Житие мое - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" - Страница 61

Я закрыл глаза и начал считать до десяти. Нет, лучше сосчитать до двадцати. У меня было такое чувство, что любимый учитель сумел найти мне занятие на все праздники.

– Итак, – совершенно спокойно сказал я где-то через минуту, – какие у нас проблемы?

А то, что в таком месте есть проблемы, было совершенно очевидно.

– Э-э… – Дезориентированный лейтенант пытался вспомнить, с чего собирался начать знакомство, потом просиял: – Рудольф Кларенс!

– Томас Тангор.

Мы пожали друг другу руки. Я боролся с ощущением, что происходящее здесь – бред. Белые захватили мир, они везде!

– Вы не представляете, как мы рады вашему приезду! Мы вас так ждали, так ждали, я трижды ездил в головной офис и лично подавал рапорты, но старший координатор Аксель так нетерпимо относится…

Я мужественно подавил стон:

– Давайте сначала обсудим дело!

Он с готовностью кивнул и уставился на меня. Помолчали.

– Так что у вас конкретно произошло? – не выдержал я.

– А вам разве не объяснили?

– Будем считать, что я желаю узнать все из первоисточника.

– Это очень мудро, – согласился Кларенс, поерзал на стуле и принялся рассказывать: – Все началось год назад после скандала. НЗАМИПС расследовал самоубийство выпускника михандровского интерната, и по ходу разбирательства выяснилось, что за последние восемь лет покончили с собой двенадцать бывших учеников. Все – белые.

Голос лейтенанта сорвался от волнения, а мои брови неудержимо поползли вверх. Самоубийство белого – исключительно редкое явление. Ну спиться, ну с ума сойти – это у них пожалуйста, но чтобы руки на себя наложить, такого почти не бывает.

– Просто ужас какой-то! – Казалось, даже мысли о произошедшем даются Кларенсу с трудом. – Прежний директор подал в отставку, работала комиссия, но дело не в этом. Я участвовал в расследовании и обратил внимание на то, что местонахождение четырех воспитанников установить так и не удалось. Конечно, эти ребята были достаточно нелюдимые, без близкой родни и друзей, но белые не склонны уходить в никуда! И тогда я сопоставил эти факты с собственным опытом. Видите ли, Михандров – город не такой уж маленький, все жители знакомы друг с другом, но не настолько близко, чтобы на виду был каждый шаг. Так вот, по моим наблюдениям, по меньшей мере пятеро одиноко проживавших белых съехали куда-то без видимых причин. К родственникам, которых не существует, в город, названия которого никто не знает, просто по делам – и с концами. Двое оставили в квартирах личные вещи, и домовладельцам пришлось их куда-то пристраивать на случай возвращения хозяев. Конечно, все это мои домыслы, но кажется странным! Я обратился в центральный офис с просьбой провести расследование, возможно, на предмет наличия потусторонних феноменов. Собственно говоря, на три моих обращения ответили только один раз, мне было приказано ждать.

Естественно! Нету тела – нету дела. Это нормальная практика, но лейтенант Кларенс выглядел искренне огорченным.

– У них небось все люди наперечет, – утешил я его. Нельзя же говорить человеку, что он дурью мается. – Особенно те, что еще способны делать дело. За последние четыре года активность потустороннего возросла, а штаты старые, урезанные. В Редстоне дело сдвинулось с мертвой точки, только когда гули съели прежнего начальника очистки. Без шуток.

– Но вы-то приехали! – вскинулся Кларенс.

Правильнее было бы сказать – вляпался.

– У меня брат учится в вашем интернате.

Мой Лючик в этом змеином логове! Его необходимо оттуда забрать. Но куда? Где гарантия, что другая школа будет лучше? И где гарантия, что все пропавшие не живут счастливо где-нибудь на южном побережье… Гм… вместе с самоубийцами. Только без паники: у меня есть две недели на то, чтобы разъяснить эту фигню и сделать выводы, но времени в обрез.

– Что ж, ваши подозрения вполне понятны, лейтенант, – хотя на нежить это ничуть не похоже, скорее уж на маньяка-убийцу – будем работать. У вас есть какая-нибудь информация о пропавших?

– Конечно! – Кларенс снова заулыбался. – Я составил подробные досье.

Он достал откуда-то из-под стола картонную коробку и принялся извлекать из нее пухлые папки.

– Я могу взять это с собой?

– Да.

– Еще одна просьба: пусть мое участие в деле остается секретом. Зачем зря пугать обывателей? Присутствие черного мага и так серьезное испытание для их нервов.

Это помимо того, что меня могут перестать пускать к Лючику.

– Конечно, я понимаю, – кивнул лейтенант с видом заправского заговорщика.

– А если спросят, что я тут делал, вы скажете, что присматриваете за опасным типом.

Он закивал в два раза энергичней. На том и расстались. Уже в дверях я задал мучивший меня вопрос:

– Скажите, а кто у вас работает в группе устранения опасных феноменов?

Его взгляд стал немного виноватым. Уй!

– Понятно. Спасибо. До свидания.

А ну-ка, ходу из этого дурдома! Я взял одну папку – больше все равно не прочитаю, просто любопытно было, что в принципе полиция может знать о человеке, который ничего предосудительного не совершал. Шофер, представившийся Альфредом, повез меня обратно к мадам Паркер. Он не удержался от того, чтобы вступиться за шефа:

– Вы не подумайте, сэр, мистер Кларенс относится к своим обязанностям очень серьезно. Он много делает для города.

– Угу. Например, на ниве защиты животных.

Громко возражать Альфред не стал, но было видно, что он сердится:

– Вы думаете, если человек добр, то в нужный момент он не сможет проявить твердость?

Я тяжело вздохнул и ответил откровенно:

– Белый физически не в состоянии выполнять ту работу, за которую он взялся. Успешно, я имею в виду. Вам просто повезло, что здесь ничего не случалось! Я на вашем месте купил бы какую-нибудь методичку по правилам общения с потусторонним – краухардское отделение их сейчас во можестве выпускает – и рассчитывал только на себя. Так всем будет спокойнее.

Альфред замолчал. Оставалось надеяться, что он хотя бы задумается над моими словами.

Через полчаса я снова сидел на веранде пансиона мадам Паркер, однако состояние блаженного пофигизма не возвращалось. Вот еще одно подтверждение тому, что нет рая на земле! Но Лючик не должен почувствовать изменение моего настроения, ни к чему пугать малышей. Я вздохнул и начал воскрешать в уме формулы медитации – мне предстояло продемонстрировать миру чудеса самоконтроля.

Миссис Хемуль наблюдала в окно второе пришествие черного мага, о котором воспитанники шептались с самого утра. Ужасный монстр, добродушно улыбаясь, помогал брату потрошить свертки с подарками. Учитывая количество последних, это был поистине титанический труд. Мистер Фокс напряженно сопел за плечом директора, непрерывно потирая ладони и безумно нервируя ее этим. Происходящее не привлекало бы столько внимания, если бы Лючиано пришел на волнующую встречу один, но белый из Краухарда (словосочетание, не умещающееся в сознании) привел с собой друга.

– Петрос не готов общаться с посторонними! – шепотом возмущался мистер Фокс на ухо начальнице. – Вы же знаете, какой он чувствительный!

Худенький болезненный мальчик считался дальним родственником завуча и являлся предметом его постоянной заботы.

Миссис Хемуль была склонна не согласиться с коллегой: со сверхъестественной проницательностью за какие-то пятнадцать минут черный успел втереться в доверие к ребенку, всучил ему кулек конфет и большой стеклянный шарик с новогодним единорогом. Красивый, переливающийся всеми цветами радуги предмет совершенно очаровал малыша. Усевшись прямо на дорожку, Петрос восхищенно любовался бегом иллюзорной лошадки, горстями зачерпывая из кулька конфеты и не глядя отправляя их в рот. А ведь до этого болезненно стеснительный мальчик ничего не брал у незнакомых людей! Если бы дело происходило не на территории интерната, миссис Хемуль первая бросилась бы спасать ребенка от аморальных посягательств.

Лючиано неожиданно обнаружил, что в распакованном виде подарки занимают вдвое больше места, и процесс пошел в обратном направлении.