Обитель мрака - Андерсон Пол Уильям - Страница 38

У двери каюты стояли худощавый мужчина средних лет и беременная женщина помоложе. Ван Рийн остановился.

— Это Дэвид Фолкейн, ты слышал о нем после той заварухи на Датине. Его жена Койя. Эй, что с тобой, jongen?[18]

«Дэвид Фолкейн. Я должен был это предполагать», — подумал Эрик и раскланялся, как было принято у представителей кланов.

— Рад видеть вас, — произнес он положенную фразу, не зная, как ему приступить к сообщению печального известия.

— Вниз, вниз, водка зовет нас, — поторопил его ван Рийн, однако уже не так громко, как в самом начале.

Салон корабля был отделан красным деревом и начищенной до зеркального блеска бронзой. Стол ломился от напитков и холодных закусок. Все четверо уселись, и ван Рийн разлил питье, на удивление искусно для такого порывистого в движениях человека.

— Как чувствовала себя госпожа Сандра, когда ты расстался с ней? — спросил он, еще больше понизив голос.

— Бодрилась, — ответил Эрик.

— Proost![19] — ван Рийн поднял бокал. Остальные последовали его примеру, залпом осушив стаканы ледяной тминной настойки и запив ее пивом. Не отрывая кружку от губ, Эрик вглядывался в лица сотрапезников. У Койи были тонкие черты, хотя и излишне резкие, чтобы ее можно было назвать просто хорошенькой. Лицо Дэвида свидетельствовало о лихом нраве, но сейчас на нем застыло выражение мрачной задумчивости.

«Стоп, — одернул себя Эрик. — Лучше, пожалуй, мысленно называть его Фолкейном. Похоже, земляне в большинстве своем обращаются к малознакомым людям по фамилии, как траверы, а не по имени, как члены кланов. А Фолкейн уже давно покинул Гермес».

Лицо ван Рийна, которое он прекрасно помнил по документальным фильмам, снятым десять лет назад после событий на Датине, было самым подвижным и в то же время самым бесстрастным.

«Что я о нем думаю? — спросил себя Эрик. — И что должен думать?»

Сандра почти ничего не рассказывала об этом своем давнем увлечении. Она ни о чем не жалела, просто ей не хотелось мусолить прошлое. Сандра вышла замуж за Петера Асмундсена, когда Эрику было четыре стандартных года. Отчим завоевал беззаветную любовь мальчика. Вот почему Эрику никогда не приходило в голову разыскать ван Рийна, да и вообще, он почти не думал об отце до недавнего времени. Это было бы едва ли не отступничество. Но тем не менее это громадное тело дало ему; половину генов.

И… будь он неладен, если ему не нравится это приключение!

Фолкейн заговорил. Эрик тотчас вспомнил, какие вести он привез, и радостного возбуждения как не бывало.

— Давайте, пожалуй, сразу приступим к делу. Вас, несомненно, интересует, почему мы с таким тщанием соблюдаем секретность. Что ж, мы могли устроить вам прием при всем народе, но там были бы тайные соглядатаи, которые в придачу не очень заботились бы о том, чтобы их никто не заметил. А так у вас остается возможность сделать какой-никакой, а выбор.

— Я знал, что ты придешь, — добавил ван Рийн. — Еще до твоего рождения, на Диомеде, твоя мать убедила меня в этом.

— Мы не знаем, насколько полными сведениями о Содружестве вы располагаете, — сказала Койя. У нее был приятный низкий голос. — Дело в том, что мы в немилости у нашего правительства.

«Я должен выиграть время и придумать, как сообщить Фолкейну печальную весть», — решил Эрик.

— Пожалуйста, продолжайте, моя госпожа, — попросил он. Койя обвела взглядом лица мужчин. Они знаками велели ей продолжать, и тогда она заговорила, быстро и немного рассеянно, вероятно, желая скрыть волнение:

— Ну что ж… В самых общих чертах. В Солнечной системе уже давно под разными лозунгами и под прикрытием всевозможных ссылок на общественное мнение муссируется вопрос о том, кто должен стать вершителем судеб — государство, которое в конечном счете прибегает к физическому принуждению, или разношерстная компания свободных личностей, обладающих только экономической мощью… Я понимаю, что все далеко не так просто. Любое руководство, например, может играть на чувствах и делает это, поскольку в глубине души вы прислушиваетесь именно к чувствам, когда делаете выбор между двумя этими формами правления. Он зависит от вашего мировоззрения. Разумеется, эти формы правления смешиваются. К примеру, у вас на Гермесе наблюдается любопытное явление — государство, развившееся из частных корпораций. С другой стороны, в Солнечной системе так называемые «Домашние Компании» стали неофициальной, но вполне ощутимой ветвью власти. По сути, именно им принадлежит основная заслуга в деле укрепления позиций правительства и его вмешательства в жизнь всех и каждого. Правительство, в свою очередь, оберегает «Домашние Компании» от большинства их давних конкурентов и оказывает им разнообразнейшие услуги, если «Компании» просят об этом. — Койя нахмурилась, вперив взгляд в стол. — Это — не результат какого-то там заговора, понимаете? Просто так уж вышло. Совет Гайаваты… а впрочем, неважно.

— Ты напомнила мне о выпускном экзамене по философии, дорогая, — сказал ван Рийн. — Там задавали только один вопрос: почему? Те, кто отвечал: «А почему нет?» — получали «отлично». Ответившие: «По кочану» — «хорошо», а любой Другой ответ приносил «тройку».

Лица осветились улыбками. Койя посмотрела Эрику в глаза и продолжала:

— Должно быть, вы достаточно знаете о Галактической компании специй и спиртных напитков и таких же независимых компаниях и понимаете, почему мы не в чести у тех, кто сидит в Капитолии. Мы не можем пенять на них за то, что они боятся нас. В конце концов, потребовав неограниченной свободы действий, мы потом, чего доброго, натворим дел. Даже само это требование несет в себе угрозу государственности. Когда Гунунг-Туан, то есть мастер ван Рийн, послал моего мужа в независимую экспедицию, потому что начался кризис, это стало последней каплей. Агенты Содружества обыскали корабль, когда он вернулся на Землю, и наложили на него арест. Они не нашли улик, а то бы арестовали Дэвида, хотя он не сделал ничего незаконного. Однако нам, как и всем прочим, запрещено покидать Землю, мы можем улететь только на общественном космическом транспорте. Кроме того, за нами неусыпно следят. Эрик заерзал и нерешительно проговорил:

— Э… но разве сейчас, когда идет война, ваши интересы не совпадают с интересами Содружества?

— Если вы имеете в виду правительство Содружества, то нет, не совпадают, — ответил Фолкейн. — Как и ваши. Не забывайте, что я тоже гражданин Гермеса.

«А теперь ты еще и первый из Фолкейнов», — подумал Эрик.

— У меня есть кое-какие тайные связи, — добавил ван Рийн. — Поэтому я знаю, что и ты под наблюдением с той минуты, когда приехал. Они думают, ты явился искать союзника. Хорошо, но насколько тебе можно доверять? В конце концов, любопытство присуще всякому правительству.

— Не беспокойтесь, — посоветовал Фолкейн. — Я уверен, что к вам отнесутся сообразно вашему положению, возможно, воздадут такие почести, которые вы сочтете излишними. Мы не станем просить вас совершить какие-либо изменнические действия. Сейчас я еще и сам не знаю, о чем мы вас попросим. Возможно, лишь о том, чтобы вы использовали свое влияние — вы ведь народный герой и занимаете особое положение, — чтобы вернуть нам хоть какую-то свободу передвижений. Думаю, вряд ли вы будете считать нас такими уж страшными злодеями, если вспомните о наших прошлых заслугах.

«Шахтеры Обители Мрака с их необузданными надеждами», — подумал Эрик и кивнул.

— А мы, со своей стороны, попробуем помочь уберечь Гермес от участи пешки в игре, — добавила Койя. — Потому что Бабур и Содружество не станут вести борьбу до полного уничтожения одного из противников. Вряд ли они на такое способны. Помахав кулаками, они вступят в переговоры, и та сторона, которая взяла верх на поле брани, возглавит эти переговоры. Сейчас все вроде бы свидетельствует о том, что клешня бабуритов припечатает к столу руку Содружества, а коммуникации последнего непомерно растянуты в сравнении с коммуникациями бабуритов. За какую-нибудь ежегодную квоту сверхметаллов Содружество вполне может согласиться оставить Гермес под так называемым «протекторатом». Освобождение вашей планеты наверняка не входит в число первоочередных задач Содружества. «Лорна, — подумал Эрик. — Лорна и наш будущий дом».