Ночное лицо - Андерсон Пол Уильям - Страница 17

— Вон деда! Эй, деда! — рванулся Бьюрд. Даид, появившийся из дверей дома, повернулся навстречу мальчику. После налетевшего урагана бурных объятий он подтолкнул мальчика к двери.

— Заходи, заходи, — сказал он, — мама уже готовится. Ей надо смыть с тебя по крайней мере два кило грязи и завернуть тебе обед, прежде чем мы пойдем.

— Спасибо, взрослый Мигель! — прозвенел из дверей голос Бьюрда.

Даид улыбнулся.

— Надеюсь, вы не слишком утомились, — сказал он.

— Совсем нет, — ответил Толтека, — это было удовольствие. Мы прошли по реке до Дома Философов. Никогда не думал, что в месте, отданном абстрактному мышлению, будут площадки для пикника и карусели.

— Почему же нет. Философы тоже люди. Понаблюдать за людьми, повозиться с ними — все это их так обновляет… и возможно молодежи привьется некоторое уважение к знанию.

Даид двинулся по улице.

— У меня тут есть дело. Не хотите пойти со мной? Вам, как технику, это могло бы быть интересно.

Толтека согласился.

— Значит, вы скоро уходите? — спросил он.

— Да. Признаки стали ясными, даже для меня. Старики не так чувствительны; у тех, кто помоложе, сегодня было очень бурное утро. — Глаза Даида сверкнули. На его морщинистом коричневом лице не было той обычной безмятежности и ясности.

— До Священного города около десяти часов ходу по прямой, — добавил он через секунду. — Для необремененного детьми и престарелыми, конечно, меньше. Если вы сами вдруг почувствуете желание, то я очень надеюсь — пойдете и присоединитесь к нам там.

Толтека сделал глубокий вдох, словно желая почувствовать запах этих признаков. Воздух был полон запахом цветов, деревьев, кустов, виноградников; собирающие нектар насекомые гудели на солнце.

— Что это за признаки? — спросил он. — Мне никто ничего не говорил.

Прежде Даид, как и остальные, чувствовал неловкость из-за вопросов о Бейле и менял тему разговора — это было просто с таким количеством тем за двенадцать столетий изолированной истории. Сейчас же врач громко рассмеялся.

— Я не могу вам сказать, — сказал он, — я знаю, вот и все. Откуда почки знают, когда им раскрываться?

— Но разве вы никогда, в остальное время года, не проводили научное исследование…

— Ну вот мы и пришли.

Даид остановился у строения из расплавленного камня в центре города. Крепкое и унылое здание казалось нависло над ними. Они вошли в открытый главный вход и пошли по прохладным тенистым залам. Прошел еще один человек, в руках у него был гаечный ключ. Даид махнул ему рукой.

— Техник, — объяснил он, — делает последнюю проверку управления центральной энергосистемы. Все жизненно необходимое или опасное во время Бейля хранится здесь. Например, механизмы, транспорт — в гараже вон там, в конце коридора. Моя обязанность… Вот мы и пришли.

Он распахнул дверь, выходящую в огромную и солнечную комнату, вдоль весело раскрашенных стен которой стояли детские кровати и вольеры. Возле каждой из них стоял передвижной робот, а в центре пола глухо гудела какая-то яркая машина. Даид ходил по комнате и все рассматривал.

— Это обычный и, пожалуй, номинальный осмотр, — сказал он. — Инженеры уже все проверили. Как врач я должен удостовериться, что здесь все гигиенично и приятно, но такой проблемы никогда не было.

— Для чего это? — осведомился Толтека.

— А вы не знаете? Ну как же — заботиться о младенцах, о тех, кто слишком мал, чтобы идти с нами в Священный Город. Бьюрд как раз в том возрасте, когда мы уже можем взять его с собой. В больничном крыле этого здания есть роботы, которые присматривают за больными и престарелыми во время Бейля, но это не под моим руководством. — Даид щелкнул пальцами. — Что же, во имя Хаоса, я собирался вам рассказать? Ах, да. На случай, если вас еще не предупредили. Во время Бейля все это здание заперто. Автоматические ударные лучи бьют по всему — или по всем — что подходит на десять метров. Любой движущийся предмет, которому удается пройти к внешней стене, уничтожается пламенем. Не подходите сюда!

Толтека стоял тихо, ибо последние слова были тревожно резкими.

Наконец он решился.

— А это не чересчур?

— Бейль длится около трех гвидионских дней и ночей, — сказал Даид. Уставившись на вольер, он бросал фразы через плечо. — Это больше, чем десять стандартных дней. Плюс время, необходимое для того, чтобы дойти до Священного Города и обратно. Мы не рискуем.

— Но чего вы боитесь? Что может произойти?

Не очень твердо, но поддерживаемый пока своей собственной эйфорией, так что он мог еще говорить, Даид сказал:

— Нередки случаи, когда некоторые из тех, кто отправляется в Священный Город, не возвращаются. По возвращению остальные иногда обнаруживают, что несмотря на запоры и ставни в городе были разрушения. Поэтому мы помещаем наши важные машины и наших беспомощных членов сюда, с механическими смотрителями, в такое место, куда ничто не может проникнуть, пока часовые запоры не отпираются автоматически.

— Примерно так я и думал, — выдохнул Толтека. — Но у вас есть какие-то соображения о причине этого несчастья?

— Мы не уверены. Часто обвиняют горных обезьян. Но опыт, о котором вы мне рассказали… Предположительно, я не знаю — предположительно, мы не единственная разумная раса на Гвидионе. Может здесь есть настоящие аборигены, такие чуждые, что мы не смогли распознать следов их культуры. Различные легенды о существах, живущих под землей или скрывающихся в дремучих лесах, может и имеют какие-то основания. Я не знаю. И не вижу ничего хорошего в теоретизировании без каких-либо данных.

— А вы или ваши предки никогда не пытались получить какие-то записи.

— Да, много раз. Все время устанавливали камеры и другие средства. Но их всегда обходили или обнаруживали и разбивали.

Даид внезапно замолчал и закончил осмотр в молчании. Движения его были немного резкими.

Они уже выходили из крепости, когда Толтека неуверенно предположил:

— Может мы, с корабля, сможем наблюдать за тем, что происходит, пока вас нет.

Даид уже снова успокоился.

— Пожалуйста, пробуйте, — сказал он, — но я сомневаюсь, что у вас что-то получится. Понимаете, я не думаю, что кто-то войдет в город. Ничего такого нет уже многие годы. Даже в моем собственном детстве набег на оставленное население был редкостью. Вы не должны думать, что для нас это главная проблема. В далеком прошлом было хуже, сейчас же это так незначительно, что даже нет большого стимула изучать эту проблему.

Толтека не считал, что у него не было мотивов исследовать возможность существования коренной расы на Гвидионе. Но он не хотел больше беспокоить своего хозяина. Они шли дальше, и он прикурил. Улицы были теперь почти пусты, только Даид и он. И тем не менее солнце заливало их светом. Это усиливало ощущение сверхъестественности.

— В общем, я боюсь, что у вас будет скучное ожидание, — проговорил старик. Теперь, когда вопросы намериканца оставались все дальше в прошлом, он все больше становился самим собой.

— Ничего нет, все закрыто на всей населенной планете. Может вы бы хотели слетать в южное полушарие и провести там какое-нибудь исследование.

— Думаю, мы просто останемся на месте и свяжем свои данные, — сказал Толтека. — У нас их много. Когда вы вернетесь…

— Мы еще несколько дней будем ни к чему не годны, — предупредил его Даид. — Смертная плоть, это нелегко — быть Богом.

Они дошли до его дома. У дверей он смущенно остановился. — Следовало бы пригласить вас r дом, но…

— Я понимаю. Семейный обряд. — Толтека улыбнулся. — Я пройдусь до парка, в конец города. Вы будете там проходить, и я помахаю вам на прощание.

— Спасибо, даль-друг.

Дверь закрылась. Постояв немного, глубоко затягиваясь, он каблуком затоптал окурок и зашагал между наглухо закрытыми стенами.

ГЛАВА 10

Парк пестрел от цветов. Несколько членов экспедиции гуляли под тенистыми деревьями, также ожидая выхода. Толтека увидел Ворона и сжал губы. «Из себя не выйду». Он подошел и поздоровался.