Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre" - Страница 23

– Я? Да нет…

– Это же Сонин, – отметил любитель киселя Стас.

– Сонин. Да, так и есть. Она попросила меня принести ей, – пустилась я в путаную ложь.

Мне не хотелось признаваться в своем глупом побеге, к тому же неудавшемся, и выглядевшим позорно. Меня бы обсмеяли, а Леська так вообще бы к батарее наручниками прицепила, в порядке профилактики, чтобы больше мне подобные идеи в голову не лезли, и даже говорить не буду, откуда у нее наручники, но не сомневаюсь, что она не забыла их взять с собою. А как бы мне отомстила сестренка за пользование ее бесценным имуществом и вовсе представить страшно.

Стас указал в направлении ванной комнаты:

– Интересно, зачем он ей в душе? Наверное, постирать хочет, – съехидничал братишка.

Да, о ее любви к стирке знают все. Чтобы она хотя бы носок замочила? Вот уж враки, любой подтвердит. У нее аллергия на порошок и хозяйственное мыло, а про отбеливатель я вообще молчу. Вот и мой первый прокол, уж лучше бы правду сказала, или хотя бы то, что она мне его одолжила. Но это тоже нереально. Как, впрочем, и то, что я бы его ей отнесла. В плане взаимопомощи – мы ноль. Я была бы не против изменить ситуацию, и даже пыталась наладить мир между нашими враждующими войсками, вот только все попытки терпят крах еще на подлете своих белых крыльев мира, дружбы и жвачки. Поэтому попытки канули в лету, и я сейчас пребываю в крайне идиотском положении, пытаясь придумать отговорки.

– Вот уж не знаю зачем… – я заглянула в глаза папе, прося помощи, не в состоянии самой придумать достойный ответ.

– А да ну его, этот рюкзак. Я ужинать хочу! – спас он положение. – Я всю неделю питался бич-пакетами…

– Ты? Даже я их не ем, пап.

– На самом деле, дядь, что-то вы привираете, по-моему, – включился Стас.

Он так и не выжил из себя манеру обращаться к моему папе на вы, когда мы, по отношению к его отцу таких традиций не блюли. И Сонька также.

– Ничего я не вру! Пластиковый пакет, как в рекламе показывают. А внутри лапша быстрого приготовления, за пять минут заваривается, – начал делиться диковинными познаниями папа, старательно округляя глаза, обрамленные длинными черными ресницами.

– Мы знаем, как это выглядит…

– И каково оно на вкус…

– Тошниловка!

Мы сморщили носы, но папуля стойко перенес наши уколы.

– Вполне съедобно, правда, живот крутило, но это мелочи… А сейчас я хочу приличную пищу!

Думаю, спрашивать, в чем причина недельной бэпэ-диеты, не самое лучшее решение. Явно, что не по доброй воле, и не в порядке шутки, а то он бы сразу рассказал, но раз скрыл, значит, были причины, а мне, после того, как он меня спас от собственных объяснений, совсем не с руки сейчас его подставлять, ставя в неудобное положение. Так что, вопрос исчерпал себя, и, чувствуя, что сейчас ему захочется рассказать, почему линолеум изжил себя и что лучше – паркет из дуба или ясеня, или еще что-нибудь о своей любимой работе, я поспешила скрыться снова в своей комнате, а папа потащил Стаса на кухню, уже начав втирать ему о своем последнем проекте.

На входе в комнату меня поймала вышедшая из ванной Соня, вырвала рюкзак из рук и, не церемонясь, вытряхнула все на пол.

– Не интересно, что ты с ним делала и зачем взяла, – отрезала мои еще даже не начавшие формироваться попытки защиты, – оставь при себе отмазки.

– Даже не будешь ругаться и сотрясать воздух? – я так удивилась, что высказалась, не задумываясь.

– Нет, мне по фигу, – она быстрыми движениями положила в него свои вещи, которые до этого я извлекла, а затем принялась сушить голову полотенцем.

Кто ты и что сделала с моей сестренкой?

– Точно?

– Угу. Мне не до тебя. У меня другие планы. Я тороплюсь.

– Куда?

-Туда, – передразнила она мой тон.

Скинув халат, она влезла в широченные джинсы, висящие на попе так, что видно нижнее белье, а сверху надела белую майку, длинную настолько, что она прикрывает это безобразие. Подошла к зеркалу и подвела глаза черным карандашом, на оба запястья намотала эластичные бинты голубого цвета, на ноги одела удобные высокие белые кроссовки, достав их с полки бокового шкафа, которого раньше здесь определенно не было. Но в интерьер комнаты он вписывается настолько органично, что я его бы и не заметила, если бы не наблюдала за Соней. А содержимое полок шкафа впечатлило мой неискушенный взгляд. Восемь полок кроссовок и кед. И, судя по эмблемам, фирменных.

– Ничего себе, куда тебе столько? – не смогла я сдержать вопроса.

– Носить, – посмотрела на меня, как на умалишенную, сестренка.

– Каждый день новые?

– Эй, – стукнула она ладошкой по моей потянувшейся к серебристой паре кроссовок руке. – Я тебе простила рюкзак, но это, – она обвела полки рукой. – Это неприкосновенно! Ясно? Не дай бог, хоть шнурок пропадет… Короче, я тебя предупредила. И вообще, ты себя в зеркале видела? Пахнешь ты сладко, но выглядишь… гадко!

И, накинув на плечо рюкзак, с все еще мокрой головой, она выскочила в коридор, спеша куда-то на ночь глядя. Она ушла, а я обтерлась полотенцем, тогда вернулась Леся с загадочным видом и блаженной улыбкой на губах. Она медленно вплыла в комнату, грациозно уселась на краешек кровати и наконец-то очнулась, увидев мое недоуменное лицо, ответив на немой вопрос:

– Я только что встретила мужчину своей мечты.

– И когда ты только успела? Я не слышала, чтобы входная дверь открывалась или закрывалась.

– А?.. Нет, я не выходила. Он сам пришел. Он такой, такой идеальный. А какой у него голос… Просто сказка…

– Постой, – перебила я, смекнув, кого она увидела. – Ты сейчас не о моем папе, да?

– Папе? Почему папе? Нет. Хотя он папа. Но не твой. Это твой дядя. Он чудесен. А как он говорит… Я таю от его голоса…

Дядя Макс идеал? Конечно, возможно такое предположить, но я всегда считала, что лишь в искаженной реальности, в зазеркальном мире нелепостей. А еще я никогда ранее не слышала таких восторженных вздохов и реплик с ее стороны хоть об одном парне или мужчине. Разумеется, я имею в виду из тех, какими она делится со мною. Ведь за глаза они все – чмошники, козлы позорные, лохи на мопеде, да кто угодно, но мало кто из них удостаивался хотя бы незначительного – красавчик, милашка, симпатяга. Подобные комментарии предназначены лишь тем, кого можно идеализировать, например, Джуд Лоу или Брэд Питт, ведь никогда не узнаешь какие они в жизни, их можно представлять какими угодно, приписывая им самые неожиданные качества. Зато в лицо она скажет то, что они хотят услышать. О том, что она говорит о своем парне, вообще лучше промолчать, комментарии настолько предвзяты и тенденциозны, что по ним можно написать книжку ругательств. А сейчас я слышу нечто невероятное, она хвалит мне мужчину. Это серьезно. Или же шутка? Максим совсем не урод, но и далеко не красавец. Его красота – ум, как пишут его фанаты в своих многочисленных письмах. И голос у него самый обычный. А может, это я его прибедняю, относясь к нему, как к дяде, и ни разу не взглянув как на мужчину? Но если бы я смотрела на него с этой позиции – вот это было бы странно.

– Дядя?

– Да… – в ее голосе разлито тепло горячего шоколада, видимо, все плохо.

Я прикрыла глаза, попытавшись переварить информацию.

– У тебя же есть парень.

– Брошу.

– Ты разве его не любишь больше?

– Я дядю больше люблю.

– Любишь?

– Люблю…

– А тебя не смущает, что дядя уже не молод? – попыталась я зайти с другой стороны.

– Опытен.

– Он постоянно на работе.

– Талантлив.

– У него есть дети.

– Заботлив.

– И он их не бросит!

– Верен.

– Но тебе и двадцати нет!

– Но я женщина. И он меня возбуждает.

– Лесь, избавь меня от подробностей!

– Прости, он круче, чем… Прости, я знаю, тебе неприятно, он же тебя вырастил, но я чуть не утонула в его глазах… – заметалась она по комнате. – И мне не нужно, чтобы он бросал своих несмышленышей. Пока не нужно. Я буду просто созерцать его истинную красоту со стороны, или… Нет, не смогу так. Я его хочу.