Шанс для влюбленных (Шанс Гидеона) - Кент Памела - Страница 12

— С ним?

— Я… ну… — растерялась Ким.

Его лицо посуровело.

— Вы здесь, чтобы работать, мисс Ловатт, — напомнил он ей, — а не для того, чтобы кататься на моих лошадях. Если вам не хватает работы и нечем себя занять, я найду вам дело… Вы во многом сможете помочь мне в течение недели, и это не позволит вам бесцельно проводить время. Согласитесь, я ведь плачу вам весьма щедрое жалованье?

— Да, да, конечно…

Но лицо ее горело; Ким чувствовала себя как человек, который дотронулся до ядовитой змеи в полной уверенности, что ей выдернули зубы, и вдруг, к своему ужасу, обнаружил, что яд на месте. Она злилась на себя, что допустила такую глупую ошибку.

— Что ж, тогда следите за тем, чтобы отработать его. И помните, пожалуйста, что Дункан тоже получает жалованье от меня.

— Разумеется, — бросила Ким.

Тут раздался стук в дверь, и, прежде чем Фабер смог дать кому бы то ни было разрешение войти, дверь распахнулась, и на пороге появилась его сестра.

За короткий промежуток времени после чая она успела переодеться к ужину. В вечернем платье, черном, с золотой вышивкой, и с рубиновым ожерельем на грациозной шее она была очень красивой, настоящей дочерью богатого промышленника.

— Я узнала, что ты вернулся неожиданно рано, — сказала она; ее лицо побледнело, глаза с вызовом смотрели на брата. — Поскольку у меня не было желания выскальзывать через черный ход, я решила, что лучше будет сразу встретиться с тобой лицом к лицу, Гидеон! Особенно после того, как мама сказала мне кое-что, чему я сначала отказывалась поверить!

— Да? — сказал он и снова оперся спиной на каминную полку. — И что же она сказала тебе, Нерисса?

— Ты пригласил Ферн в гости к тебе и маме. Это не ради мамы… все потому, что ты хочешь повлиять на ребенка. О, я знаю, ты считаешь, что она любит тебя и ты можешь из нее веревки вить… Но учти, Гидеон, я просто не позволю тебе этого! Ферн моя дочь, а не твой новый офис или какое-нибудь оборудование… Ты можешь ненавидеть мать за ее чувствительность, но я буду очень чувствительна во всем, что касается моей дочери!

Гидеон Фабер оглянулся на Ким.

— Будьте добры, оставьте нас, мисс Ловатт, — попросил он. В его голосе звучала ледяная вежливость и учтивость, он даже открыл перед ней дверь. Но глаза его были мрачными. — Вы могли бы и предупредить меня, что приехала миссис Хэнсуорт, — произнес он с упреком.

Глава 8

Ким сразу поднялась наверх, к миссис Фабер, и нашла ее в весьма задумчивом настроении, хотя и не было заметно, чтобы она особенно расстроилась из-за того, что внизу ее сын и дочь должны были, того и гляди, серьезно поругаться, что никак не улучшило бы их взаимоотношений, а последствия их ссоры в конце концов доставили бы всем немало неприятностей.

— Как странно, что Гидеон вернулся сегодня днем, — заметила старушка, глядя на языки пламени, словно объяснение могло крыться в горящих поленьях. — Я не помню, когда он в последний раз поступал подобным образом. В пятницу вечером он ужинает с друзьями, а в субботу утром возвращается к нам сюда. Это стало уже чем-то вроде ритуала. — Она подняла серые глаза на Ким. — Странно, не правда ли? Несколько необычно.

— Вы не думаете, что он каким-то образом догадался о приезде своей сестры? — предположила Ким.

Миссис Фабер покачала головой:

— Очень маловероятно. И, кроме того, Траунсер сказала, что он был в прекрасном настроении, когда приехал. Она видела его из галереи и наблюдала за тем, как он поздоровался с вами. Она была просто поражена, ведь он разговаривал с вами в холле, а потом пригласил к себе в кабинет… а его кабинет — это святыня! Интересно, вы сами понимаете, какая вам была оказана честь?

Ким улыбнулась. Ей не было нужды волноваться о Нериссе и о том, сколько пройдет времени, прежде чем она узнает, что ее брат вернулся. Пока Траунсер постоянно пребывала на страже интересов своей хозяйки, ничего не могло остаться незамеченным в Мертон-Холл.

— Действительно, мистер Фабер, казалось, был рад вернуться, — признала она. — И кстати, собаки были в полном восторге от его приезда.

Миссис Фабер загадочно улыбнулась:

— О да, собаки очень привязаны к Гидеону. Не смотрите на то, как он с ними обращается. Может показаться, что он гонит их от себя, но он их обожает… Приезжая в Мертон, он думает в первую очередь о них. Если бы Пиблс плохо заботился о них в его отсутствие, он уволил бы Пиблса. — Миссис Фабер с видимым трудом поднялась на ноги и позвонила, зовя Траунсер. — Я решила поужинать с вами внизу сегодня вечером, — объявила она. — Если вам придется сидеть за ужином и слушать, как Нерисса с Гидеоном переругиваются с противоположных концов стола, вы будете чувствовать себя очень неловко. И поскольку моя внучка собирается почтить нас своим визитом, мне надо привыкать свободнее передвигаться по дому… чтобы поддерживать мир.

Ким пришла ей на помощь, так как она слегка покачивалась, опираясь на свою трость с серебряным набалдашником, и спросила, стоит ли причинять себе столько неудобств, если миссис Фабер отвыкла не только обедать внизу, но и даже ходить по коридорам второго этажа.

— Усилие, чтобы подняться по лестнице, тем более что вы давно этого не делали, может оказаться для вас чрезмерным, — заключила Ким; она вдруг поняла, что миссис Фабер поразительно слабая, с костями хрупкими, словно птичьи лапки. Казалось, в ее жилах совсем не осталось хорошей, горячей крови. Будто ее кровь стала такой же нежно-пурпурной, как и ее воспоминания, и не могла с прежней силой бежать по венам, так же как и ее воспоминания вряд ли пробудят большой интерес в людях, даже если когда-нибудь и попадут на страницы книги.

— Чепуха, дорогая моя, — твердо сказала миссис Фабер и взглянула на Ким со странным выражением в глазах. — Совершенно очевидно, что вы еще до конца не оценили потенциалы моей семьи. Я уверяю вас, их реакция не похожа на реакцию нормальной семьи, и за это они винят меня… Я была не очень хорошей матерью, когда они были маленькими, и Гидеон зол на меня за это! Теперь, когда они готовы вцепиться друг другу в горло, я должна выступить в роли судьи… Это мой долг как матери, которая однажды уже подвела их. Как бы то ни было, дорогая моя, им об этом ни слова, хорошо? — И она улыбнулась так, словно начинала получать удовольствие от происходящего.

Пришла Траунсер и подставила хозяйке руку, чтобы та оперлась на нее по дороге в спальню. Ким хотела остаться и предложить свою помощь, но Траунсер отпустила ее дружелюбным взмахом руки, прошептав:

— Оставьте хозяйку мне, мисс! Я провожу ее вниз, в гостиную, а если понадобится, на руках отнесу ее обратно наверх, когда придет время! Я и раньше так делала, когда на ее косточках было еще побольше мяса, и сегодня это будет просто. Не волнуйтесь, мисс.

Но Ким волновалась. Все эти длинные коридоры, а потом еще и лестница… Не считая волнения от перспективы ужинать внизу. Она подумала, не стоит ли ей сказать Гидеону Фаберу, что его матери не следует позволять так напрягаться. Но потом поняла, что не сможет больше смотреть в глаза миссис Фабер, если сделает это. По-детски сияющие серые глаза будут обвинять ее в обмане доверия. Непростительном обмане.

Кроме того, ей показалось, что миссис Фабер с огромным нетерпением ожидает этого ужина…

Ким оделась в свое черное кружево; спускаясь по лестнице, она оставляла за собой тонкий цветочный аромат духов, которыми позволяла себе пользоваться по вечерам. Она ожидала найти в гостиной миссис Хэнсуорт и ее брата, бросающих друг на друга гневные взгляды. Чего она никак не ожидала, так это обнаружить там Монику Флеминг, восхитительную в серебристом парчовом костюме для коктейля, с широким жадеитовым ожерельем на шее и красивыми серьгами из того же камня в ушах, неторопливо потягивающую мартини у камина. Рядом с ней стоял Гидеон Фабер, истинный внимательный хозяин, спокойно улыбаясь и поднимая свой стакан, словно он только что произнес тост.