Весенняя коллекция - Крэнц Джудит - Страница 22

– Ох! – выдохнула она удивленно. – Это невероятно!

– Ага, – согласился он. – На это ушло семь амбаров, три больших и четыре поменьше, все заброшенные, построенные еще в восемнадцатом веке. Я купил их в Индиане практически за бесценок. С ума схожу по дереву. Здесь использовано семнадцать разных сортов.

– Но вы сказали, что это чердак. – Она с облегчением рассмеялась.

– Технически – да.

– Это был чердак когда-то, а теперь это… огромный… Что? Амбар? Хижина? Ранчо? Конюшня? Всего понемногу! – Джастин бродила по огромной комнате, открывала двери в другие, поменьше и с низкими потолками.

– Я построил это своими руками, так что называйте как хотите. – Эйден был польщен. Его дом поражал всех, но ей, казалось, он действительно понравился. Может, она даже пальто наконец решится снять? Он подошел к огромному камину, сложенному из старого камня, в котором лежали наготове поленья.

– Вы это сами построили? – спросила Джастин, стягивая перчатки. – И сколько на это ушло времени?

– Почти семь лет, – ответил Эйден с гордостью. – Я работал всю неделю, жил неподалеку, так что здесь бывал в основном в выходные. Но когда я нашел дерево – тополь, и дубовые балки, и орех, – оно само подсказало мне, как это должно выглядеть. Со старым деревом нельзя ошибиться – оно тебя направляет. Я даже проводку никому не мог доверить. Чувствовал, что это все мое, не мог отдать в чужие руки. Даже жаль было, когда дело дошло до мебели, это значило, что работа заканчивается.

– Но кто занимался интерьером? – Она еще раз обвела глазами комнату – почти деревенская мебель, на стенах – американские примитивисты и еще – стеганые разноцветные покрывала, на полу – грубые домотканые ковры.

– А никто. Я просто искал то, что сюда подходит. Мне повезло, особенно с покрывалами. То, которое над камином, – его сшила моя прабабка, а остальные я нашел в Новой Шотландии. Теперь здесь можно жить, если, конечно, не бояться холода. Здесь даже летом прохладно.

– Новая Шотландия – это там, где ловят лосося?

– Именно. Если это намек, то я, пожалуй, отправлюсь на кухню, посмотрю, что можно придумать на ужин.

– Я с вами. – Джастин не терпелось взглянуть на кухню.

– Мы так не договаривались! Я же обещал, что буду вас кормить, а на кухне в вас могут проснуться хозяйственные инстинкты, и кто знает, куда это заведет. Я лучше сам там разберусь. А вас я провожу в комнату для гостей, располагайтесь, как вам будет удобно.

Оказавшись в крохотной уютной спальне, окна которой, казалось, должны выходить на Альпы, Джастин стала быстро разбирать чемодан. «Пожалуй, здесь не так уж и ужасно. Во всяком случае, много интересной мебели», – говорила она себе, дрожа от волнения. Если по дому можно судить о его хозяине, то Эйден, вполне вероятно, именно таков, каким показался ей вчера. А из этого следует, что она не окончательно сошла с ума, и это утешает. Утешает и то, что он терпеливо трудился над этим домом семь лет. Терпение – штука хорошая. И дерево – тоже. А терпеливая работа с деревом – дело вообще замечательное.

Эйден, оказавшись на кухне, обнаружил, что миссис Брэди приготовила ирландское рагу, которое оставалось только подогреть. Он поставил жаровню в духовку, чтобы оно не подгорело, и открыл бар. Кажется, Джастин немного успокоилась. Когда она наконец сняла свою шапочку и распустила волосы, он просто был сражен ее естественной, не выставляемой напоказ красотой. Никакая тщеславная дамочка не стала бы прятать волосы под такой шапкой, даже в самую лютую стужу. Неужели женщинам свойственно не только тщеславие? А может, даже Джастин надоедает смотреть на себя изо дня в день?

Он взял поднос, поставил на него несколько стаканов, ведро со льдом, бутылку текилы, подаренную ему на Рождество года два назад, и кувшин с соком, потом подумал и достал еще вишни-мараскино. Внеся все это в комнату, он поставил поднос на журнальный столик у камина и уселся на огромный кожаный диван.

– Что это? – спросила Джастин, выйдя из своей комнаты. На ней были розовые рейтузы, толстые шерстяные носки и свободный белый свитер с надписью «Нью-Йорк Джайентс».

– Пока ничего, но будет то, что я обещал, «Текиловый рассвет».

– Ого, – буркнула Джастин, воздерживаясь от комментариев.

– Смотрите – сначала я кладу лед, потом лью текилу, затем добавляю апельсиновый сок, он – как солнечные лучи, а сверху я кладу вишенку, она изображает восходящее солнце. Угощайтесь!

– Но солнце бывает красным только на закате, – заметила она, беря стакан.

– А на Гавайях?

– Понятно. – Так вот он какой, «Текиловый рассвет». Мало чем отличается от водки с соком. – У меня какое-то странное чувство, – шепнула вдруг Джастин. – И не очень приятное.

– Что такое?

– Здесь есть кто-то еще, – тихо и испуганно сказала она. – За нами наблюдают. Не двигайтесь, делайте вид, что ничего не заметили.

– Руфус, выходи! – позвал Эйден. – Она хорошая.

Откуда-то выплыл огромный белый персидский кот и медленно подошел к ним. Он был невероятно красив, даже для перса. Он просто царил в комнате.

– Боже мой! – воскликнула Джастин.

– Подобные комплименты ему нравятся. Руфус стесняется женщин, настоящий кот холостяка. На самом деле он считает себя собакой. Может, потому, что он кастрат – трудно держать дееспособного котяру в городе. Иди сюда, детка, позволь представить тебе Джастин. Вы не боитесь кошек? Аллергии на них нет?

– Никакой, – ответила Джастин. Она обожала кошек и умела расположить их к себе – главное, сидеть неподвижно, будто вам все равно, даже не смотреть на кота. Эти изумительные непонятные животные могут смириться со всем, кроме недостатка внимания.

Руфус, перевернувшись в воздухе, прыгнул Эйдену на колени.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы коты такое вытворяли?

– Просто потрясающе, – согласилась Джастин. – А больше котов у вас нет? Знаете, у Хемингуэя было штук тридцать кошек. Их ценил даже Пикассо – он говорил, что бог создал жирафа, слона и кошку. А про людей он не упоминал.

– Руфус не позволил бы мне завести другого кота, он очень ревнив. Поэтому он делает вид, что вас не замечает, а краем глаза все время за вами наблюдает. Он видит в вас угрозу.

– Бедняга! Скажите, что ему нечего волноваться, – улыбнулась Джастин. Руфус уже поглядывал на нее с любопытством, так что оставалось немного подождать. Джастин с удовольствием завела бы кошку, но одинокая женщина с кошкой – это слишком пошло.

– У вас случайно свитер именно с этой надписью или вы болеете за «Джайентс»? – спросил Эйден.

– Конечно, болею, как и все. «Джетс» слабаки, но, по-моему, все Нью-Йоркцы чувствуют себя обязанными смотреть матчи обеих команд. Жаль, что завтра играют и те, и другие – «Джетс» в Буффало, а «Джайентс» в Далласе. – И они понимающе переглянулись. – Я всю неделю злилась по этому поводу. Ну разве можно так составлять расписание! Кретины! Лучше всего было бы поставить два телевизора рядом и смотреть оба матча.

– Это можно устроить.

– Ой, Эйден, правда?

– Я уже все подготовил, – гордо сообщил он.

– А вдруг выиграют и те, и другие? Бывают же чудеса на свете.

– Выпьем за это!

– Ах, да!.. Да, это нечто… Мягко, ароматно, и пьется легко.

– Кажется, это слишком крепко.

– Ерунда! Можно вишенкой закусить.

– Джастин… – вдруг сказал он с надеждой.

– Да? – Она невинно улыбнулась. Какие синие у него глаза, даже кажутся почти черными, пока он на тебя не посмотрит. И взгляд такой сияющий, как играющая в лунном свете волна.

– Съешьте еще одну вишенку, – сказал он хрипло, – они такие маленькие.

– Вы знаете, как угодить даме. – Он обещал, что пальцем до нее не дотронется, вспомнила Джастин. И наверняка сдержит свое обещание. Как же трудно бывает с некоторыми мужчинами. Ну ладно, лучше соблюдать условности, чем пренебрегать ими, но где-то должна быть золотая середина. Она откинулась на спинку дивана, решив, что как-нибудь справится с этой дилеммой. Сквозь полуприкрытые веки она наблюдала за Эйденом и думала о том, каково это – поцеловаться с ним, поцеловаться по-настоящему, а не чмоканье в щечку, как вчера вечером. Это как открыть баночку черной икры и сначала попробовать немного крохотной перламутровой ложечкой, а потом еще и еще…