Воспитание подростка - Круковер Владимир Исаевич - Страница 30

ВОСПИТАНИЕ ЛИЧНОСТИ

Пожалуй, мало о ком ходит столько легенд, как о «старом докторе» Януше Корчаке, не пожелавшем расстаться со своими воспитанниками, которых отправляли в лагерь смерти, и добровольно разделившем с ними смерть в газовой камере Треблинки в 1942 году. В Корчаке соединились проницательный врач-педиатр, выдающийся писатель, умелый педагог и крупный общественный деятель. Отношение людей – барометр воспитания. Человек для человека – лучшее лекарство. А искусство педагога и есть искусство врача.

Каждый ребенок – это явление, а педагогика иногда слишком упрощает задачи воспитания. Нельзя представлять жизнь как сборник задач, в каждой из которых ответ один, а способов решения – не больше двух. Воспитатель, питающий иллюзию, что перед ним мир открытых, чистых и нежных детских душ, расположение и доверие которых легко снискать, вскоре разочаруется.

Можно привить правдолюбие, трудолюбие, честность, откровенность, но никто не переделает ребенка на свой лад. Он будет таким, какой он есть. Береза останется березой, дуб – дубом, а лопух – лопухом. Можно только разбудить то, что дремлет в детской душе, но ничего нового создать нельзя.

Реже выступаем мы в роли советчиков и утешителей ребенка, чаще становимся суровыми судьями. Мы стремимся вынести приговор и тотчас наказать ребенка. Немедленное наказание дает печальный результат – проказы, капризы, озорство ребенка станут более редкими, зато проявляться будут гораздо резче. Возникнет необходимость следить за ребенком, не спускать с него глаз, ломать его сопротивление и волю, чтобы застраховать себя от каких-то неожиданностей.

Отсюда начинается падение воспитателя: он пренебрегает ребенком, не доверяет ему, подозревает, следит, подлавливает, ругает, оскорбляет и наказывает, ищет различные способы, чтобы не дозволить, помешать.

На все притеснения и издевки дети ответят нам недоверием и пренебрежением, на нашу неблагожелательность – неприязнью и протестом, на наше недоверие – своей скрытностью.

Если воспитатель ищет в детях только положительные черты характера и отмечает в них только то, что кажется ему наиболее ценным и важным, если хочет всех подогнать под одну мерку и всех повести в одну сторону – он обязательно ошибется: одни прикинутся и подделаются под его догмы, другие поверят, но влиянию поддадутся только до поры до времени. Когда раскрывается истинное существо ребенка, он сам – не хуже воспитателя, но гораздо мучительнее – осознает свои ошибки. Чем сильнее стремление подавить личность, сделать ребенка, таким, как все, и подчинить его своем авторитету и влиянию, тем сильнее ответный бунт и сопротивление.

Ребенок ведет себя так же. Как совладать с ним? Здесь необходимо знание не только психологии, еще более – медицины, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминологии, а также нужны молитвенники и пособия по дрессировке. Искусство вечно, а жизнь человечества бесконечна.

Мы, как шулеры, подтасовываем карты таким образом, что детям оставляем худшие, себе же забираем все козыри. А среди нас довольно людей легкомысленных, алчных, глупых, ленивых, бессовестных, всякого-рода авантюристов, мошенников, пьяниц, воров. Сколько преступлений, раскрытых и тайных, совершают взрослые, сколько среди них раздоров, коварства, зависти, наговоров, шантажа! Сколько разыгрывается тихих семейных трагедий, в которых потерпевшим прежде всего оказывается ребенок!

И мы смеем ругать детей и обвинять их в чем-то?!

У ребенка есть прошлое и будущее, у него есть свои мечты, свои воспоминания и время раздумий. Он так же, как и взрослые, все запоминает и вспоминает о чем-нибудь, так же все оценивает, так же логически рассуждает, но ошибается в своих рассуждениях, когда не хватает опыта и знаний. Он так же верит и сомневается.

Ребенок переживает и разделяет материальные трудности семьи, ощущает все недостатки, сравнивает, кто богаче, а кто беднее, стесняется и тяготится своим нищенством. Никому не хочется быть в тягость другому.

И ребенок будет счастливее. Ведь сам он по натуре и душевен, и щедр, он пожалеет собаку и ласково поговорит с ней, будет переживать и радоваться, слушая сказку, с удовольствием поиграет в мяч, рассмотрит картинки, старательно перерисует буквы, и во всех его делах видится доброта и сердечность. И потому он прав.

Ребенок уподобляется той среде, в которой вращается, он говорит на языке окружения, следует его примерам, у него те же взгляды, те же манеры. Нет идеального ребенка. Среда накладывает свой отпечаток на каждого, только в разной мере.

Дух ребенка – это сила и упорство. В нем в одинаковой мере присутствуют нравственность и совестливость. И неправда, что к ребенку легче пристает все плохое.

Так было, так может быть дальше, но так быть не должно. Ребенок может быть насильно вовлечен либо коварной хитростью приучен к сексуальному переживанию, а его испорченность может стать привычкой, глубоко укоренившейся.

Не знаю, педагог ли я. Но я видел, как сталкивается утомленный, напряженный, буйный рост ребенка (рост – тяжелая работа) с гневным возбуждением неистовых воспитателей. Я знаю их не только по книгам, я сам испытал их на себе и даже теперь испытываю – редко или реже, потому что избегаю, прячусь, когда мне угрожают, а это хуже, чем хлопнуть дверью, пожалуй, даже чем украсть деньги. Пора об этом знать. По сравнению с ними ничего не значат детские проступки.

Среди детей, расположенных к агрессивности, мы встречаем, много независимых характеров. Опыт пережитого, иногда врожденный недостаток – физическая слабость – делают их мизантропами. Склочники, ворчуны, человеконенавистники – это дети порока.

Приведу одно воспоминание. Будучи в Париже, я выбрался на соревнования по плаванию. Прекрасный бассейн, амфитеатр, заполненный десятками тысяч детей вместе с учителями. Много солнца и радости. В этот момент появляется министр просвещения. Оркестр играет «Марсельезу», дети встают, снимают головные уборы. Один только подросток продолжает сидеть. Товарищ осторожным и мягким движением пробует поднять его с места, снять с головы шапку. Тот сердито смотрит и не подчиняется. Сидит в шапке. Он демонстрирует свое отношение к правительству. Три взгляда устремлены на строптивого парнишку. Его сразу заметили полицейский, учитель и я. Потом мы все трое встретились глазами и улыбнулись. Я почувствовал зависть от того, что богатая и беспечная Франция может себе позволить снисходительно улыбаться на подобную выходку.