Вариант 19 - Валин Юрий Павлович - Страница 80

— К вам барышня просится, — доложил заглянувший часовой.

Катя прислонилась к косяку, невесело усмехнулась вопросительному взгляду подполковника:

— Нет, Алексей Осипович, я не соблазнять вас явилась. Настроение не то. Мрачно что-то. Депрессивно. Прота мы с вами совсем замучили. И вообще… Нельзя ли распорядиться, ну, грамм сто, что ли. Для душевного равновесия. Если компанию составите, буду крайне обязана. Уж простите за бесцеремонность.

Взлетевшие в изумлении брови Макарова вернулись на место:

— А вы, Екатерина Георгиевна, удивить умеете не хуже, чем отрок ваш сверхъестественный. Склонны к алкоголизму?

— Склонность наблюдается, — согласилась Катя. — Но физической зависимости нет и, надеюсь, не будет.

Фляжечка у подполковника, конечно, имелась. Катя обстоятельных мужчин от всякой там напыщенной шушеры давно научилась отличать.

От серебряного наперстка пахнуло коньяком. Ну да, опять. Катя сглотнула маслянистую жидкость. Черт его знает, что такое. В некоторых напитках разобраться куда сложнее, чем в мужиках. Макаров пригубил скорее символически.

— Угощайтесь, — Катя протянула подполковнику прихваченную из собственных "апартаментов" конфету. — Я, Алексей Осипович, собственно, извинится хочу. За Прота. Страшно ему, вот и лепечет все подряд.

— Не нужно об этом, — поспешно сказал Макаров.

— О чем "об этом"? — удивилась Катя. — Я насчет того намекаю, что если мальчик его превосходительству что-то личное ляпнет, то вы уж попытайтесь объяснить, что это не со зла и не по испорченности. Пусть к возрасту снизойдут. Пророчества пророчествами, а малолетство нашего Нострадамуса во внимание принимать тоже нужно.

— Да, если бы он катренами излагал, звучало бы благороднее, — подполковник сдержанно улыбнулся. — Знаете, он Главнокомандующему объявил: "На Первопрестольную наступать — осенью крепко обделаетесь". Хорошо, что к тому времени Антон Иванович уже настолько ошалел, что формулировку воспринял с должным юмором.

— Так и сказал — "обделаетесь"? Это Прот у меня всякой нецензурщины нахватался. Отвратительная у меня имеется привычка.

— А чего он у вас еще нахватался? — подполковник катал между ладоней серебряную стопочку. — Давайте, Екатерина Георгиевна, между нами, не под протокол.

— Это вы о чем? Большинство моих дурных привычек Прот перенять не успел. В силу, хм, возраста и недостатка времени.

— Мне он ребенком не показался. Весьма острый ум. Хотя в физическом отношении от сверстников отстает. Сколько ему? Тринадцать? Четырнадцать? Впрочем, не важно. Не беспокойтесь, Екатерина Георгиевна, к методам физического воздействия никто прибегать не собирается.

— Очень хорошо. Честно говоря, я разок едва удержалась. Малыш мне один день из моей жизни припомнил. Очень, знаете ли, личный момент. Такой, что забыть хочется. Хотелось этого сивиллу монастырского за ухо ухватить и….

Подполковник смотрел с интересом:

— Насколько я понимаю, вы от рукоприкладства воздержались? Ну-ну. Мальчик к вам искренне привязался. И все-таки, Екатерина Георгиевна, что именно вы посоветовали парню рассказать его превосходительству?

Катя хмыкнула:

— Я, конечно, ход ваших мыслей улавливаю. Подозрительная я особа. Но, полагаю, никаких политических воззваний и гениальных стратегических идей Прот не оглашал? Предложений проследовать в уединенное место для проведения мистических церемоний или вскрытия сногсшибательного сокровища тоже не последовало? Вы сами мальчика искали, вот и нашли. Что я могла вложить в детскую голову за пару дней? План провокации? Нэма его. Идеологические воззрения? Основы анархо-синдикализма или марксистской платформы? Едва ли. Я сама в столь мудреных материях слабо разбираюсь, да и Прот, при всей своей серьезности, вряд ли такие науки осилит. В чем подвох, господин подполковник?

— В вас, Екатерина Георгиевна. Организация "Союз креста и щита" никому не известна. Даже если учесть нынешнюю ситуацию, наше агентство, при всех своих недостатках, имеет представление о происходящем у большевиков. Рискну предположить, что вы вообще не москвичка. Вы уж не оскорбляйтесь, ради бога.

— И не подумаю. Дома я давненько не была, но родилась в Замоскворечье. Полянка, Ордынка, Якиманки — Большая и Малая, — там меня в детстве выгуливали. Если есть желание, можете прокачать меня целенаправленными вопросами. Только прошу про церкви не спрашивать — благолепных названий не помню, ибо атеистка грешная. Насчет, "Союза креста и щита"… Тут вы совершенно правы — ячейка крошечная, временная, вряд ли кому известная. К славе мы не стремимся. Если бы не мальчик, я бы город обошла тридевятой дорогой, и с вами не имела бы удовольствие побеседовать.

— Мне вас допрашивать некогда, — Макаров плеснул в стопки еще коньяку. — Я вообще не выношу женщин допрашивать. Вы, Екатерина Георгиевна, будьте любезны подождать день-два. Потом отправляйтесь на все четыре стороны. В вашу причастность к большевистской разведке верится слабо — уж очень вы вызывающе себя ведете. Так что идите по своим делам. Наша армия с барышнями не воюет. По возможности не воюет, я имею в виду. Такие идейные девицы у красных встречаются — просто немыслимо. Так что советую больше в контрразведку не попадать. А пока уж поскучайте. Мальчик должен присутствовать при одной чрезвычайно важной встрече. Пока вы рядом, он спокоен. Не буду скрывать, я с эскулапами консультировался. Рекомендовали мальчика не расстраивать и не волновать. Кстати, представители духовенства заверяют, что Прот Павлович раньше куда спокойнее был.

— Война. У всех психика жутко расстроена. Мальчик разного навидался, пока по дорогам бродил. Поганые времена.

— Вот здесь я с вами, Екатерина Георгиевна, целиком и полностью согласен. Худшие времена империи. Разрешите предложить сделать глоток за скорейшее восстановление порядка и возобладание здравого смысла на Руси.

— Хм, порядка… — Катя покрутила в пальцах крошечную стопку. — Я, знаете ли, привыкла за Победу пить. Понимаю, двусмысленно звучит. "За нашу победу!". Вы, наверное, этот анекдот тоже знаете.

— Вполне возможно. Следовательно, Екатерина Георгиевна, победы у нас с вами все же разные?

— Да в том-то и дело, что одна, — Катя поморщилась. — Только я чуть шире смотрю, Алексей Осипович. И, вы уж простите, дальше вижу. Сейчас мы дерьмом захлебываемся. Причем собственным.

— Путаете вы что-то, — спокойно заметил подполковник. — Ни малейшего основания считать большевистское дерьмо своим, я не имею. Увольте-с, не мое.

Катя кивнула:

— Естественно. Быдло, хамы неумытые. Аккуратные немцы вам ближе? Австрийцы? Братушки-болгары, что вечно не по ту сторону фронта оказываются? Или у вас в чехословацком корпусе родственники имеются? Вы с ними Великую Россию отстраивать собираетесь? Своих мужиков запороть, интеллигенцию, марксизмом отравленную — на фонари, остальных в узду покрепче. И поплывет малиновый колокольный звон над Русью, и восстанет она из пепла….

— Я, Екатерина Георгиевна, подобные идеи не раз слышал. Плохо мы свое дело делаем, грязно, неумело. И смешим, и ужасаем. И кровь обильную нам вовек не простят. Все забудется — и что выбора у нас не было, и что никто, кроме нас, двинуться с места не решился…

— Они решились, — Катя ткнула рукой куда-то в стену. — Они выступили. В свою идею пламенно верят, и жизни своей тоже не пощадят. Под пулеметы ваши лезут, толпу за собой гонят-ведут. Я не про верхушку говорю.

— Я догадался. К министрам, генералам и штабным крысам вы, милая барышня, в лучших традициях просвещенной русской интеллигенции относитесь крайне брезгливо. Мужичка-труженника и воина-богатыря прославлять будете? Не трудитесь. Я сам всю эту галиматью изложить могу. Наслышан.

— Тьфу! Я разве за народ-богоносец агитирую? Мы все здесь… с тараканами в голове.

— Наши тараканы не нашептывали фронт бросать и командиров на штыки поднимать, — сухо напомнил Макаров.

— Вот бл…. Простите. Они позиции бросили, они — коммуняки. Золото от кайзера хапнули, фронт разложили. Они предали, и теперь вы с фрицами в одиночку бьетесь? Вы ничего не путаете, Алексей Осипович? Вы сейчас куда наступаете? На Берлин? На Вену? К десанту на Хоккайдо готовитесь? Брестский позорный мир мне вспомните? Так красные без комплексов: как заключили, так на хер тот договор и разорвали. Это они под красным флагом сейчас на немцев наскакивают, под красным флагом с поляками сцепляются, в Туркестане от вольных эмиров отбиваются. Да и ваше белое рыцарство на Кавказе штыками не только краснопузым комиссарам грозит. Может, что-то не так идет? Может, не нужно во все стороны кидаться?