Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ) - "Душка Sucre" - Страница 21

Таким образом вся честная компашка и оказалась здесь.

– Опаля-мопаля, мы из Симферополя, – лишь заключительно вставил дежурный, услышав рассказ до конца.

Неожиданно кто-то из ребят вспомнил, что им полагается звонок, но товарищ полисмен напомнил, что они этим правом уже воспользовались, хотя тут же вспомнил, что новоприбывшие ещё никому не звонили. Так что Илье было дозволено сделать звонок. К сожалению, ни одного номера, кроме справочной города, он наизусть не знал, так что все же пришлось будить Шера. Он был дико зол и принялся о чем-то нарцистично бубнить, но все же согласился сделать звонок, чтобы ускорить их освобождение. Сам он с сожалением решил, что мнение большинства все же решающее, а сидеть в камере было бы лучше в одиночестве, а так – не особо кайфово.

Для того, чтобы позвонить, требовалось лишь дать показания:

– Это машина моего брата!

– А вот и твой первый промах, угонщик, – у Сандала Евгеньевича только один сын, – назидательно поднял палец дежурный и вернулся к составлению протокола. – Так как тебя зовут?

– Юра Деточкин, – отозвался Шер, припомнив фамилию знаменитого киношного угонщика автомобилей, правда, специализирующегося на «Волгах».

Но тот сарказма не оценил:

– Отчество?

– Энурезович, – рявкнул Артем.

Так и проходила дача его показаний, в конце которой ему дали разрешение на звонок.

Из тех номеров, что Артем знал наизусть, были номера фанки-манов, но парни все, как один, были здесь, хотя этот вариант отпадал в любом случае, в конце концов, они взяли в плен Оливера, и кто знает, что этим олухам еще в голову взбредет. Обычно, попадая в беду, он всегда мог надеяться на брата, если только тот не был заграницей, а сейчас ему самому требовалась помощь Шеридана, так что Олли тоже отпадал. Еще он выучил номер своей малышки, неосознанно получилось, но и ей звонить он бы не стал – она бы вся испереживалась, извелась, с нее бы сталось еще передачки ему таскать. Так же он знал наизусть номер мамы, но это был вообще не вариант, а вот… Да, точно! Как же он мог забыть? В городе же объявилась его сестричка – можно позвонить ей, они как раз обменивались номерами в субботу, только вчера вечером, а ее номерок был поразительно легким, что отпечатался в его памяти. Так что можно было позвонить ей и попросить ее связаться с Толяном…

В этот момент в помещение ворвался дико симпатичный паренек, чуть длинноватые темные волосы которого прикрывали с одной стороны янтарные глаза, а на рассеченной губе сверкала очаровательная улыбка. Леся чуть в обморок не грохнулась, увидев и узнав его. Дежурный же приготовился составлять новый протокол о нападении, решив, что к нему пришел потерпевший. Парни на этого франта вообще внимания старались не обращать, а вот Шер его сразу узнал и знал, что он здесь по другой причине.

Молодой человек, в стильных дорогих шмотках, беззаботно помахал оккупировавшим камеры парням, на долю секунды дольше задержав взгляд на Шере, подмигнул Леське, от чего та чуть ли не взвизгнула, и вновь обратил свое внимание на подобравшегося дежурного, который мысленно приготовился к новым моральным прелюбодеяниям с его мозгом.

Вслед за парнем, окутанная коконом свежести и весеннего благоухания, в помещение вошла та, которой как раз собирался звонить Артем, изолятор встретил ее бурными аплодисментами и криками:

– Викачка! Викуся! Оу, Виктори! – надрывались заключенные, даже китаец заразился нездоровым энтузиазмом парней: – Викаська! – истошно вопил он, а девушка строго свела брови и разочарованно вздохнула:

– Стыдобища…

Все тут же устыдились и покраснели. Кроме Шерхана (он краснел внутренне). Только дежурный возмутился, что сидящие на посту на входе в участок «салаги, кажется, уснули, раз устроили тут проходной двор».

– Вик? Какими судьбами?

Она заметила Шера только сейчас:

– Братик, и ты здесь? – в ее голосе, с еле заметным английским акцентом, промелькнуло искреннее неприкрытое удивление.

– А ты кого ожидала увидеть? Может матерых уголовников?

– Вообще-то, я пришла за Егором, он позвонил мне и попросил о помощи, – объяснила она брату, как само собой разумеющееся.

– Спасибо, солнце! – вскочил на ноги Матв, рассыпаясь в шутливом реверансе, чем вызвал улыбку на лице девушки. Охренчик одарил его мрачным взглядом.

– А Фил тут с какого бодуна нарисовался? – перевел он тему, кивнув в сторону красавчика, небрежно, но в то же время несколько грациозно, привалившегося к стойке дежурного, который тут же откликнулся:

– Я пришел спасти тебя от гнета тюремных пут.

Его голос, чарующий баритон, сразу располагал к себе, а у Леси так вообще коленки подогнулись.

– Красиво говорить ты всегда умел, – о-о-очень недовольно отозвался Шер.

– Ой, ну, ты меня смущаешь, Шерханчик, – еще шире улыбнулся Фил и добавил добродушно: – да, и хватит меня буравить своим фирменным взглядом, а то у меня такое ощущение, что мои кишки против часовой стрелки закручиваются.

Было заметно, что положение Шера его сильно радует.

– Ах, ну да… Это же так противоестественно, – едко сказал Артем, скорчив рожу.

– Прекрати голосить, Тёмыч! – осадил друга Ванильный.

– Выключай свою шарманку, – поддержал его Владимир с таким выражением на лице, что от одного взгляда брошенного на него хватало для того, чтобы прокисли все молочные продукты, находящиеся в радиусе километра.

Джава с Илюхой тоже решили не отставать от коллектива:

– Ага-ага! Слушай нас внимательно и не урони слуховой аппарат, брат!

Но больше всех заставить молчать Шеридана желал Владик:

– Заткнись! – лаконично проорал он, заставив того лишь поморщиться, словно от назойливой мухи.

– Вы же перед дамами, – укорил их Фил, его укор прозвучал как-то по-отечески, заставив всех устыдиться по второму кругу.

Леся восторженно таращилась на своего героя – Фила Смита, молодого перспективного актера, успевшего светануть фэйсом в известном женском журнале, которые Леся поглощает вместо завтрака, обеда и ужина; нет, на экранах он еще не появлялся, но на театральных подмостках Лондона Фил имел ажиотаж. Имея типичную европейскую внешность и превосходный английский, он все же оставался русским, даже больше – он был родом из этого же города, был знаком с Шером, дружен с его братом и сестрой. Леся этих подробностей его биографии не знала: в статье велся лишь рассказ о том какой он обаяшка и очаровашка, так что его появление здесь представлялось ей как явление Христа народу.

– Он восхитительный… – пролопотала она себе под нос, но все услышали (как это обычно и бывает: хочешь вставить слово – тебе не дают, а когда случайно вырывается, то почему-то именно в этот момент все восторженно ловят тишину).

Егор посмотрел на Лесю, увиденная в ее глазах завороженность ему не понравилось и он вперил ревностный взгляд в Фила. Вика с Леси перевела взгляд на Егора, проследив за движением его глаз, она тоже стала таращиться на Фила, хлопая длинными ресницами и пытаясь отогнать дурные мысли прочь. Остальные ребята тоже уставились на красавчика, их взоры говорили об одном: «Вот же франт напомаженный…». Только Шер остался сух к ее фразе, вновь включив сарказм на полную:

– Ну, восхищай нас, Иль Диво!

Его глаза также нашли в Филе мишень для просмотра – теперь парень стал центром всеобщего внимания, однако, его это никак не тронуло.

– Сейчас, дружище, – вновь располагающе улыбнулся Фил, пропуская мимо ушей очевидное ехидство Шера, – только с главным переговорю.

Далее, кивнув дежурному, который уже отказывался вообще что-либо понимать, не оборачиваясь и оставив без ответа ругательства Артема, поощрительные крики и улюлюканья фанки-манов, он убежал совершать переговоры с подполковником Главнюком. Убеждал его он долго и основательно, в конце концов аргументы парня возымели должное действие и вскоре обе клетки были открыты:

– Вы свободны, дети мои! – радостно возвестил Фил, рассыпаясь в шутливых книксенах.

Все, включая китайца, на радостях ломанулись прочь, устроив давку на входе, а особо умный и прыткий Джава словно мартышка вскарабкался по решетке вверх и проскользнул над головами толпы. Во второй камере подобного ажиотажа не наблюдалось: Леся, качая бедрами и нацепив на лицо благодарное выражение, продефилировала к своему спасителю, а Шер вновь развалился на лавке, мрачно закатив глаза.