Парижское приключение - Эштон Элизабет - Страница 32

Когда закончился этот тягостный ужин, и Рени оказалась одна в своей маленькой комнатке, она наконец смогла собраться с мыслями. Она не так наивна и прекрасно поняла, на что намекала мадам Арно. Именно об этом мог бы подумать любой парижанин, если бы узнал, что некая красивая девушка живет отшельницей в доме, принадлежащем молодому хозяину. Но Рени отбросила эту мысль. У Леона было правило — никогда не показываться на людях со своими девушками, за исключением тех случаев, когда этого требовала работа. Как сказала его мать, он не путал дело с личной жизнью. Он разумно избегал двусмысленных отношений со своими манекенщицами, что бы ни говорила о нем молва. Исключением была она сама; но каждый раз, когда он куда-то выезжал с нею, он преследовал свои цели, связанные с работой. Единственное, в чем она не сомневалась с самого первого дня их знакомства, так это в его любви к Антуанетте. Он обратил внимание на Рени только потому, что она напоминала ему его любимую манекенщицу, портрет которой висит на самом видном месте в салоне и в его квартире, да и Джанин рассказала ей, каким бешеным он был во время показа своей предыдущей коллекции, так как не мог обойтись без Туанет. Теперь была понятна причина ее долгого отсутствия — после того таинственного происшествия она тяжело заболела или даже была изувечена. И Рени, вспоминая мрачное выражение, которое появлялось на лице Леона всякий раз, когда упоминали Туанет, пришла к выводу, что ни болезнь, ни увечье не смогут заставить Леона разлюбить ее, — он останется предан ей навсегда.

Возможно, между ними произошла какая-то размолвка; Леон сказал ей однажды, что у Туанет нет ни души, ни сердца, и это тогда прозвучало, как слова разочарованного влюбленного. Но если Туанет оставила его, то почему она живет в его доме? Предположение о том, что она — его жена, Рени сочла неправдоподобным. Леон сделал предложение ей, Рени. Конечно, не любовь к ней движет им, но невозможно поверить в то, что Леон такой прощелыга и предлагает ей выйти за него замуж при живой жене. Она никогда не доверяла красивым, обаятельным мужчинам, они зачастую оказывались такими же эгоистичными и безответственными, как и ее отец. Вот почему она держалась за Барри — он необаятелен и довольно эгоистичен, но в нем есть чувство ответственности. Он бы никогда не отказался от нее, если бы не заподозрил то, что сама она так долго не могла распознать — то, что она увлеклась Леоном с того самого дня, когда впервые встретила его.

Может, она и на этот раз слепа и просто не хочет поверить в то, на что намекала мадам Арно? Леон! Острая боль пронзила ее, когда она представила себе его смуглое лицо, его ласковую улыбку, вспомнила, с какой нежностью его бархатисто-темные глаза однажды смотрели на нее. Она не могла поверить в то, что он, Леон, бабник, но она также не могла не понимать значения того факта, что Антуанетта Морель живет на Рю де Жарден в одном из тех домов, которые, как сказала ей мадам Себастьен, достались Леону в наследство. Конечно, Морели могли просто арендовать у него квартиру, но это было бы слишком странным совпадением, и если Антуанетта бросила Леона, то она должна была бы избегать любых отношений с ним. Таким же странным, если знать Леона, может показаться то обстоятельство, что он согласился оставить Антуанетту в покое, когда сам так сильно нуждался в этой манекенщице. Почему же они не смогли преодолеть все личные сложности, чтобы продолжить свое деловое сотрудничество, которое было так выгодно для них обоих? Ведь они же не взбалмошные подростки, а взрослые люди. Возможно, болезнь и помешала Антуанетте работать, но несчастье произошло слишком давно, а она, молодая и крепкая, при современном состоянии медицины уже должна была поправиться. И если это так, то почему она до сих пор не объявилась, чтобы добиться прежнего положения, пусть даже не у Себастьена, а в каком-нибудь другом доме мод?

Рени вдруг вспомнила случай, который произошел в Фонтенбло, когда хозяйка гостиницы справилась о здоровье «мадам», и Леон ответил, что мадам чувствует себя хорошо. Она тогда удивилась, о какой «мадам» они говорят, но вскоре, под натиском последующих событий, она забыла об этом эпизоде. Может, они имели в виду Антуанетту, и значит, Леон привозил ее туда и представил как свою жену? Но с другой стороны, речь могла идти о его матери. Сердце Рени разрывалось от сомнений. В конце концов возможно, что мадам Арно права. В свое время, когда Леон сделал ей предложение, ее неприятно поразило его легкое отношение к браку, он, похоже, считает, что можно жениться, если это будет целесообразно, и развестись, как только необходимость отпадет. Может, именно такой союз был у них с Антуанеттой, и они расторгли его? Тогда, если ему понадобится, он с такой же легкостью порвет отношения и с ней. Но все эти предложения опять казались Рени маловероятными. Она была убеждена только в одном. Леон по-прежнему любит свою бывшую модель.

Ее собственное положение теперь представлялось ей очень шатким. Довольно неприятно было выступать в роли призрака, но теперь она больше не может занимать место женщины, которая, оказывается, жива и может появиться в любую минуту. Есть только один выход — она должна как можно скорее потребовать у Леона объяснений, и если все действительно так, как она предполагает, она вернет ему кольцо в знак того, что он остановил свой выбор на Туанет, и уедет домой.

Но где-то глубоко еще теплилась надежда, что Леон скажет ей, что Антуанетта больше ничего не значит для него и что он искренне желает, чтобы рядом с ним была она, и не отпустит ее. Хотя она и сказала себе, что это только ее домыслы, маленький огонек надежды не хотел гаснуть.

В комнату вползал серый утренний свет, когда измученная Рени, наконец, стянула с себя вечернее изрядно помятое платье. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как короткая летняя ночь миновала, и сейчас ей предстояло встретить день, который нес с собой одни горести и не сулил ничего хорошего.

За завтраком она не смогла есть, хотя кофе мог бы немного взбодрить ее. Мадам Дюбонне, переполненная материнскими чувствами, суетилась вокруг нее, как наседка. Она без устали повторяла, что эта коллекция совсем измотала Рени, но теперь все самое худшее позади, и мадемуазель сможет отдохнуть. Рени понимала, что опаздывает, но не могла отказаться от поисков кольца Леона, — она плохо помнила, в какое укромное место спрятала его — и в конце концов вынуждена была пойти без него.

Она влетела в салон, и тут же столкнулась с негодующей мадам Ламартин. Она специально договорилась с одной из клиенток, которая хотела посмотреть «Весну» на манекенщице и заказать им копию этого платья, а Рени почему-то опоздала.

— Все вы, девчонки, одинаковы! — обвиняюще сказала она. — Шляетесь всю ночь по городу со своими кавалерами, так что утром не успеваете на работу!

Рени уже понимала быструю французскую речь, и ответила ей на том же языке.

— Я должна увидеть месье Леона, прежде чем приступлю к работе.

— А это невозможно, — торжествующе сказала мадам Ламартин. Она всегда считала, что Леон слишком балует Рени, ведь она всего лишь одна из многих манекенщиц, и была рада, что представился случай поставить Рени на место. — У месье Леона есть дела поважнее, чем выслушивать твои пустяковые жалобы. Ты ведь хочешь пожаловаться ему, так? Он улетел в Милан посмотреть шелка, которые ему предлагает синьор Монтесори. Mon Dieu! [38]— Она заметила мертвенно-бледное лицо Рени и темные круги под ее глазами, свидетельствовавшие о бессонной ночи. — Тебе нельзя сейчас показываться перед клиенткой. Иди в комнату отдыха и отдохни час-другой, и может, к полудню ты придешь в себя. А «Весну» наденет Луиза — по крайней мере, остается надеяться только на это. А о твоем поведении я доложу месье Леону, когда он вернется. Можешь не сомневаться.

Довольная тем, что удалось избежать критических взглядов сослуживиц, Рени поднялась в комнату отдыха. Это был один из подарков Леона своим работницам, и они по достоинству оценили его. Эта узкая длинная комната находилась в дальнем конце здания, и здесь было относительно спокойно. В ней стояли кресло, кушетка и была раковина, так что любая из девушек могла здесь отдохнуть, если чувствовала себя нехорошо. Рени обессиленно опустилась на кушетку. Она уже настроилась встретиться сегодня лицом к лицу с Леоном и выложить ему все, что она узнала, но новость о его отсутствии обескуражила ее. Теперь ей надо снова обдумать свои следующие шаги. Мысль о том, что ей придется продолжать работать манекенщицей, была невыносимой. Может, лучше уехать домой немедленно, не дожидаясь возвращения Леона? Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла Джанин.