Новый порядок - Крижановский Артур - Страница 81

— А полиция, армия, в конце концов? — ошеломленный словами Потье, спросил журналист.

— О чем вы говорите, — раздраженно махнул рукой старик. — Вы же сами видите, что происходит. Они не способны справиться с той нечистью, которая наводнила наши города, подобно нашествию крыс. Все, что мы считали достижениями прогресса и цивилизации, все, чем мы гордились, рухнуло в одночасье, как карточный домик. Франция гибнет, Пьер. Да что там Франция, весь мир содрогается в конвульсиях предсмертной агонии.

— Мишель — можно я буду вас так называть? — не слишком ли вы драматизируете происходящие события? Ведь во времена генерала де Голля беспорядки были еще почище нынешних...

— Это совсем другое, Пьер, — задумчиво произнес старик, перешагивая через одержимых, устроившихся прямо на расплавленном жарким солнцем асфальте. — Посудите сами, в Европе опять зажглись костры инквизиции. Кто бы мог предположить, что в самом конце двадцатого века дремучее мракобесие будет править свой бал? Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос.

— А, вы имеете в виду тот плакат, который я читал у вокзала? Даже не знаю, что вам ответить. У нас на юге пока относительно спокойно, об инквизиции доносятся только отдельные слухи. Честно признаться, я считал, что дело, начатое Христом почти двадцать веков назад, закончила современная цивилизация. Она победила ад и навсегда избавила нас от дьявола. Хорошо сказано у Вергилия:

Счастлив тот, кто причину явлений познал, —

тем поверг он

Ужас себе под пяту и напрасные рока угрозы,

И уж ничто ему жадного шум Ахерона...

— А помните развеселую песенку Беранже? — подхватил Потье:

Все кардиналы возрыдали:

Прощай, богатство, власть, комфорт.

Отца, отца мы потеряли!

Ах, умер черт! Ах, умер черт!

Ах, дорогой мой Пьер! В течение средних веков люди больше верили в наличие дьявола, чем Бога. Последние два столетия, казалось бы, навсегда покончили с дремучими предрассудками. Ан нет! Как только нас всерьез прижало, мы тут же бросились объяснять причины наших неприятностей действиями каких-то сверхъестественных сил. Под маской прагматизма и холодной логики в каждом из нас скрывается дремучее суеверие и страх перед неизвестным. Вместо того чтобы искать истинную причину наших бед, которая, я считаю, заключается в нас самих, мы пытаемся реанимировать старого беднягу черта, давно почившего в бозе. Немало еще есть людей, которым очень не хочется верить в смерть такой важной персоны, как дьявол. Особенно это относится к Ватикану. Святой престол решил воспользоваться нынешними смутными временами, чтобы вновь собрать в стадо своих заблудших овец. Вы смотрели последнюю передачу из Ватикана?

— Нет, меня мало интересуют новости Рима. А что?

— Неделю назад сам папа Пий XV при большом стечении народа и многомиллионной аудитории телезрителей вознес пылкую молитву к архангелу Михаилу, чтобы он снова взялся за свой страшный меч и, бросив военный клич на все четыре стороны света, вышел бы в поле помериться со старым врагом, которого он не доконал в первый раз. Сатана, дескать, опять мутит умы, и пора у него выбить дурь вместе с мозгами из головы. Ну, каково? С полгода назад он после такой проповеди прямиком бы угодил в психиатрическую клинику. Полтора месяца назад, когда папа восстановил учреждения Святой инквизиции, все это посчитали очередной причудой святош. Но на этот раз его слушали, затаив дыхание и раскрыв рты, миллионы людей, которым и впрямь не остается ничего другого, как поверить в происки дьявола. А сколько таких оболваненных и одураченных людей бросится подкладывать дровишки в костер инквизиции?

Наконец-то они добрались до дома, в котором жил Потье. На первом этаже размещался небольшой бар, окна которого были забраны решетками из толстых металлических прутьев. Старик открыл замок, висевший на мощной, обитой железом двери, и сделал гостеприимный жест.

— Входите. Вы у меня будете первый посетитель за последние две недели.

Пока Брассет мыл руки в туалетной комнате и осматривая крохотное помещение бара с тремя столиками и отполированной временем и руками посетителей деревянной стойкой, Потье с удивительной для его возраста скоростью накрыл стол. Еда была простая — провансальский сыр, ветчина, салат и фрукты. Но сам вид пищи заставил Брассета почувствовать голодные спазмы в желудке. Последний раз он ел почти сутки назад, в Париже.

Потье заметил выразительные взгляды, которые Пьер бросал на пищу, и рассмеялся.

— Приступайте, молодой человек, а то, боюсь, проглотите язык раньше, чем мы успеем поговорить. И ничего не бойтесь, — добавил старик, — у меня еще остались связи в городской лаборатории и все продукты проверены на предмет отсутствия в них известного вам зелья.

Потье раскупорил бутылку вина и разлил его по стаканам.

Когда Брассет отпил глоток, он не удержатся и щелкнул языком.

— Прекрасное вино. Если не ошибаюсь, «Шато де Бриан» урожая 1985 года.

— Я вижу, вы неплохо разбираетесь в винах, — заметил Потье. — Любитель Бахуса?

— Да нет, — смущенно улыбнулся Пьер, — пью умеренно. Мой отец был владельцем виноградников и небольшого винокуренного заводика, так что я с детства крутился в этой сфере и немного разбираюсь в винах. Откуда у вас эта прелесть?

— Я храню несколько дюжин настоящего вина для особых случаев. Это вино мы открывали с матушкой Жаклин только два-три раза в году — на Рождество и на юбилей нашей свадьбы. Но полгода назад моя старушка покинула меня, так что теперь нет смысла его хранить. И почему бы мне не выпить с хорошим человеком?

— Спасибо, Мишель, за вашу заботу о моей никчемной персоне. Скажите, как давно вы владеете этим баром?

— Почти десять лет. До этого времени я работал в типографии газеты «Суар». Начинал после войны учеником и дослужился за сорок лет до должности старшего мастера. Несколько лет руководил профсоюзом типографских работников севера Франции. После выхода на пенсию я уступил настойчивым уговорам моей женушки, и на скопленный капиталец мы приобрели этот домишко и оборудовали на первом этаже бар. У меня здесь была своя клиентура, преимущественно работники типографий и журналисты. Так что мы в некотором роде с вами коллеги, Пьер, — улыбнулся в усы Потье.

— Если вы работали в «Суар», то должны знать Монику Дюбуа. Мы с ней вместе учились в Сорбонне. Два месяца назад я получил от нее письмо. Моника писала, что у нее есть выход на сенсационный материал, и просила меня помочь ей в расследовании какого-то дела. Но я, к сожалению, был занят и не смог приехать. Именно с ней я бы хотел встретиться в первую очередь. Да, чуть не забыл, — спохватился Брассет. — Несколько дней назад я получил от нее еще одно послание, состоящее всего из двух слов: «Немедленно приезжай!» Поэтому я бросил все свои дела и примчался в Руан.

— Поздно, — мрачно произнес старик.

— Что поздно? — опешил Брассет.

— Поздно вы спохватились, Пьер. Моника Дюбуа была убита в прошлый вторник в самом центре города, на площади Жанны д'Арк.

Потрясенный услышанной новостью Пьер Брассет не мог выдавить из себя ни слова и только изумленно смотрел на Потье.

— Но почему?.. Как это случилось? — Брассет наконец выдавил из себя непослушные слова.

— Моника в последнее время расследовала деятельность мафиозной организации «Фрэнч коннэкшн». Это самое мощное преступное объединение в стране. Слыхали о таком?

— Конечно. Именно с ним связывают распространение во Франции ПР. В последние два года в основном специализируется на наркотиках.

— Это еще далеко не все. Эта организация была разгромлена правозащитными органами совместно с Интерполом еще в начале восьмидесятых. И вдруг, два года назад, она восстала, словно птица феникс из пепла. На ровном месте, буквально из ничего, возникла новая организация, по сравнению с которой дела старой мафии выглядят невинными детскими забавами. Похищение людей, разнузданный террор и шантаж, организация массовых беспорядков и распространение дьявольского зелья — таков неполный «джентльменский набор» этой банды убийц и насильников. Мафия за короткое время опутала своими грязными щупальцами все общество и парализовала работу важнейших государственных институтов. Она впрыснула яд в наш организм и теперь ждет, пока метастазы распада разъедят нашу Родину...