За все ответит Барон - Кризи Джон - Страница 11

– Вы хотите знать, с каких пор он потерял голову? – уточнила Патриция.

Она грустно улыбнулась.

– Я кажусь вам жестокой и несправедливой? Но это правда, Джон. После смерти мамы отец стал совершенно другим человеком. Я терпела целый год, но потом ушла из дома. А Джордж сбежал и того раньше.

– Джордж?

– Мой брат. Вы его не знаете?

Джон покачал головой, и девушка продолжала:

– Бедняга! Он тоже не может переварить исчезновение знаменитых фамильных драгоценностей Сванморов... Может, вам это покажется экстравагантным, но в нашей семье женщины довольно равнодушны к украшениям. Зато мужчины просто помешаны на них. Мама никогда не носила драгоценностей. Что до меня... Красивая машина или яхта – вот это да! Но какие-то разноцветные кусочки стекла, которым поклоняются под тем предлогом, что они когда-то украшали пальцы или запястья предков... Не говоря о том, что для девушки моих лет совсем не весело надевать, скажем, диадему, зная, что она уже красовалась на другой голове... отрубленной топором! Ф-ох! Должно быть, я одна из немногих знакомых вам женщин, что плевать хотели на побрякушки!

– Лорну тоже они не особенно интересуют.

– А вас?

– Я обожаю драгоценности! – Джон скорчил забавную гримасу.

– Да, но для вас это работа... и потом, вы любите их... разумно.

На мгновение Мэннеринг увидел Барона, застывшего перед вскрытым сейфом, очарованного каким-нибудь знаменитым брильянтом или рубином. Он стоял, утратив всякое представление о времени и упуская драгоценные секунды...

Патриция, гораздо менее взбалмошная, чем ей хотелось изобразить, снова вернулась к прежней теме.

– Так вот, я говорила вам, что Джордж сбежал из дома. Они с отцом никогда особенно не ладили. Пока мама была жива, мы, хоть и с трудом, но как-то выдерживали, а уж после ее смерти...

Девушка огорченно махнула рукой.

– Так, может быть, перемена, случившаяся с вашим отцом, кроется именно в этом? – спросил Джон. – Он потерял жену и...

Патриция не дала ему договорить.

– Конечно, но, знаете, я не думаю, чтобы отец так уж любил маму... Они очень часто ссорились. Кажется, папа нравился женщинам, а мама была очень ревнива... Честно говоря, я никогда не пыталась копаться в этом...

– Вполне понятно! – пробормотал Джон.

Оба немного помолчали. Патриция бросила окурок на пол машины, небрежно раздавила, и тут же закурила новую сигарету.

– А в чем именно изменился ваш отец? – поинтересовался Мэннеринг.

– Например, раньше он почти не бывал дома. А за последние шесть лет он ни разу не сходил в театр. Это поразительно!

– Возможно, он предпочитает телевизор? – улыбнулся Джон.

– Уж не воображаете ли вы, что на Риджентс-парк есть телевизор?! – воскликнула девушка. – Папа не пожелал посмотреть ни одной передачи, за исключением той, когда показывали церемонию коронации. Да и то только потому, что сам был ее действующим лицом. Нет, Джон, можете мне поверить, раньше отец был общительным человеком. А теперь живет как старый бирюк. Конечно, он и прежде никогда не напоминал тех, кто готов пропустить по маленькой с первым встречным, но я никогда не думала, что он способен вести себя, как отставной дипломат-маразматик...

Немного помолчав, Патриция с необычной для нее серьезностью добавила:

– Джон, я боюсь, что его кто-то шантажирует!

К величайшему изумлению девушки, это откровение отнюдь не поразило Мэннеринга. Он лишь пробормотал: "Вот как? В самом деле?", так что мисс Сванмор вздрогнула от негодования.

– И это все, что вы можете мне сказать?

– Когда коллекционер решается расстаться с дорогой ему вещью, а уж тем более с целой коллекцией, невольно приходит в голову, что он так поступает из-за очень серьезных причин, Патриция. Но мне бы хотелось знать, что вас навело на мысль о шантаже?

– Разумеется, у меня нет ни одного доказательства. Я только заметила, что отец стал экономен до скаредности. В доме на Риджентс-парк не осталось никого, кроме лакея, шофера и нашей старой Нэнни.

– Ясно. А как вы узнали, что отец собирается продать драгоценности?

– Меня предупредила Нэнни, – объяснила девушка с видом опытного заговорщика. – И я пристала к папе с расспросами. В конце концов он признался, заметив попутно, что меня это вовсе не касается. Я должна вам кое-что пояснить: мы с Джорджем получили очень приличное наследство от бабушки и дедушки со стороны мамы. Драгоценности нам никогда не принадлежали.

Такси следовало уже по Кингс-роуд. Патриция поглядела в окно.

– Боже мой! – воскликнула она. – Я не собиралась забираться так далеко! Мы с Джорджем договорились пообедать вместе, а я так и не успела ничего вам рассказать!

– Вы так думаете? – иронически осведомился Джон.

– О, я знаю, я ужасная болтушка! – сокрушенно проговорила девушка. – Но я хотела просить вас об одной вещи: почему бы вам не попытаться самому найти коллекцию моего отца?

Джон сделал вид, будто колеблется.

– Да, я действительно мог бы попробовать... – без особого рвения сказал он и тут же добавил: – Только при одном условии, Патриция...

– Я готова на любые условия! – обрадовалась она. – Так чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы сказали мне всю правду! – твердо заявил Мэннеринг.

– Какую правду? Послушайте, Джон, я ничего от вас не скрываю!

– Не сомневаюсь... Но вы, возможно, считаете, что некоторые мелочи не имеют никакого значения, а на самом деле они могут очень и очень мне пригодиться. Нам надо поговорить обо всем этом подробнее и не на ходу.

– Только не сейчас! – Патриция вздохнула. – Сегодня с самого утра Джордж – как на раскаленных углях.

– Ваш брат тоже знает о краже?

– Естественно! Я вам уже говорила. Более того, я сама и сообщила ему эту радостную весть по телефону.

– А вы обо всем узнали от отца?

– Ну конечно!

– Откуда же об этом проведал он?

– Кажется, от знакомого журналиста, – самым естественным тоном отозвалась Патриция.

И, нагнувшись, она постучала в стекло, чтобы шофер остановил машину.

– Вот что я вам предлагаю, – сказал Джон. – Приходите ужинать со мной и с Лорной. В восемь часов в "Меррос". Согласны?

Девушка кивнула, и Мэннеринг продолжил:

– А пока постарайтесь припомнить все, что вам показалось странным в поведении отца. Поговорите об этом с Джорджем, а если понадобится, расспросите и свою старую Нэнни...

– Положитесь на меня! Я принесу вам все, что смогу раздобыть, – воскликнула Патриция с горящими от азарта глазами. – Может быть, стоит попытаться разговорить папиного банкира?

Но Джон отнесся к предложению скептически.

– Обычно банкиры не очень-то разговорчивы...

– Только не когда они влюблены! – самоуверенно рассмеялась девушка.

Такси остановилось, и Патриция, попрощавшись с Джоном, умчалась, оставив после себя крепкий запах французских сигарет.

8

Ровно в половине первого Мэннеринг вошел в редакцию "Дэйли Стэндэрт", ища глазами взъерошенную шевелюру Читтеринга. Джон только что отвез дочь Лэррэби в клинику и решил, плюнув на предписания Бристоу, дать себе десять минут роздыху.

Читтеринг задумчиво сидел за пишущей машинкой и грыз орехи. Он радостно приветствовал Мэннеринга, и тот присел на краешек стола, на котором в любезном сердцу журналиста беспорядке соседствовали вырезки из газет, письма, журналы, три трубки, дюжина орехов, несколько фотографий красоток в бикини и словарь синонимов.

Джон взял два ореха и раздавил в кулаке.

– Вам известно, что орехи очень вредны для желудка? – поучительно заметил Читтеринг.

– Умираю с голоду, – пожаловался Джон.

– Тогда пообедайте вместе со мной!

– Нет времени: меня ждет Бристоу. Вы уже побывали в "Куинс" второй раз?

Обманчиво наивные голубые глаза журналиста загорелись.

– Только что оттуда! Ну и настроеньице у Билла! Вы с ним часом не поссорились?