Нелимитированная орбита - Андерсон Пол Уильям - Страница 37

— Полагаю, нет, — сказал Коффин, но в голосе его не чувствовалось особой искренности.

— Конфликт между нами можно назвать конфликтом квази-культур, заметил Свобода, пытаясь улыбнуться и разрядить обстановку. — Вы, фермеры, имеете тенденцию быть в дурных отношениях с нами, предпринимателями, потому что мы являемся для вас конкурентами в плане машин, которых все еще не хватает. Однако, существует еще и значительное различие в наших жизненных позициях, которые со временем усугубляются. Я считаю, что это неизбежно. Люди с более научным складом ума непроизвольно стремились избрать для себя работу, не связанную с сельским хозяйством. По своей сути они, как мне кажется, более прагматичны и гедонистичны. Я часто слышу, как хозяева ферм и ранчо сетуют на то, что Высокогорье Америки превращается в еще одну механизированную и пролетаризированную Землю.

— Это как раз одна из причин, по которым я выбрал фермерство, несмотря на мою прежнюю профессию, — согласно кивнул Коффин.

Свобода устремил неподвижный взгляд в ветреную мглу.

— Нам не придется беспокоиться об этом в течение нескольких столетий, — сказал он. — Даже если в этот процесс будет вовлечен весь мир.

— Но мир пока еще нам и не принадлежит, — заметил Коффин. — В нашем распоряжении пока лишь возвышенности, многие из которых пустынны. С течением нескольких поколений мы их заселим. А что потом? Мы не должны допустить того, что случилось на Земле. Наша культура должна избежать той ловушки, в которую попалась культура человечества на нашей родной планете.

— Да, я и раньше слышал такие рассуждения. Что касается меня, то я лично не представляю себе, каким образом вы сможете заставить эволюцию культуры идти по вашему кругу, не утрачивая при этом свободы, ради которой мы и прилетели сюда.

— Может быть, вы правы. Хотя, на мой взгляд, вы опасно переоцениваете свободу, — но как мне кажется, вероятно, потому, что я никогда не был конституционалистом. Я убежден, что для свободы нужен простор. Как может человек стать хотя бы индивидуальностью, если ему некуда даже пойти, чтобы побыть наедине со своим Господом? А Высокогорье Америки через столетие-другое перестанет быть просторным.

— Когда-нибудь появятся люди, которые смогут жить на уровне моря.

Природа позаботится о выведении такой породы путем естественного отбора.

— Спустя тысячелетия? Тогда это уже не будет иметь большого смысла.

Ваше свободолюбие, мой индивидуализм (они ведь далеко не идентичны) — к тому времени давно угаснут, — взгляд Коффина обратился туда же, куда и взгляд Свободы, — в мокрую пустоту впереди. — Однако, мне хотелось бы знать, что ждет людей там, внизу.

— Там может быть все, что угодно.

— Э… Мне помнится, недавно вы сказали, что в облачном слое существуют какие-то формы жизни, — Коффин видимо, хотел сменить тему разговора.

Свобода был не против.

— Разве вы не слышали о пылепланктоне? Вообще-то, вряд ли, потому что он редко поднимается на такую высоту. О нем известно очень немного, только то, что он состоит из крошечных организмов — растительных, животных и промежуточных, — которые находятся во взвешенном состоянии внутри постоянных границ какого-то одного облака. У меня на этот счет есть своя теория, согласно которой ветер сдувает разные мелкие частички с поверхности скал, а плотный ветер приносит их на этот уровень, где обильная влага растворяет некоторые неорганические вещества. На Земле, я думаю, такое вряд ли могло бы случиться, но здесь, где имеются толстые постоянные напластования и где атмосфера в состоянии удержать довольно большие капли влаги, в облаках образуется заметная концентрация ионов минералов. И, конечно, там же присутствует CO2 и — не удивительно обильный солнечный свет. Моя гипотеза заключается в том, что эти микроскопические живые организмы мутировали таким образом, что приспособились питаться этим малокалорийным минеральным супом. С течением времени они научатся потреблять все новые виды ионов минералов и так далее.

Но, как вы сами понимаете, эта живая прослойка очень незначительна. Я был бы удивлен, если б оказалось, что она занимает больше места в кубометре воздуха, чем десятая доля семечка чертополоха. И тем не менее, это жизнь.

Существуют здесь и гигантские формы, по объему, а, может быть, и по весу, больше человека, которые пасутся на этих планктоновых полях.

— Вы имеете в виду воздушных дельфинов? Я что-то слышал о них.

— Они встречаются не часто. За несколько лет мне удалось мельком увидеть лишь несколько штук. Собственно говоря, буквально вчера один из них вертелся около шахты. Но их редкость объясняется именно тем, что они питаются планктоном. Я наблюдал за ними в бинокль. По форме они напоминают толстую сигару и двигаются, видимо, с помощью органа, работающего по принципу реактивного двигателя. На этот счет у меня также имеется собственное мнение, а именно: они держатся в воздухе благодаря тому, что заполняют большой наружный пузырь биологически выработанным водородом; питание они получают, всасывая воздух и задерживая планктон, а просеянный воздух выбрасывают, создавая таким образом толчок и продвигаясь вперед.

Эти создания медлительны, глупы и безопасны, но чертовски интересны. Мне бы хотелось вскрыть хотя бы одного и посмотреть, что у него внутри.

Коффин кивнул:

— Хотя средняя плотность планктоновой прослойки сравнительно низка, воздушные завихрения должны создавать локальные концентрации. Кроме того, в таких местах, как это, где восходящие потоки обычно движутся вдоль голых скал, облака должны быть более насыщены минеральными частицами и, следовательно, могут прокормить большее количество микроорганизмов.

Возможно, именно это и привлекает дельфинов, — немного поколебавшись, он спросил:

— Как вы думаете, вредно ли для человека дышать таким планктонным воздухом?

— Лично я бы не советовал этим злоупотреблять, — ответил Свобода, потому что это может окончиться силикозом. Но пройти сквозь планктонные слои можно без ущерба для здоровья, поскольку это займет сравнительно кратковременный период. Предыдущие исследователи ничуть не пострадали от планктонного воздуха. О, предположительно, некоторые ингредиенты этого слоя содержат такие химические вещества, которые в будущем десятилетии, возможно, станут причиной эпидемии рака легких. Кто знает? Но я в этом сомневаюсь.

Коффин пожал плечами:

— В будущем десятилетии госпиталь будет располагать целой батареей лекарств от рака легких, — осушив свою чашку, он предложил:

— Может, пойдем?

Свобода заставил его подождать еще полчаса, пока он буквально не задымился от злости. Затем они надели шиповки, перепаковали рюкзаки и привязались друг к другу веревкой.

Свобода пошел впереди, ощупью пробираясь по неизвестному им обоим спуску, который с каждым шагом все круче нырял в невидимые скалы. Туман буквально облепил их; ручейки сливались в единый поток, параллельно которому людям приходилось прокладывать свой путь.

Вода в этом потоке была серо-зеленой от минеральной пыли, холодной, шумной и покрытой белыми гребешками — результат бешеной скорости, с какой она устремлялась вниз.

Вскоре Свобода потерял счет времени. Для него уже не существовало ничего, кроме усталости в плечах и коленях, противно прилипающей одежды, ударов ветра, скользкой тропы под ногами и сырости в носу.

Но он еще не забыл, о чем рассказывали в своем докладе альпинисты-исследователи. У них тогда не было возможности и средств, чтобы составить точную карту, но они отметили все возможные ориентиры на местности. В том месте, где поток падал в глубокую пропасть, надо было свернуть в сторону и идти вдоль уступа… и разве не слышал он уже шума тех водопадов, гремящих и ревущих в облаках?

Да. Подойдя к этому месту, Свобода сделал знак остановиться. Прямо перед ним, пропитанная влагой, порожденная скалами земля обрывалась, и дальше нельзя было разглядеть ничего, кроме тумана, как будто он стоял на краю Джиннунгатана. Слева от свободы поток стремительно проносился по этому обрыву и пропадал из виду; и только шум, доносившийся снизу, громыхая и отдаваясь эхом сквозь порывы ветра, доказывал, что поток не исчезал в гуще тумана.