Орион взойдет - Андерсон Пол Уильям - Страница 171

Толпа отодвинулась от англемана, подталкивая друг друга, наконец вокруг него оказалось свободное пространство. Эйгар пригласил его к себе:

— Иди сюда, друг.

Когда певец приблизился, директор предложил ему свою бутылку:

— Глотни за нас.

Плик наклонил сосуд.

— Ах, — вздохнул он. — Да благословит вас Господь, сэр. Уже этого благодеяния хватит, чтобы оправдать тот риск, которому я подверг свои ребра. Вы ко мне предельно добры.

— Мне было приятно слушать твои сочинения. И я не считаю тебя ответственным за поступок твоих друзей.

Плик ответил ровным взглядом:

— Вы правы, сэр, но все же они остаются моими друзьями.

— У тебя есть право на симпатии.

— О, у меня их нет… за исключением симпатий к невинным жертвам, убитым, задушенным, отравленным, и тем, которые еще погибнут.

— Ну что ж, лучше спой, только последи за языком, — посоветовал Эйгар.

— Сегодня все перенервничали, а я не могу выделить тебе телохранителя.

Если хочешь, ступай к бару.

Плик не смог быстро пробраться через окружавшую его плотную толпу и потому услышал ровный голос офицера, стоявшего возле директора:

— Кстати, об украденном космическом корабле, сэр. Я полагаю, что пора переговорить об опасности, которую он представляет.

— О'кей, я как раз хотел тебе это сказать, а потом хватит о деле.

Выпьем, — предложил Эйгар. — Все подробности, если хочешь, обсудим завтра. Но по-крупному — я не считаю, что корабль находится в опасности. Ферлей уверял всех в своем миролюбии и в отсутствии симпатии к нам. Я верю ему. Кроме того, с радарных постов слежения сообщили, что он отправился во внешний космос.

— Он вернется, сэр. А в «Орионе-2» находятся атомные бомбы.

— Он не может сбросить их на нас. Для этого сперва надо переделать двигательную систему, ему это не по зубам. Может быть, маураи помогут?

Нет, подобный поступок в корне противоречит их этике. К тому же Ферлей и Биркен бежали, потому что не могли смириться с применением ядерного оружия на войне. — Эйгар закусил губу. — Не могу сказать, чтобы я сам безоговорочно осуждал их.

— Но тем не менее…

— О, я не полагаюсь на одну только психологию. Ферлей может в целости и сохранности посадить корабль на территории Федерации. Маураи способны наделать из топлива боеголовок и обратить их против нас. Но не забудьте — эти устройства не слишком мощны. Иначе бы они давно испарили корабль. Даже если из всех этих килотонн слепить единый боеприпас и взорвать его в непосредственной близи — погибнет одна из наших пусковых шахт, не более того. Они достаточно удалены друг от друга и прекрасно защищены. Вот если поделить делящееся вещество на достаточное количество боеголовок и чтобы нацелить их… но маураи не знают, куда именно надо стрелять… а также у них нет точных бомбовых прицелов. После войны Судного Дня серьезных военных действий в воздухе не велось. Нынешняя технология примитивна.

Я полагаю, что и маураи, и Ферлей обладают достаточным здравым смыслом, чтобы самостоятельно осознать все это.

— Но сам корабль представляет собой потенциальное оружие, сэр, — возразил офицер.

— Вы имеете в виду реактивную струю? — спросил Эйгар. — Да, теоретически Ферлей может поставить корабль вертикально и по очереди выжигать наши шахты. Но на подобный подвиг не способен даже такой мастер, а у него нет даже второго пилота, только один инженер. Но все это теория. Что ж, чтобы успокоить людей, подобных вам, Джейко, я приказал милиции доставить сюда ракеты.

— Ядерные?

Эйгар отрицательно махнул:

— Нет! Меня проинформировали, что мы расстреляли весь наш запас этих грязных штуковин, и откровенно скажу-я только рад этому. Небольшие твердотопливные ракеты с химическими боеголовками. Они поднимаются примерно на десять щелчков. Космическому кораблю придется опуститься ниже, чтобы причинить нам реальный ущерб. И единственная ракета, попавшая в его тыльную часть, собьет корабль.

Кулак его грохнул по столу. Бутылки и бокалы подпрыгнули.

— Но повторяю, я не ожидаю от него подобных попыток, — сказал он. — Ферлей прекрасно все понимает. И, по-моему, влюблен в этот корабль не меньше меня самого. Быть может, и больше, поскольку он увел его, повезло ему, сукину сыну. Джейко, мы продумали разные варианты. — Эйгар жадно приложился к своему бокалу. — …Черт побери, оставь меня наконец в покое, дай набраться.

Плик забился поглубже в толпу. На него по-прежнему поглядывали враждебно, но никто более не обижал.

Ощутив прикосновение руки, он увидел Лисбу Ямамуру, девушку из библиотеки.

— Привет, — проговорила она едва ли не застенчивым тоном.

— Чего… привет! — Он был удивлен. После той, уже давнишней ссоры они иногда встречались, но без особой симпатии. — И как ты?

— Пока еще не поняла. А ты?

Плик чуть пожал плечами, слегка улыбнулся.

— Если тебя мучает жажда — в чем я не сомневаюсь, — предупреждаю, для того чтобы пробраться к бару, потребуется не меньше получаса, — сказала она. — Быть может, возьмешь у меня, чтобы утешиться?

— Спасибо. — Он взял ее бокал и скромно пригубил. — Но чем же я заслужил такое внимание?

Она поглядела на него.

— Должно быть, теперь тебе здесь очень одиноко, — произнесла она.

— Хм, ну…

— Больше никто не хочет слушать твои песни, так ведь? А ты сочинил чего-нибудь новенькое? Ведь такие события могли вдохновить тебя?

Впрочем, наверно, умнее всего помолчать.

Из зала донесся хор сильных молодых голосов. Мелодия распространялась, крепла, к ней присоединялся голос за голосом.

Плик качнул головой. Губы его побледнели.

— Нет, — сказал он, — ничего подобного этому я сочинить не смогу.

— Неужели? — спросила Лисба. — Волнующая мелодия, но слова, по-моему, так себе.

— Частушка, — ответил Плик, дослушав заглушившую все прочие звуки песню. — Неужели ты не понимаешь? Я все-таки поэт или претендую на это звание. Я призываю демонов, а потом с тем или иным успехом изображаю все, что видел. Но так лают сами демоны. — Плик отнял у нее свою руку.