Ярость - Слотер Карин - Страница 58

Понси-Хайлендс считался умеренным районом со своим специфическим контингентом из смеси непризнанных художников, геев и изредка встречающихся бездомных. С заднего крыльца Уиллу был виден Картер-центр, где находилась библиотека президента Картера, а неподалеку от дома располагался Пьемонт-парк, куда можно было легко добраться во время утренней пробежки. По выходным по улице Понсе-де-Леон он попадал прямо в Стоун-Маунтин-парк, где катался на велосипеде, гулял по тропинкам или просто сидел и любовался восходом солнца, переваливающего через самый большой гранитный утес в Северной Америке.

Как бы ни были красивы горы северной Джорджии, Уилл скучал по привычной обстановке родного города — здесь он понимал, что где находится, где безопасно, какие рестораны, выглядевшие подозрительно снаружи, на самом деле предоставляют лучшую еду и обслуживание в городе. Ему нравилось местное разнообразие — например, то, что в конце улицы напротив пестревшей всеми цветами радуги коммуны хиппи располагалась протестантская церковь меннонитов. Или то, что бомжи, копающиеся в мусоре, еще и покрикивают на тебя, если в твоем пакете не оказывается чего-то стоящего. Атланта всегда была его городом, и если бы Аманда Вагнер знала, как он радовался своему возвращению, то забросила бы его обратно в горы быстрее, чем он успел сказать хотя бы слово.

— Привет! — игриво крикнул ему мужчина, пробегавший мимо, и в вечернем лунном свете глубокий вырез на его груди влажно блеснул.

Прожив всю жизнь в городе, где было полно геев, Уилл научился воспринимать подобные выходки не как вызов собственному мужскому достоинству, а как нечто лестное для себя. Хотя, конечно, прогулка с трехкилограммовой собачкой на ярко-розовом поводке (он оказался единственным нужной длины, какой Уиллу удалось найти) привлекала бы к себе внимание независимо от того, где ты живешь.

Уилл улыбнулся, подумав, как забавно он должен выглядеть со стороны, но улыбка эта длилась недолго, поскольку мысли его вернулись к теме, занимавшей его большую часть дня.

Он застопорился в этом деле, и чем дольше Уилл раздумывал над ним, тем больше усиливались его первоначальные дурные предчувствия в отношении Майкла Ормевуда. Сначала он показался ему нормальным, хорошим парнем, но ближайшее рассмотрение выявило кое-какие изъяны, главный из которых заключался в том, что Майкл использовал свое служебное положение, чтобы заставлять женщин заниматься с ним сексом. Мимо этой детали Уилл пройти не мог. Проститутки работают на улице не ради классного секса или поддержания разговора. Они берут за это деньги, и, хотя Уилл полагал, что такие действия можно толковать как связь по согласию, денег в обмен на это Майкл им точно не предлагал. Чтобы управлять этими женщинами, он пользовался властью, которую давал полицейский жетон. И, с точки зрения Уилла, это было изнасилование.

И все же Уилл переживал, думая о парне, с которым провел большую часть последних двух дней, как о насильнике. Отец, муж, казалось бы уважаемый коп — да. Но насильник? У этого человека явно было две личины, и чем больше Уилл думал об этом, тем меньше был уверен насчет того, где из них какая.

Работая в БРД, Уилл в основном занимался преследованием особо опасных преступников, но ссылка в горы научила его одной важной вещи: люди очень редко бывают по-настоящему только плохими или только хорошими. В Блу Ридж, где нищета, закрытие местной фабрики и забастовки практически подорвали жизнь маленькой горной коммуны, граница между правильным и неправильным была очень условна и расплывчата. Уилл узнал там много нового не только о человеческой природе, но и о себе самом.

Регион восемь в Бюро расследований штата Джорджия был самым большим участком в штате, обслуживавшим четырнадцать округов и протянувшимся до самой границы со штатами Теннесси и Северная Каролина. Люди, с которыми Уилл встретился в периферийном отделении северо-западной Джорджии, относились к местным жителям довольно черство, словно считали себя выше тех, кому, по идее, должны были служить. Начальника Уилла, по причинам, которые Уилл так никогда и не понял, звали Йип [20]Гомес, и человек этот при первой же их встрече в шутку посоветовал ему не обольщаться насчет местных талантов.

— Я уже переимел здесь всех дам, у которых еще остались свои зубы, — со смехом сообщил он. — Так себе занятие, мой мальчик. Так себе.

Видимо, выражение лица Уилла выдало все его мысли — Энджи всегда говорила, что у него больше стероидных гормонов, чем нужно, — потому что после этого случая Йип поручал Уиллу самые дерьмовые задания, какие только можно было найти в их районе. Он был полностью отстранен от операции с внедрением агентов в преступную среду, которая привела к самому грандиозному полицейскому задержанию в истории Бюро. Работая с местными, Йип помог раскрыть предприятие по организации петушиных боев, действовавшее в трех разных штатах и двенадцати округах. Это дело затронуло мэра соседнего городка, у которого был выкуплен первый ряд кресел вокруг ринга, чтобы не пропустить малейших деталей представления. Хотя наводка исходила от группы разозленных жен, которые были в ярости от того, что их мужья проигрывают на боях свою зарплату, это все равно не затмило славу операции с внедрением агентов. Йип с ребятами праздновал это событие в «Голубой Гаване» на хайвее 515, в то время как Уилл торчал в своей машине, обследуя заброшенную птицеферму, переоборудованную, по поступившим сведениям, под лабораторию метамфетамина. Не то чтобы ему хотелось выпить с этими людьми — просто было обидно, что его даже не пригласили.

Хотя Уилл никогда не принимал участия в самых ярких полицейских облавах, он любил думать, что то, чем он занимается в этих горах, является делом важным. Метамфетамин был мерзким наркотиком. Он превращал людей в недоумков, делал их неполноценными, заставлял бросать своих детей на произвол судьбы и раздвигать ноги перед любым, кто мог предложить дозу. Прежде чем попасть в Блу Ридж, Уилл видел сотни жизней, разрушенных метамфетамином. Ему не нужен был дополнительный стимул, чтобы гореть желанием уничтожить все лаборатории, находящиеся в его юрисдикции. Работа эта была опасная. Так называемые химики, которые делали это вещество, играли с собственной жизнью. Единственная искра могла сжечь все здание, а производственная пыль — залепить легкие, как пластилин. Необходимо было вызывать команду по работе с опасными веществами, прежде чем Уилл мог войти туда, чтобы собрать улики. Уничтожение таких лабораторий разоряло местную полицию, так что управление шерифа и власти штата не спешили подавать в этом руку помощи.

Уиллу иногда казалось, что для определенного типа жителей этого горного района метамфетамин был чем-то вроде самогона — продуктом, который они вырабатывали сами, чтобы кормить и одевать своих детей. Ему было трудно связывать наркоманов, которых он видел на улицах Атланты, с обычными людьми, готовящими метамфетамин где-то в горах. Уилл не говорил, что они ангелы. Некоторые из них были просто ужасны — отбросы общества, делающие все, что угодно, ради финансирования своей пагубной привычки. Других не просто было разделить на черных и белых, хороших и плохих. Уилл встречал их в гастрономе, местной пиццерии, выходящими из церкви с детьми по воскресеньям. Они обычно сами не употребляли этот продукт. Это было для них работой, способом — а для некоторых единственным способом — зарабатывать деньги. Люди гибли, чьи-то жизни рушились, но их это не касалось.

Уиллу было непонятно, как они могут так аккуратно отделять одно от другого, но у Майкла Ормевуда он видел ту же тенденцию. Детектив выполнял свою работу — и, по отзывам, хорошо, — но была у него и вторая половина, которая заставляла его причинять боль тем, кому он был призван помогать.

Бетти справила нужду под кустом, и Уилл наклонился, чтобы собрать то, что она сделала, в мешочек. По дороге к дому он выбросил этот пакет в урну для мусора. Уилл поймал себя на том, что, проходя мимо дома соседки, он заглядывает ей в окна, думая о том, когда старушка вернется. Словно прочитав его мысли, Бетти натянула поводок и потащила Уилла в сторону его дома.