Барон и Звезды - Кризи Джон - Страница 12

– Вы слишком скромничаете, Лорна, – улыбнулся Мэннеринг. – И все-таки вы правы. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что этот субчик ждет мужчину... меня например... И еще меньше удивлюсь, если у него в кармане обнаружатся заряженный пистолет и фальшивые документы. Я, конечно, не хочу вмешиваться в то, что меня не касается, но если вы спросите у него бумаги, Тринг?

Всегда хмурое лицо Тяжеловеса еще больше омрачилось.

– Не может быть! Спасибо, что сказали, сэр!

– О, это я должен поблагодарить вас, старина, – вполне искренне ответил Джон.

И, взяв Лорну за руку, он направился к открытому голубому "астон-мартину", стоящему в нескольких метрах от дома.

– Доверяю руль вам, дорогая моя. Смерть меня сегодня брать не хочет, так что я ничем не рискую. Но посмотрим, как мои противники расправятся друг с другом!

По правде говоря, они не много увидели: столкновение произошло с такой скоростью, что все были потрясены, особенно Тяжеловес, которому перепали все шишки.

Около "астон-мартина", развернутый в другую сторону, стоял уже известный Джону и Лорне открытый "моррис". Тщедушный человечек подбежал к нему и сел за руль. Тяжеловес при желании умел ходить очень быстро: прежде чем незнакомец успел отъехать, Тринг подошел к нему и потребовал документы. И тут с невероятной скоростью кулак беглеца врезался в солнечное сплетение сержанта. Внушительная масса пошатнулась, отодвинулась, с трудом восстанавливая равновесие, а "моррис" тем временем умчался.

– Невероятно! – заметил Джон. – У них стоит мотор от "феррари". Никогда не видел, чтобы "моррис" так срывался с места.

– А что, если мы двинемся следом? – предложила Лорна, держа ногу на акселераторе.

– Мой бедный друг, ваша торпеда слишком заметна! Он начнет мотать нас по всему Лондону. Я думаю, этот парень здорово струхнул при виде Тяжеловеса – даже одетый в штатское, он носит на лбу слово "полиция". Так что наш соглядатай мгновенно забыл все инструкции Грюнфельда и решил оставить нас в покое.

Лорна в последний раз бросила взгляд на сержанта, и машина рванула с места с той же скоростью, что и "моррис".

– Хорошо еще, что Тяжеловес догадался записать номер!

– Ха! – рассмеялся он. – Оба вы – наивные птенцы. Неужели вы не понимаете, глупенькая девочка, что через три минуты у этой машины будет совершенно другой номер? А теперь подбросьте меня к Флику и поезжайте в Челси: я, по-видимому, задержусь там, а потом возьму такси.

8

Через десять минут Джон уже звонил в дверь скупщика. Леверсон жил на тихой улочке, и все ее обитатели – в основном дантисты, хирурги и промышленники – весьма ценили симпатичного соседа, такого утонченного, вежливого и к тому же замечательного советчика во всем, что связано с антиквариатом. И любой из них испытал бы шок, узнай он, что Флик порядком хлебнул тюремной жизни и был "на ты" со всеми лондонскими преступниками.

Флик сам открыл дверь. Высокий и крепкий, он прекрасно выглядел для своих шестидесяти лет, и, хотя его волосы побелели как снег, лицо оставалось гладким и румяным. Со времен Фландрской кампании Первой мировой войны правый рукав Леверсона пустовал. Старик, приветливо улыбаясь, пригласил Джона в дом.

– Счастлив вас видеть, Мэннеринг, но вот то, что вы ввязались в эту историю, радует меня значительно меньше. Надеюсь, по крайней мере, что не вы...

– Нет, – просто сказал Джон, – не я. Сейчас все объясню, но сначала хочу получить свое виски.

Они вошли в небольшую комнату. Она была само совершенство. Джон всегда приходил сюда с особенным удовольствием. Для него Флик и эта гостиная были неотделимы друг от друга. На ажурном серебряном столике (чистейших кровей Кватроченто, гордость антиквара – скупщика краденого) их ожидали бутылки и хрустальные бокалы. Окна закрывали тяжелые красные шторы, в камине весело горели дрова, а на затянутой серым шелком стене лукаво улыбалась девочка кисти Ренуара.

Джон вздохнул и с добродушной завистью проговорил:

– Дорого бы я дал за то, чтобы иметь наконец собственный дом. Как мне осточертели эти безликие квартиры, которые часто приходится бросать!

– А что вам мешает? – проворчал Флик.

Джон почти ничего не скрывал от старика, но все же тот не знал о безвыходном положении, в котором оказались Джон и Лорна.

Мэннеринг пожал плечами.

– Давайте-ка лучше поговорим о том, что привело меня сюда. Я не уверен, что стоит рассказывать вам всю эту историю, Флик. Пожалуй, для вас лучше знать как можно меньше.

– Дорогой мой, я, конечно, вышел в отставку, но все-таки не совсем еще выжил из ума, – возмутился Флик. – Ну, так "в чем дело?", как говаривал один французский маршал.

– Во-первых, вполне ли вы уверены, что ваша Звезда, вернее, та, которую вам предложили, настоящая? Рехнуться можно, сколько бриллиантов поддельных кружится сейчас на горизонте!

Леверсон покачал головой и улыбнулся.

– Судите сами!

Он открыл футляр. На черном бархате тысячью розоватых огней сверкала удивительно пропорциональная – верх совершенства – бриллиантовая Звезда. Джон завороженно застыл.

– Да, в те времена умели обрабатывать камни, – спокойно проговорил Леверсон. – Какое чудо! И какой свадебный подарок для молодой кокетливой женщины! Полагаю, она носила их на корсаже или в волосах. Правда, пролистав две биографии Марии Антуанетты, я так и не нашел ни единого упоминания об этих украшениях.

Мужчины на мгновение мечтательно застыли, но Джон быстро вернулся к действительности.

– Откуда она?

Леверсон нахмурил седые брови.

– Мне принес ее один француз. Было это сегодня часов в шесть вечера. Он пришел с рекомендательной запиской от Галлифе.

– Это ваш парижский коллега?

– Совершенно верно. Галлифе – человек надежный. Так вот, этот француз, некто Бидо, сказал, что несколько лет работает с Галлифе и тот посоветовал ему продать Звезды в Лондоне, а не в Париже.

– И сколько Бидо за них просит?

– По десять тысяч. Из них две – мне за комиссию. Но если покупатель – вы, то я, конечно, обойдусь без комиссионных.

– Ни в коем случае. То, что вы ушли на покой, еще не резон отказываться от выгодной сделки. А о других Звездах Бидо не говорил?

– Нет, у него была только эта.

– Хорошо, я ее беру. Деньги принести завтра?

– О, торопиться некуда. У меня тут лежит нужная сумма в таких бумажках, которые трудно вычислить даже полиции. Завтра Бидо явится за деньгами в половине первого.

– Замечательно! Очень хорошо, что вы мне об этом сказали, – за парнем надо приглядеть.

– Почему бы и нет, если вас это занимает? Так вы все-таки не хотите рассказать мне, что происходит?

– В общих чертах следующее: эти драгоценности были у некоего ла Рош-Касселя, который, впрочем, собирался продать их мне. Но беднягу убили сегодня или, вернее, вчера, – уточнил Джон, поглядев на часы, – в два часа дня. Ла Рош-Кассель поручил операцию "Версаль" одному типу по фамилии Грюнфельд, который и отправил его на тот свет. Понятия не имею почему. Кстати, вам ничего не говорит имя Льюис Грюнфельд?

Флик задумался.

– Нет.

– А Лаба?

– Лаба? Это француз? По-моему, я что-то о нем слышал. Кажется, убийца...

– Да еще какой! Вот я и думаю: а вдруг ваш Бидо – подручный Лаба? В таком случае Лаба ведет двойную игру с Грюнфельдом. Хотя, честно говоря, мне это кажется совершенно неправдоподобным – насколько я мог судить, Лаба вполне предан хозяину.

– Если хотите, могу навести справки у Галлифе. Позвоню ему с утра пораньше.

– Прекрасная мысль. Перезвоните мне тогда в Челси, в студию мисс Фаунтли. Я буду там до полудня.

– О, я знаю номер. Не забывайте, мисс Фаунтли написала мой портрет. Если я правильно понял, вы предпочитаете не возвращаться домой? Неужели это так серьезно?

– По правде говоря, этот Грюнфельд – очень скверный тип. Один совет, Флик: после того как позвоните Галлифе, не занимайтесь больше этим делом. Если Грюнфельд пронюхает, что вы замешаны в это дело, у вас могут быть большие неприятности.