся в основное войско, он явился каплей, переполнившей чашу, и, она, опрокинувшись, выплеснулась широкими потоками походных колонн, грозящими затопить всю Вахспандию. Ручьями стекались в них отряды союзных кочевников, подговоренных эмиром Аль-Рада.

Через две недели они должны были осадить первые паскаячьи замки, через три достичь столицы…

Поднимающееся из-за туманного горизонта солнце ещё не успело разогнать тонкую пелену, покрывавшую сонную равнину, как грубый рев труб разорвал тишину, взметнувшись в нежно-голубое небо. Загрохотали барабаны, и тогда защитники замка увидели бесчисленное множество воинов, рассыпавшихся вокруг крепостных стен.

Гостомысл Ужасный в изящных доспехах, пригнанных по его щуплой фигуре, в шлеме, вышел из шатра, вглядываясь в оживившихся на стенах паскаяков. В замке их было едва ли больше тридцати, и надо было расправиться с ними как можно скорее, освобождая дорогу на Хафродуг.

Вместе с парами тумана, тающими в нагревающемся воздухе, взлетели в небо огненные шары. Сверкая, они упали на стены, и камень, зашипев, раскололся. Ожив, змеино извиваясь, поползла под ногами паскаяков земля, загоняя их в башни. Дрогнув, крыши строений вздыбились, осыпавшись вниз грудой черепицы. И тогда защитники поняли – крепости не выстоять, через минуту все будет кончено без штурма…

Однако один герой, перепрыгивая через каменные завалы, перелетая через бурлящую землю, раскидывая попадавшихся на пути людей, вырвался из замка, объятого кольцом смерти. Он спешил передать весть о нападении, и животные инстинкты, спящие в каждом паскаяке, пробудились в нем и заставляли бежать без остановки несколько часов кряду, пока он не добрался до ближайшей деревни.

Вахспандийцы не встревожились, когда узнали о приближении армии Гостомысла Ужасного. Они даже не начали укрепляться, когда в город стали стекаться крестьяне, рассказывая о несметных полчищах варваров. Лишь в храмах обагрились жертвенные алтари. Паскаяки надеялись на свою силу, на бога Ортакога. Что могут сделать эти ничтожные людишки?

Впрочем, в посольстве Антимагюра подобного мнения не разделяли, быть может, потому что сами были людьми. Бледный, задерганный, Элвюр метался по комнатам, кричал на слуг, хватался за бумаги и вдруг отбрасывал их.