Могущество и честь - Коваль Ярослав - Страница 13

— Госпожа, они не могли успеть добраться до ущелья.

— Всё бывает, даже немыслимое. Мы же только что это доказали, а, боец? И снова докажем.

Оказалось, что затаскивать коней на подъём едва ли не труднее, чем спускать с него. Помогая солдату, взявшемуся делать за меня мою работу, я с тоской вспоминал примерно такую же ситуацию, только не с конями, а с ящерами. С ними было намного проще, ведь существует такая штука, как лешта, корм, ради которого ящеры готовы буквально на всё. Даже ходить по отвесной стене и протискиваться в щёлочки. Как кошки ради валерьянки. Жаль, что для коней не существует подобной смеси.

К концу подъёма у меня не осталось ни сил, ни даже желания жить. Больше всего хотелось рухнуть мордой в землю и хотя бы минут пять не существовать. Но я не мог себе этого позволить. Аштия, зелёная, едва держащаяся на ногах, не рухнула, а обернулась и накрыла взглядом весь отряд. Какими неведомыми способами она настолько укрепила свои тело и дух? На одной только силе воли, на чём же ещё, дьявол её побери… Разве я тут могу позволить себе упасть?

Ни в коем случае…

— В сёдла, господа, — приказала она. Повернулась к своему коню — и, шатнувшись, упала на колено. Шунгрий подхватил её, что-то прошептал. Дождался ответа и, вздохнув, посадил госпожу Солор верхом.

Но мне самому падать было уже поздно.

Хорошо хоть плоскогорье в этой части оказалось более или менее ровным. Чуть поупрямившись, кони всё-таки понесли нас вперёд, к надежде на спасение, тем самым давая нам возможность немного перехватить дыхание и дать отдых ногам. Скалы теперь защищали нас от глаз преследователей, и, может быть, те не смогут догадаться, куда мы делись. Нам много придётся проскакать, прежде чем опять оказаться на открытом месте и выдать себя клубами пыли.

Через несколько минут даже отыскались силы, чтоб позадавать вопросы.

— Аше, ты считаешь, что Ранеб стоит на стороне Атейлера?

— Серт, я уверена, что такая сошка, как Ранеб, выжидает. И большинство лордов — тоже. От мелких до крупных. Побьюсь об заклад, — Аштия слегка задыхалась, то ли от усталости, то ли от скачки, потому говорила короткими фразами. Но говорила охотно. — Мой зять — тоже выжидает.

— Супруг Неги?

— Именно он. От Амержи можно ждать верности императору. Но он мало что сможет сделать. Армия у него слишком мала.

— Ты считаешь, твой младший зять будет на твоей стороне?

— Весьма вероятно. Но толку-то… Знаешь, пока я не в Солор, — она обернулась и кинула взгляд на Шунгрия, тот — на Малфраса. В ответ — лишь отрицательный кивок. — Пока я не в Солор, рано говорить о союзниках.

— Это верно. Но мы же, кажется, ускользнули…

— Рано говорить «гоп».

— Разве ты не веришь в удачу?

— Если бы не верила, легла бы да скончалась. Пока есть возможность, надо рваться вперёд. Даже без надежды на победу. Всё может повернуться в один миг.

— Мне тоже хочется верить в лучшее. Но по Каньону, как понимаю, ехать придётся ещё очень долго.

— Да, до побережья далеко. Малфрас?

— Пока ничего.

— Поднимись вот туда, — женщина взмахнула рукой. Кивнув, телохранитель госпожи направил коня на холм, который тот мог взять. Спешился ещё до того, как достиг вершины, и дальше поднялся пешком. Его жеста в нетерпении ждала не только Аштия. Все остальные — тоже.

Повернувшись, Малфрас подал ободряющий знак.

— Ну вот, ускользнули, — проговорил Шунгрий. — Хорошо. Был неправ, что сомневался, — и с облегчением запрокинул голову. Стало заметно, насколько он изнемог в этом путешествии.

Аштия же смотрела в другую сторону, и застывшее выражение её лица заставило сперва меня, а потом и прочих её спутников глянуть туда же. Крохотные силуэты всадников, застывших на гребне скалы, увидел даже я, лишённый поразительного зрения Малфраса.

Три долгих секунды молчали все.

— Это не Ранеб, — прохрипел Шунгрий. — И не Атейлер.

— Нет, — изрекла госпожа Солор. — Не Атейлер. И не Ранеб. Нам просто не повезло.

ГЛАВА 3

ЖЕСТ ОТЧАЯНИЯ

Окаменев, мы смотрели на конников. Спустя мгновение те пришли в движение, и это словно подтолкнуло прийти в себя и нас. Я взглянул на Аштию — лицо у неё было спокойное и строгое. Такими на старинных фресках бывают лица у святых. Будь у меня чуть больше времени, я обдумал бы это, но его не нашлось, а через миг пришлось забыть обо всём, что не касалось коней и дороги. То, что сдаваться мы не будем, понимали все.

Кони у нас не были свежими. На что мы рассчитывали? Я лично не рассчитывал ни на что, не задумывался о своих перспективах, и это счастливо освобождало меня от страха, от настоящего ужаса перед будущим. Интересно, о чём думают другие? О чём думает Аштия?

— Серт! Шунгрий! — окликнула женщина. Коней мы уже пустили вскачь, и слышно было плохо. — Запомните — живой в плен меня не отдавать.

— Понял, госпожа, — зычно ответил старший телохранитель.

— Ты в каком смысле? Что имеешь в виду?

— А то, Серт, что я требую убить меня в ситуации, когда плен окажется неизбежен. Понял?

— Итить твою мать! — вырвалось у меня.

Госпожа Солор не стала переспрашивать. А может, просто не услышала?

Мы неслись по гладкой, словно доска, скале, и такой же голой. Пыли тут особой не было, зато была в той стороне, где мы увидели конников. И сейчас оттуда, словно смерч по пятам спасающихся бегством героев кинофильма, за нами шло дымное облако. Не дым, конечно. Всё та же пыль. Ясный знак, вопросов больше нет даже у малоопытного меня.

— Скорость? — крикнул Шунгрий.

— Скорость, — отозвалась Аштия. Поразительно, но она своего главного телохранителя прекрасно поняла.

— Тогда направо! И по тропе. Риск.

— А где его нет?

И, стоило скальному лбу чуть-чуть перевалить за свою вершинную точку, мы свернули. Довольно круто, зато оказались на почти настоящей дороге. Её даже местами было заметно. Но дорога ли это на самом деле? Здесь в действительности ездят и возят грузы? Что-то сомнительно.

Облако шло за нами неотступно. А через несколько минут мы увидели и самих преследователей.

— У них кони свежее! — заорал Малфрас, скакавший последним. — Человек пятьдесят, не меньше!

Я оглянулся на него и успел заметить, как парня шатнуло в седле, как он завалился вперёд, демонстрируя стрелу, вонзившуюся в основание шеи, а потом набок — и из седла. Конь, взбодрённый пропавшей тяжестью, понёсся быстрее.

— Стрелы! — гаркнул я, пытаясь взять чуть-чуть вправо, чтоб заслонить собой Аштию. Управлять конём мне и сейчас удавалось в лучшем случае через раз.

Шунгрий обернулся, скалясь. Слишком громко грохотали копыта, слишком сильно билась кровь в ушах. Я не слышал, что происходило сзади, но при мысли о возможном спине становилось холодно. Я пока был жив, но то и дело ощущал болезненное покалывание под лопатками. Нервное, конечно. Если меня догонит стрела, боли я не успею ощутить. Будет толчок, и через мгновение земля отвесит мне оплеуху.

Дорога пошла под уклон, из плоскогорья волнами взметнулись каменные стены, слишком своеобразно-неровные, чтоб заподозрить здесь участие человеческой руки. Кони вновь слегка приободрились. Один раз я панически оглянулся — кроме Малфраса не было ещё одного бойца. Преследователи пропали за поворотом. Когда мы успели повернуть? Я не запомнил этого момента.

Аштия сделала резкий знак, и кони пошли медленнее.

— Пересаживаемся на заводных, — приказала она. — Теперь только они — наша надежда. Сколько человек погибло?

— Двое.

— Что ж, — её лицо на миг исказилось. — Теперь коней хватит с избытком. Кто разглядел цвета?

— Цвета Акате, госпожа.

— Акате? — она укусила сустав большого пальца до белых следов на коже. — Акате? Дерьмо! Дерьмо…

И махнула в седло с лёгкостью здорового человека.

Дальше путь становился менее ровным, менее удобным — видимо, и здесь поработала вода, а не человек. Если за нами кто и гнался, то пока мы этого не ощущали в полной мере. Однако знали, на какой тонкой ниточке висит наша жизнь. И это заставляло погонять коней. Их жалко, конечно, но себя жальче.