Новый порядок - Крижановский Артур - Страница 57

Салливан потянулся к кейсу, прислоненному к боковой стороне кресла, и извлек оттуда объемистый пакет.

— Что это? — опешила Колхауэр.

— Мы попросили коллег из Латинской Америки сделать нам одно небольшое одолжение — разыскать людей, причастных к убийству вашего мужа. Это была личная просьба Спайка. Наши друзья сделали даже больше, чем мы просили. Они убрали двух типов — убийцу и того, кто отдал приказ. У нас сейчас натянутые отношения с Колумбией и вывезти в Штаты этих подонков не было ни времени, ни возможности. Наши люди сами привели приговор в исполнение. Их действия выглядят вполне обоснованными, не так ли, Элизабет?

Салливан положил пакет перед журналисткой.

— Здесь вы найдете записанную видеокассету и кое-какие бумаги. Вы нам верите, Элизабет? Поймите, нам нет смысла вас обманывать, мы слишком дорожим для этого вашей персоной.

— Я вам верю, парни, — наконец подняла голову Элизабет Колхауэр. В ее глазах блестели слезы. — И спасибо за приятный сюрприз.

Элизабет извинилась за минутную паузу — ей надо было привести себя в состояние душевного равновесия.

— Продолжим наш разговор.

— А разговор почти закончен, — дружелюбно глядя на молодую женщину, произнес Салливан. — Если мы не уберем вас из Америки, миссис Колхауэр, рано или поздно до вас доберутся. Наркомафия шутить не любит, и подписанный контракт означает только одно — смерть. Здесь, в Америке, вас ничто от этого не спасет.

— А вы неплохо все просчитали, — улыбнулась Элизабет. — Вам удалось обложить меня со всех сторон. Вы не зря получаете свое жалование, во всяком случае, мое мнение о ЦРУ претерпело существенные изменения.

— И последнее, Элизабет, — ответно улыбнулся ей Салливан. — Вы чертовски красивая женщина и, дьявол меня побери, если это не самое главное из всего, что я перечислил. Итак, миссис Колхауэр, каков будет ваш ответ?

Салливан, закончив свою речь, почувствовал тайное облегчение и обменялся многозначительными взглядами со Стивеном Сампрасом. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания журналистки, но ее голова была занята другим.

— Можно еще раз взглянуть на карточку этого человека? — обратилась она к Салливану.

Внимательно разглядывая фотографию, Элизабет напряженно размышляла по поводу услышанного ею за весь этот длинный день. К своему удивлению, она не находила веских причин, чтобы отказаться от этого странного и опасного дела.

Сознавая, что сдает последние рубежи, Элизабет Колхауэр подняла взгляд и увидела, с каким напряжением Салливан и Сампрас ждут ее окончательного решения.

— Расслабьтесь, джентльмены, — язвительно произнесла Колхауэр. — Я понимаю, что вам не терпится увидеть меня в русской телогрейке и сапогах, но нельзя же показывать это так откровенно... Кстати, мне показалось, или кто-то из вас только что произнес слово «ресторан»?

— Ресторан? — Салливан облегченно вздохнул и с улыбкой посмотрел на коллегу.

— Отличная идея, — заметил Сампрас и весело подмигнул журналистке.

— Чего же мы ждем? — с легким недоумением спросила Элизабет Колхауэр. — Я согласна.

4

— Не расслабляйся, Бухвалов! На посту стоишь.

Начкар Бубенцов с завистью посмотрел на тулуп и меховую шапку часового.

— Может, тебе сюда еще и девицу подать?

— А что, я бы не отказался.

Сплошь усыпанное веснушками лицо солдата расплылось в улыбке.

— Закатай обратно губу, салага, — хмуро процедил начкар. — Тебе еще трубить и трубить. Выброси из головы всю эту муру, легче жить будет.

— А, брошу все к... матери и сбегу домой, — ожесточенно сплюнул через губу Бухвалов. Плевок превратился в ледяной шарик, не успев даже долететь до земли. — Все бегут, а я что, обязан это дерьмо охранять? — солдат кивнул в сторону массивных металлических дверей склада.

— Слушай, начкар, — вспомнил вдруг Бухвалов, — я вот что хотел спросить. Поговаривают, что в Москве резня началась, так это правда или нет?

— Не твоего ума дело, — привычно бросил сержант Он думал только об одном, как бы побыстрее вернуться в жарко натопленное караульное помещение, поэтому до него не сразу дошел страшный смысл услышанного.

— Резня? — оторопело посмотрел он на часового. — Что значит, резня? Может массовые беспорядки? Откуда знаешь?

— Дружок из узла связи ко мне заскакивал. Это было час назад, перед заступлением на пост. А еще он про чрезвычайное положение говорил.

— Если это шутка, боец... — с угрозой произнес начкар. — Какого хрена тогда нам не сказали об этом на разводе? Стой здесь и смотри по сторонам, а я побегу, может, узнаю чего-нибудь.

Не успел сержант произнести эти слова, как сквозь завывание слабеющей метели донеслись звуки работающих моторов. Через несколько секунд из-за поворота на заснеженной дороге появилась колонна больших крытых грузовиков.

— А это еще кто такие? — озадаченно просил сержант. — Ну-ка, боец, шустро звони дежурному офицеру, узнай, в чем дело.

Часовой снял трубку висевшего под навесом телефонного аппарата и срывающимся голосом стал вызывать часть. Когда до колонны осталось не более полусотни метров, он выматерился и бросил трубку.

— Ну что? — повернулся к часовому начкар.

— А ни хрена. Никто не отвечает.

Враз побледневший сержант передвинул автомат на живот и снял его с предохранителя. Часовой стащил меховые варежки, засунул их за отворот тулупа и тоже взял автомат на изготовку.

— Страхуй меня, парень, — сказал сержант и, подняв руку, двинулся навстречу головной машине. Та остановилась в двух метрах от него, и на Бубенцова дохнуло от работающего двигателя теплом и запахом солярки. Из кабины спрыгнули на заснеженную площадку двое. Они были одеты в какую-то странную форму, немного напоминавшую ту, которую Бубенцов видел в американских боевиках.

«Вот дерьмо... Откуда тут взяться американцам?» — чертыхнулся он про себя, а вслух произнес:

— Начальник караула сержант Бубенцов. Предъявите документы и объясните причину вашего появления возле складов.

Пока сержант говорил эти слова, двое незнакомцев смотрели на него с легкой презрительной ухмылкой.

Затем один из них, повыше ростом и постарше, лениво процедил сквозь зубы:

— Зачем эти формальности, сержант? Убери ствол, сейчас предъявим документы и предписания.

Сержант чуть отвел дуло в сторону, но продолжал внимательно наблюдать за ситуацией. Почувствовав какое-то движение сзади, он на миг оглянулся и увидел, что часовой перебросил автомат за спину.

Сержант зарычал: «Страхуй, салага!», но это были его последние слова. В руке одного из незнакомцев словно из воздуха материализовался пистолет, раздался негромкий хлопок, и пуля мягко вошла в тело начкара. Какое-то время лицо Бубенцова сохраняло удивленное выражение, затем он тихо осел на землю.

Часовой, выпучив глаза, судорожно скреб ногтями ремень автомата, и тот, что постарше, глядя прямо в глаза Бухвалову, тихо приказал:

— Не балуй, парень. Дай сюда ствол.

Часовой дрожащими руками снял автомат, бросил его на снег и, отвернувшись к стене склада, тихо завыл.

Старший сделал характерный жест, коснувшись шеи ребром ладони, и повернулся к машинам. Из грузовиков уже успели высыпать люди, и теперь они молча наблюдали за происходящим.

— Ну-ка за дело, бездельники. Шнель, шнель...

Свои команды он сопровождал энергичными жестами руки, затянутой в черную перчатку.

— Хватит! — рявкнул он на водителя. — Ты что, фарш решил из него сделать? Тащи рацию.

Водитель с видимым сожалением, хорошо просматривающемся на его тупом широком лице, вытер окровавленное лезвие о воротник тулупа, пнул ногой распростертое тело Бухвалова и полез в кабину. Появился он оттуда с портативной УКВ-радиостанцией.

— Группа захвата вызывает центр.

— Ну наконец-то, — хриплым голосом ответила рация. — Докладывайте.

— В 12.15 прибыли на место. Действуем по плану.

— Вместо шести часов на погрузку даю четыре. И ни минутой больше.