Точка отсчета - Крабов Вадим - Страница 28

Засадник хотел побежать вдогонку за вонючими двуногими, но один из них направился к нему. Зверь замер. Этот чужак пах совсем по-другому. Не вонял и не раздражал так сильно, как остальные, но все равно не по-родному. Двуногий шел открыто, оскалив зубы, как волк. Только клыков не хватало. Засадник закрылся еще тщательней, сымитировав на шкуре каждую травинку, задержал дыхание и почти остановил сердце. Запахов он не издавал изначально, по своей природе. Чужак упрямо приближался, смотря хищнику прямо в глаза. Зверь не выдержал, бросился, как он посчитал, на конкурента. Это была его последняя мысль. Двуногий шагнул в бок, увернулся от удара лапы и пропорол своим единственным острейшим когтем живот Засадника. От груди до паха. Хищник после приземления успел развернуться, прежде чем умереть. Чужак задумчиво посмотрел на меняющую цвет шкуру мертвого зверя, задрал голову и коротко крикнул "А-а", резко оборвав крик на визгливой ноте. Будто погиб он, а не Лесной Король.

Опасности больше не чувствовалось и Чик устало опустился на траву, прислонившись спиной с ближайшему дереву, высокому… будем считать ясеню.

"Пять минут отдыха", скомандовал сам себе. Его опять накрыла не только физическая усталость, но и… вроде как сама жизнь вытянулась. Не так сильно, как в реке, когда окружающее словно замирало, но чувствительно. Во время этой схватки он видел просто замедленные движения зверя. И снова показалась еле заметная цветная радужка вокруг летящего животного, примерно как у Блестянок, но гораздо тусклее. "Потом, все потом", в который раз успокоил себя, удержал эмоции в кулаке до поры до времени.

Из пятна он вышел через целую четверть. Взял еще северней, чтобы выйти как можно дальше от лагеря Лоосок, примерно в пяти милях от выхода рекрутов. Своему чувству направления не удивлялся, оно началось еще с того случая в Афгане и всегда появлялось при стрессах вместе с чувством опасности, но все же не так остро, как сейчас.

Перед самой границей, вырезая самые нежные кусочки самыми тонкими ломтиками, поел сырого мяса животного похожего на молодого кабанчика. Без соли, с кровью - противно и ужасно невкусно. Вдоволь напился в чистейшем ручье, который в нескольких шагах от земель Геи отворачивал обратно, словно не желал снабжать чужой мир живительной влагой. Хотел забрать с собой сырого мяса, но отказался от этой затеи. Костра развести не сможет, мясо будет течь, пропадет. Подумал и выкинул бутыль с остатками бальзама вместе с сумкой, зашвырнул в густые кусты. С огромным сожалением закопал в приметном месте меч вместе с ножнами и кожаным поясом, прекрасно понимая, что вряд ли за ним вернется. Тщательно проверил порванные сапоги на предмет клейм и с сожалением выбросил: на подошвах были выдавлены Древы Лоос. Никакой легенды не придумал, но от всего, что хоть как-то связано с Родящими, с разведчиками решил избавиться. Кроме бивней Ягодника. С ними расстаться не смог.

Все. В остатках туники, естественно с оторванными рукавами, без штанов, босиком - бомж бомжом, но с узелком, в котором дорогущие бивни. Самый внимательный взгляд не узнает в лохмотьях тунику разведчика, а зеленый цвет здесь популярен. Пройдя от границы по обычному земному, простите, Гейскому редколесью шагов триста, Чик, наконец, расслабился, лег на сочную травку и дал волю чувствам.

Чувств было много, но все крутились вокруг основной: ненависти к Флорине. Вовчик-зомби, наконец, получил полную свободу. От невозможности немедленно отомстить за страдания, за унижения, за боль, от невозможности просто выплеснуть на кого-нибудь звериную злость - выл, царапал землю, впивался в неё зубами - чуть ли не ел теплую грязь. Колбасило не по-детски. Многочасовой адреналин, в конце концов, схлынул. Вовчик-зверь успокоился, оставив полную разбитость, эмоциональную тупость и глубочайшую усталость. Сам не заметил, как уснул.

Проснулся, дрожа от холода, с первыми лучами солнца. Попрыгал, подвигался - согрелся. Умылся росой, вскрикивая от боли - лицо сплошная ссадина, росу же попил, едва-едва утолив жажду. Усталость еще давала о себе знать, но отдых явно пошел на пользу - в голове созрел план, венцом которого было возвращение на Землю. Правда, в самой отдаленной перспективе. Реальность такова, что ни черта он не может сделать этой сучке Флорине, а вот она наоборот очень даже может. И вернуться домой можно только с её помощью.

Так что терпите, Владимир Дьердьевич, и не жужжите. Холодная месть, говорят, слаще, дайте блюду остыть. Ребят вчера не убил - славно. Значит не совсем еще подонок, но за мысль, конечно, стыдно. Простите, мужики. И ты, Грация, прости. Ты славная девушка, сильно мне помогла, спасибо! Но то, что я обещал, мол, спасу - извини, рылом не вышел. Но как только, так сразу - обещаю. А я стану крутым, иначе нельзя, иначе не вернуться, иначе не отомстить. С другой стороны жаль лоосок, они сами рабыни, все до одной. У них души нет. Куклы, зеленоглазые Мальвины, марионетки. Кто, интересно, ваш Карабас-Барабас? Фу, вспоминать противно, как с одной из них спал. Бр-р. Как с визжащей резиновой бабой - мазохисткой, тьфу. Это кто мазохист-то? Себя еще стыднее вспоминать, хватит об этом. Повспоминал и ладно, больше не буду. Где здесь дорога? Так, еще раз повторюсь. Я свободный гладиатор, езжу на праздники, нанимаюсь. Был на Эриналиях, выступал. Поехал в Кафарию, на какой-то праздник, на повозку напали разбойники, избили. Хм… а я пьяный был! Очнулся в пятне и еле ноги унес, вон как меня уделали, но зато бивни нашел. Да, нашел, поклянусь Гелионом. Потерял память. Все ни к черту, все! Но другого выдумать не могу. Короче, нихрена не помню и все дела. Только бы лооски поверили в мою смерть! Решено - потерял память, сомненья - прочь! Где же чертова трасса? Жрать охота.

Примерно так думал Чик. Он решил и дальше так себя называть, обычное простонародное прозвище. Вслух похвалил хороших говорливых товарищей: Архипа и Саргила. Много они порассказывали о местных реалиях, особенно когда развлекали друга ночными разговорами, не давая заснуть. Снова подняла голову совесть, но была решительно задавлена. Подуманного не вернешь и друзьями их считать не мог себя заставить. Не было у него настоящих друзей со времен предателя - Пашки, как не было и любимых женщин со времен Джульетты.

Вот и дорога. Отличная гравийка. Чик взял курс в глубь Кафарии, то есть на север. Ходить босиком непривычно и больно, но что поделаешь. Осталось надеяться на скорую попутку.

Глава 8

Рекруты проспали до утра и с рассветом побрели в сторону лагеря. Никто их, разумеется, не встречал. Брели подавленные гибелью Чика. Не верилось, не хотелось верить. Пусть он великолепно ориентировался, пусть чувствовал опасность, но справиться одному с Засадником - не реально даже ему. Чуда не произошло. Спас ослабленных друзей и погиб. Теперь наверняка гуляет в саду у своего Одина. Хвала тебе, храбрый Чик!

- Архип, Ермил, вы хотите, чтобы жрицы в ваших мыслях копались? - спросил друзей Саргил. До лагеря оставалось… дарк его знает сколько. Направление на юг вдоль пятна, рано или поздно упрутся.

- Не-е-ет, а с чего? - удивился Ермил. Архип на риторический вопрос не ответил.

- А с того, что от стаи Блестянок рекруты раньше не уходили. Понятно?

- Как не уходили, а мы?

- Мы - первые.

- Ну и что, пусть узнают.

- И пусть, наш мудрый Ермил, из нас сделают рабов. Не будь более тупым, чем ты есть! - не выдержал Архип. Про рабов преувеличил, но для Ермила это на пользу.

- Да объясните вы толком! - чуть не взвыл Ермил.

- Хорошо, слушай, - начал рассказ Саргил, придумывая на ходу, - случилось чудо. Кастор, мир праху его, оказался очень вкусным для птиц. Или наоборот, невкусным. Они попробовали его, им не понравилось, они и улетели. Жрицы не знают, что кто-то может быть невкусным для тварей Леса, начнут изучать. А как? Нас и пошлют по одному и станут смотреть. А чтобы не дергались, сделают из нас рабов. Вполне разумно. Я бы на их месте так и поступил. Спасибо тебе, Кастор! Надеюсь, ты сейчас пьешь прекрасное вино в садах Гелиона!