Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre" - Страница 9

– Да, бабуль, вы правы. Пойду, отведу ее, помогу макароны собрать.

– Ополоумел совсем? – мне показалось, что бабка на нас с кулаками накинется, потому что она засеменила в нашу сторону с нехорошим выражением сморщенного гневного лица. Дальнейшие ее действия оказались для меня, как, впрочем, и для всех случайных свидетелей нашей перепалки, неожиданными. Потому что «старая, немощная, болезненная женщина» схватила меня за локоть и спрятала за свою «могучую» спину как можно дальше от Егора. – Портить жизнь молодым дурочкам – вот твой удел! А чего добился в жизни? Да ничего – вижу по слащавому лицу! Хоть одну да сберегу от тебя, маньяка недоделанного!

В этот момент «слащавое» лицо «маньяка» выражало крайнюю степень недоумения. Мое, кстати, тоже. Я и представить не могла, что в кои-то веки найдется человек, который захочет защитить меня от моего собственного брата. Это звучало так абсурдно, что как только эта мысль пришла мне в голову, я сразу же взглянула в глаза Егору. Даже и упоминать не стоит, что и его посетила подобная идея. Наши взгляды пересеклись и мы, как по щелчку, расхохотались, да так сильно, что устоять на месте было нереально. Ввыгибаясь от хохота, посматривая на удивленно таращащуюся то на одного, то на другого старушку, смех немного затухал, чтобы возникнуть с новой силой, еще громче и заразительнее. В конце концов, бабуля махнула рукой:

– Олухи. Ржут как кони. Тоже мне – поколение новое. Поколение придурков безмозглых, – ворчала она, удаляясь с площадки.

А мы все не могли остановить смехотворящие спазмы. Тогда дядечка с гидрантом, воодушевившись, как он явно полагал, общей победой, решил нас отблагодарить, повторно облив водичкой. Постепенно смех стих. Мы, все еще всхлипывая время от времени, направились к машине.

Дома меня действительно ждал сюрприз. Я себе такого и вообразить не могла, хотя с фантазией у меня все окей. Этот сюрприз включал в себя папиного брата дядю Макса и трех его чад, двойняшек, как и я с Егором, Соню и Стаса, и еще одно милое создание по имени Арсений, которого все зовут Сеней. У нас семья, вообще, очень интересная в плане генетики. С папиной стороны рождаются лишь двойняшки: брат и сестра, причем через поколение. То есть мама папы, бабушка Рада, имела двойняшку по имени Родион, который до столь достопочтенных лет не дожил, я его не видела никогда, но о существовании знала. Зато ни мой папочка, ни дядя Макс сестренок-двойняшек не имеют, родившись интервалом в несколько лет. А вот их дети, мы, очень даже имеем. Зато наши детишки будут одиночками.

Есть еще одна генетическая предрасположенность. На этот раз касающаяся лишь мужской линии. Наших пап, дедушек, прадедушек, пра-прадедушек и т.д. и т.п., всех, короче, бросают жены, оставляя детей на их шее. Так что наши папы – они одновременно и мамы. Сколь бы каждый из них не верил в то, что именно ему суждено разрушить древнее проклятие (а что это может быть, как не проклятие?), пока это не удавалось никому. Наша мама умерла при родах, вызвавших осложнения, а папа так и не женился вновь. Дядю Макса жена бросила, когда Соне и Стасу было по шесть лет. Мамы они не помнят.

Нам с Егором тогда было по восемь лет, когда дядя Максим со скорбным выражением лица, которого до этого ни разу не видел не один из нас, считая дядю самым позитивным человеком на планете, приехал к нам с сонными детишками на руках. Они с отцом тихо переговорили на кухне, пока мы укладывали малышек спать в свои кровати. На следующий день с утра папа заявил, что они переезжают к нам. Вопросов «А почему? Надолго?» с нашей стороны не последовало, за что оба были благодарны, так как объяснять таким мелюзгам, как мы, о превратностях судьбы им было не с руки. Тогда у нас была крохотная двухкомнатная квартира – для трех человек в самый раз, но для шестиперсонажной семьи она была скромновата. Поэтому дядя Максим продал свою квартиру и выкупил трехкомнатную у наших соседей. Объединив обе квартиры, получилась огромная, как футбольное поле, пятикомнатная квартира. Папа все перестроил, объединив оба туалета в один и также обе ванные комнаты. Я жила в комнате с Соней, а Егор со Стасом. Родители заняли каждый по комнате. Еще оставался шикарный зал, получившийся смешением зала из трехкомнатной квартиры и одной из кухонь, – нейтральная территория, и малюсенькая кухня, которая, несмотря на свои крохотные размеры, была и остается любимым местом сборища всего семейства. Правда, долго жить совместно нам не пришлось. Дядя Макс снова женился, переехал с детьми, затем развелся, опять заселился к нам. Женился в третий раз, а вот на днях его опять оставила жена. А значит, он вернулся. Дядя Макс так и не вынес никаких выводов из своих браков-разводов, продолжая оступаться и делать ошибки. Хотя Сеню, подарок от второй жены, убежавшей за границу, ошибкой никто не считал. И неважно, что Максим не является ему биологическим отцом, он его признал как сына, а остальное не имеет значения. А фамилия у него теперь двойная Старинов-Матвеев. И с тех пор в нашей семье появился рыжий бесенок, тоже имевший веснушки, как и я, но мои веснушки, по сравнению с его, – жалкий плагиат. Настолько он ослепляет, а когда улыбнется, кажется, что само солнце заглянуло в открытые окна.

Когда мы были детьми, то любили нянчиться с детишками дяди, играли с ними. Постепенно, взрослея, начали ссориться из-за всяких пустяков, типа включенного ночью компьютера, пользования интернета, музыкальных предпочтений, уборки…

Если я спокойно могла сказать Егору, когда он слушал свой любимый рэп «Фу, не песни, а сплошной гонор, как это можно слушать?», он лишь спокойно ухмылялся, не воспринимая мои слова как личное оскорбление. Такой же заядлой любительницей хип-хопа Сонечке подобная фраза воспринималась только в штыки, и даже была поводом повысить звук в колонках. Брошенные вскользь замечания Егора Стасу по поводу разбросанных по комнате шмоток, расклеенных по стенам распечаток с жизненно-важными паролями к всевозможным компьютерным играм и всеобщего беспорядка воспринимались им так же, как и мои Соней. Зато между мной и Стасом, а также между Егором и Соней соблюдался негласный нейтралитет. Возможно, дело в том, что мы сожительствовали с ними, а сожитель сожителю враг. Хотя с Леськой таких проблем нет. С ней вообще проблем нет. Вечерами она гуляет с парнями, ночами торчит в клубах, а я либо вместе с ней отсутствую, либо присутствую одна. Одним словом, идиллия.

У нас, среди детей, мир восстанавливался после того, как оппоненты съезжали. Тогда они приходили в гости, либо мы приходили к ним и были самыми лучшими друзьями на свете. Съезжаясь обратно, мы переходили к военным действиям. Обстановку обычно разряжал Сеня, бегая повсюду за нами, пытаясь влиться в семью, хотя его сразу приняли как родного. Что такое, когда мама тебя бросает, знает каждый из нас. Даже ссорились, кто будет читать ему сказку на ночь. В конце концов, так и не решив, кто будет счастливчиком, мы всей оравой заваливались в комнату к мальчишкам (в ней установили дополнительную кровать) и перебивая друг друга, смешивая сказки Андерсена со сказками братьев Гримм, «Тысячей и одной ночью», Айболитом, Бармалеем и Тараканищем из сказок Чуковского, а в довершении всего приправляя полученное русским народным фольклором в виде сказок, басен и частушек, устраивали ему представление в лицах. Обычно, к полуночи в наши апартаменты вваливался дядя Макс и выпроваживал всех к себе по комнатам, а благодарный Сеня наконец-то мог заснуть.

К слову о наших меж-брато-сестринских баталиях, сейчас я считала себя взрослым человеком, намученным небольшим жизненным опытом. А как иначе? Два года в общаге – это вам не хухры-мухры. В любом конфликте можно прийти к компромиссу. Это стало моим жизненным кредо. И появился отличный повод для закалки характера, проверки его на прочность.

Настроение было позитивным. Выветрить его не удалось даже такому «милому» подарочку. В коридоре собрались все, кроме папы, работает, наверно. Сеня активно тыкал в меня камерой, которую ему подарили на Новый Год. Всю необдуманность данного подарка мы поняли уже в следующие два дня, когда реактивный ребенок, успев заснять поющую в душе Соню, лазающего по порно-сайтам Стасика, моего папика, навернувшегося со стремянки при неудачной попытке сменить лампочку в подъезде, дядю Макса, зычно храпящего после праздничной бухаловки под столиком на полу рядом с диваном в обнимку с одним из своих «высоко-эстетичных» друзей, меня, спящую в кровати в легкой сорочке, выложил все это в интернет, озаглавив «7Я». Повезло только Егору, пребывавшему тогда в Лондоне. Видео-блог девятилетнего шкета стал популярным сразу, количество просмотров росло на глазах. Но отобрать камеру у ребенка нашим демократичным папашам, поддерживающим свободное мышление и полет фантазии, показалось жестоким. Так что пришлось Стасику изучить науку взлома общественных сетей, чтобы удалить его компрометирующий блог и удалять любое выложенное им видео мгновенно. К слову сказать, именно тогда он и стал интернет-зависимым, а мы стали опять спать спокойно.