За все ответит Барон - Кризи Джон - Страница 24

Джон без особого интереса, скорее машинально, оглядывал кабинет Бристоу. Вдруг его как током ударило – на небольшом столике чуть поодаль от рабочего стола лежала знакомая ярко-зеленая металлическая коробка для грима. Часть ее все еще покрывал тонкий слой серого порошка... как раз такого, какой используют в Ярде, когда ищут отпечатки пальцев...

Мэннеринг посмотрел на суперинтенданта и встретил бесстрастный и холодный взгляд серых глаз. И вдруг, словно против собственной воли, Бристоу покосился на маленький столик...

Джон даже не вздрогнул, и голос его звучал по-прежнему ровно.

– Надо полагать, Сванмор, конечно, не стал говорить, что уже обратился в полицию? А что это за история со стрельбой у юного Джорджа?

– Насчет выстрелов все подтвердил сосед – он слышал стрельбу и видел, как из дома выскочил человек с лицом, закрытым шарфом.

Казалось, взгляд Джона так и притягивал кончик его собственного великолепно начищенного ботинка... но из-под приспущенных век он следил за Бристоу и заметил, как тот поглядел еще на одну фотографию, на которой было очень четкое изображение светло-серой перчатки...

И Мэннерингу вдруг показалось, что горло сводит страшная судорога, а сердце колотится так, будто вот-вот разорвется. Бристоу, откровенно наблюдавший за ним со странной смесью иронии и укора, вкрадчиво осведомился:

– Вы хотели что-то сказать, Мэннеринг?

– Я? Нет... Мы говорили о Джордже Сванморе. Вы с ним знакомы?

– Нет. А что он собой представляет?

– Ничего особенного. Молодой петушок, к тому же далеко не семи пядей во лбу.

– А ведь вы даже не спросили меня, нет ли каких известий о ваших драгоценностях!

– Так же, как и вы забыли поинтересоваться состоянием Лэррэби! – в тон ему отозвался Джон. Он уже начал потихоньку приходить в себя.

– Я звонил в клинику с самого утра. И знаю, что Лэррэби пришел в сознание и, скорее всего, выкарабкается, – проворчал раздосадованный упреком суперинтендант.

– Да, кстати, я заметил, что вы приставили к нам эскорт – к Лорне и ко мне. Это защита или... наблюдение?

– Быть может, и то, и другое...

– Если хотите, могу заранее сообщить, чем собираюсь заниматься сегодня вечером. Знаете, куда я еду отсюда?

– В "Куинс"? – равнодушно предположил Бристоу.

– Нет. Там сейчас рабочие ремонтируют крышу, а Стирн крутится, как испорченная ветряная мельница, так что мне делать нечего. А потому, дорогой мой, я еду к лорду Сванмору, его сиятельство сам просил меня об этом.

– Желаю повеселиться! – вздохнул Бристоу. – Не знаю, чем вы ему насолили, но старик настроен к вам крайне недружелюбно.

– Должно быть, воображает, будто я похитил Патрицию...

Наступило тяжелое молчание. Джон испытывал сейчас только одно желание: побыть одному и поразмыслить над тем, что на него готовится обрушиться. Он встал и направился к двери.

– Что ж, не буду больше отрывать вас от дел, Билл.

Но суперинтендант удержал его, задав неожиданный вопрос:

– Когда вы были в Олдгейте этой ночью... вам случайно не повстречался человек высокого роста, с черной бородой?

Голос Бристоу звучал на редкость буднично.

Джон смерил его удивленным взглядом.

– Ноги моей не было сегодня ночью в Олдгейте!

– И вы, конечно, можете это доказать? – тем жетоном спросил Бристоу.

– Конечно, – улыбнулся Джон.

И, чувствуя, что не в состоянии продолжать этот разговор, он вышел и тихо притворил за собой дверь.

Он машинально шел по длинным коридорам к выходу из Ярда. Время от времени навстречу ему попадались знакомые, но Мэннеринг сейчас никого не замечал.

Зеленая металлическая коробка, фотография перчатки, отпечаток пальца – все это слишком красноречиво свидетельствовало об одном: Бристоу знал, что этой ночью Джон Мэннеринг находился в Олдгейте, неподалеку от Чопмен-стрит. Само по себе это не так уж опасно. Но случись малейшее осложнение – с Патрицией, например, – и Мэннеринг неизбежно попадет за решетку. Если респектабельному антиквару, несомненно, удалось бы доказать свою полную невиновность, то с Бароном дело обстояло совсем иначе... В кабинете Бристоу теперь лежит то самое доказательство, которое суперинтендант искал столько лет, надеясь при этом, что никогда его не найдет. В кабинете Бристоу, в самом сердце Скотленд-ярда...

Джон свернул к Уайт-холлу, двигаясь быстрым шагом и не слишком хорошо представляя, куда идет... И вдруг, к величайшему удивлению прохожих, Мэннеринг громко и весело расхохотался. В светло-ореховых глазах появилось выражение хорошо знакомого Лорне дерзкого вызова...

В конце концов, почему бы Барону не ограбить Скотленд-ярд?

16

Ровно в пять часов Джон, а за ним – приставленный к Бристоу филер подошли к двери лорда Сванмора.

Мрачный и суровый облик дома как нельзя более подходил к характеру его владельца. Джон сразу отметил, что это здание совсем не мешало бы покрасить. Вполне соответствующий торжественному стилю резиденции Сванморов лакей провел Мэннеринга через огромный холл, где в золоченых рамах, казалось, отчаянно скучали несколько поколений предков нынешнего хозяина дома. Лакей впустил Джона в большую, плохо освещенную комнату и исчез, притворив за собой массивную дубовую дверь.

Библиотека лорда Сванмора, с ее стенами, сплошь уставленными книгами в темных переплетах, и единственным окном, застекленным маленькими квадратиками, выглядела ничуть не гостеприимнее всего, что Джон уже успел увидеть в этом доме. На письменном столе рядом с выключенной лампой Мэннеринг заметил открытую книгу и трубку с широкой чашечкой. Он протянул руку... трубка еще не остыла. Значит, лорд Сванмор находится где-то поблизости.

Джон сел в кресло с высокой спинкой, закурил сигарету и принялся размышлять о том, что нежелание младших Сванморов обитать в этом малопривлекательном склепе вполне можно понять. Прошло несколько минут... Ничто не нарушало гнетущей тишины. Мэннеринг встал и не без любопытства (интересно же узнать поближе вкусы лорда Сванмора!) стал рассматривать переплеты книг. Увы, излюбленные темы его сиятельства не представляли собой ничего особенно увлекательного: генеалогия, геральдика и – более чем странно! – токсикология.

В глубине комнаты на великолепном столике из эбенового дерева стоял старый глобус. Джон хотел подойти к нему, споткнулся о непредвиденное препятствие, посмотрел вниз и увидел пару остроносых черных ботинок и брюки в серую и черную полоску...

Да, Джон не ошибся: лорд Сванмор был-таки поблизости! Он лежал, распростершись под столом, а серебристо-седые волосы покраснели от крови.

На долю секунды у Мэннеринга мелькнула безумная надежда, что лорд Сванмор покончил с собой, потому что это он украл драгоценности и загубил три человеческие жизни. Но иллюзия быстро рассеялась: возле безжизненно откинутой руки с массивным браслетом не было даже намека на оружие! На лице Сванмора застыло всегдашнее высокомерно-презрительное выражение, но в незабудково-голубых глазах застыли безграничное удивление и боль.

Джон наклонился и машинально закрыл его морщинистые веки.

– Четвертый! – пробормотал он, распрямляясь, и почти громко добавил: – А теперь, Джон, мой мальчик, можешь считать, что веревка уже у тебя на шее!

Мэннеринг так никогда и не смог толком объяснить, как ему удалось незаметно выскользнуть из этого зловещего дома. Большая застекленная дверь библиотеки вела в окруженный стенами садик, дальше он помнил какую-то аллею, потом – безлюдную улицу, выходившую на Оксфорд-стрит. Там Мэннеринг наконец смешался с толпой равнодушных и торопливых прохожих.

Джону даже ни на секунду в голову не пришло остаться в доме Сванмора и позвать детектива, следившего за ним...

Кстати, бедняга, должно быть, до сих пор торчит возле резиденции на Риджентс-парк. При всех своих дружеских чувствах к Мэннерингу Бристоу пришлось бы перейти в наступление. А у него в кабинете страшное оружие: доказательство, что Джон держал в руках ворованные драгоценности. Прокуратура не преминет заявить, будто Мэннеринг сам организовал ограбление собственного магазина, а когда Сванмор докопался до истины, прикончил несчастного старика, чтобы заткнуть ему рот навеки.