Я покорю Манхэттен - Крэнц Джудит - Страница 17

— Но Лили уже научилась носить и кое-что другое, — возразила Зельда, метнув на Пэвку раздраженный взгляд.

— Так что, у нее плохой вкус? Или просто обычная провинциалка? Британцы, кстати, не отличаются особым умением одеваться.

— Мы были в универмагах у Бергдорфа, Сакса, Бонвита, во всех самых лучших магазинах Нью-Йорка, ведь Зэкари запретил мне заходить с ней в оптовые лавки. Ну и что? Она осмотрела всю продукцию наших лучших дизайнеров, проявив не больше интереса, чем если бы я привела ее на выставку дождевых червей, — злорадно продолжала Зельда. — Она даже ничего не примеряла. Ничего! А ведь ей же надо что-то купить, пойми, Пэвка. Она так стремительно выскочила замуж, что ее мамочка не успела подготовить никакого приданого. И к тому же ни та, ни другая понятия не имели, что носят в Нью-Йорке молодые замужние дамы. У нее, представь, одни только твидовые костюмы пастельных тонов — нечто среднее между Алисой из «Страны чудес» и молодой коронованной особой, которая прибыла с государственным визитом в какую-нибудь не слишком дружественную державу.

— Но зато как же она хороша собой, эта особа, — мечтательно отозвался Пэвка.

— Никто и не отрицает ее красоты… я просто хотела помочь… ты ведь знаешь: для Зэкари я сделаю все. Уже под занавес я повела ее к «Мэйнбочеру» — и там она наконец чуть-чуть оттаяла. В общем, перед тем как нам уходить, она отобрала тридцать семь нарядов, по-моему, у них и образцов больше не осталось. Через неделю первая примерка.

— Ну и что тут такого? Ты же свою задачу выполнила!

— У меня все внутри переворачивается. В ее возрасте — и заказывать у «Мэйнбочера»? Самая дорогая одежда в Америке! Знаешь, Пэвка, такие спокойные тона… такой хороший тон… продумано все до мелочей… само совершенство. Можно даже носить наизнанку, если хочется. Покупают там одни нью-йоркские богачки. По-моему, они все состоят в одном привилегированном клубе. Заказывать платья «Мэйнбочера» — да это надо еще заслужить, черт побери! Держу пари, что ни одна из тех богачек за один раз никогда столько не заказывала. Этот… этот подросток даже не поинтересовался, сколько ее наряды стоят! Ей это и в голову не пришло!

— Ну и что? Для Зэкари это не проблема.

— Дело не в деньгах, а в ее отношении. Из-за него я и распсиховалась. Да, он тебе говорил про дом, который собирается купить? Еще бы, ведь он ей понравился. Единственный во всем городе!

— Да, что-то говорил, но, честное слово, я не особенно слушал.

— Она меня туда сводила. Пэвка, ты же знаешь, что за человек Зэкарии. Простой, земной, до показухи ему нет дела. И каково, ты думаешь, будет ему жить в этом сооружении из светло-серого мрамора, которое занимает чуть ли не полквартала. Три этажа! Зал для бальных танцев! Да, да, дорогой! А за домом огромный сад! И все это для двоих! Какой там дом — дворец!

— Ничего, если ей там понравится, то и ему будет хорошо, — проговорил Пэвка, которому явно нравилось во всем противоречить Зельде.

— Боже, но с какой стати этой девчонке должен нравиться именно дворец? Кто сейчас так живет, скажи мне? Подумай о ремонте, об интерьере, о том, сколько потребуется прислуги, чтобы поддерживать в доме порядок. И еще ведь нужен будет дворецкий, чтобы всеми ими командовать. Она же или не будет знать, какие распоряжения отдавать, или не захочет себя утруждать. Подумай и о садовниках. Нет, садовники в Нью-Йорке! Ты хоть приблизительно представляешь себе, во сколько это ему влетит?

— Ни малейшего представления! Но и ты, и я, мы оба прекрасно знаем, что Зэкари вполне может позволить себе не один, а сто и больше таких домов! Честно говоря, я не сторонник решать за других, как им лучше тратить свои деньги, Зельда. Да и ты тоже, насколько мне известно, — прибавил он, нежно ущипнув ее за локоть, чтобы смягчить последние слова.

— Ты что, намекаешь, что я ревную, дорогой Пэвка?

— А разве…

— Конечно, ревную! Мне должно быть стыдно. Но я не стыжусь.

— Даже Зельда Пауэрс и та позволяет себе иногда реагировать, как всякая нормальная женщина. Осторожно! Ты можешь потерять свою неповторимость! А вместе с ней потеряет своих читателей и «Стиль».

— На твоем месте я бы не спешила с выводами.

— А я и не спешу. На твоем месте я бы заказал еще рюмочку аперитива. Тем более что плачу я…

После окончания войны, в бытность свою молодыми холостяками Нат Лендауэр и Зэкари Эмбервилл целыми днями пропадали на бегах в компании Барни Шора, приятного рыжеватого парня лет двадцати пяти, соседа Ната по общежитию в Сиракузах. Точно так же, как Нату предстояло возглавить «Файв стар баттон компани», Барни был обречен заняться семейным бизнесом, о котором сам он мимоходом отзывался как о «вешалке».

— Для одежды, что ли? — как-то спросил его Зэкари.

— Нет, для журналов.

— И твоя фирма, значит, их делает?

— Нет, мы «развешиваем» журналы, — ответил Барни, не испытывая особого интереса к предмету разговора и явно предпочитая изучать очередной номер бюллетеня с информацией о предстоящих скачках. Это поглощавшее уйму времени занятие, впрочем, еще ни разу не принесло ни малейшей пользы ни ему, ни Зэкари.

Только начав издавать «Стиль», Эмбервилл понял всю важность фирмы «Кресент», основанной Джо Щором, отцом Барни: вместе с Кертисом, Уорнером и компаниями «Селект» и «Эн-Ай-Си-Ди» она была одной из основных фирм — агентов по распространению журналов.

Без этих могущественных распространителей журнальный бизнес просто не смог бы существовать. Пока Зэкари владел только ежемесячником, «Индустрия одежды», журнал продавался лишь по подписке. Но как только появился «Стиль», продававшийся в основном в розницу, он тут же подписал трехгодичный контракт с Джо Шором на распространение по всей Америке — и поступал подобным же образом впоследствии. В первый год он выплачивал фирме «Кресент» по десять процентов от продажной цены каждого проданного номера, а во второй и третий — по шесть. В обмен на это «Кресент» выступал в роли банкира, финансируя весь тираж журнала.

Джо Шор, обладавший обманчиво вкрадчивым манерами, на самом деле был человеком весьма твердым, и от него зависело: жить журналу или умереть. Ведь именно он решал, какому оптовику, куда именно и сколько экземпляров направить. Те, в свою очередь, направляли номера журналов розничным торговцам, которые в конечном счете, раньше или позже (каждый издатель, понятно, молил бога, чтобы это было как можно раньше), «развешивали» их на «вешалках», чтобы они получше смотрелись.

Зэкари Эмбервилл сразу же пришелся по душе грубовато-невозмутимому Джо Шору, завоевать расположение которого было не так-то просто: впрочем, после того как это происходило, он обычно не менял своих привязанностей, если только речь не шла о нарушении взаимной договоренности. Убийство, поджог или злостное загрязнение окружающей среды — ни одно из этих уголовно наказуемых деяний не в состоянии было лишить вас расположения Джо Шора, только бы вы умели держать слово.

— Джо, — обратился к нему Зэкари во время совместного обеда — этот разговор происходил в 1953 году, — я хотел бы, чтобы вы с женой познакомились с Лили. Что, если мы все вместе соберемся через неделю во вторник? Ты, миссис Шор, Барни и его новая девушка.

— С удовольствием, Ззк. Постой, постой, ты сказал, «вторник»?

— Да, но не в этот, а на следующей неделе.

— В любой другой вечер, Зэк, но только не во вторник. А то жена меня убьет!

— Такого симпатягу? А я думал, вы идеальная пара.

— Перестань дурака валять, Зэк! Я ведь и сам это умею.

— Нет, я серьезно. Что там происходит по вторникам?

— Как что? Люди смотрят Мильтона Берли! Каждый вторник в восемь.

— Ну и что?

— Сколько статей давали у тебя в «Семи днях» про Мильтона Берли, ты считал?

— Не знаю точно… Так, увидишь очередную чертовщину и подумаешь: а надо все это или нет? Но мой главный из телеотдела говорит, что ручается — надо! Раз уж я поднял ставку вдвое, чтобы переманить его из «Лайфа», то теперь стараюсь особенно к нему не цепляться. Вообще-то сам я телевизор почти не смотрю — не хватает времени, а Лили им совсем не интересуется. Может, — Зэкари ухмыльнулся, — проблемы с языком.