Новый порядок - Крижановский Артур - Страница 32

Ураев поскреб подбородок и вопросительно посмотрел на Романцева.

— Все очень просто, Феликс. Стоун, при всех его многочисленных талантах и достоинствах, — холодный трезвый рационалист. Он не признает эмоций, только голые факты. В его логическом мышлении участвует только рассудок, и ничего более. В этом заключается его слабость. Я больше доверяю тому, что называют сердцем или душой. В некоторых случаях я заменяю недостающие факты воображением, хотя это тягчайший грех для аналитиков. Стоун не только блестящий практик, он к тому же и незаурядный мыслитель, его идеи глубоки и тщательно проработаны. Но он трезвый прагматик и яростный материалист. Когда Стоун в своих поисках доходит до определенной черты — назовем ее границей реальности, — он упирается в непреодолимую стену. Все, что находится за этой стеной, для него не существует. Он вообще не верит, что там может что-либо существовать. Меня эта стена не остановит. Я готов путешествовать и по ту сторону реальности, даже когда исчезает почва под ногами. Я доверяю в первую очередь сердцу, душе, интуиции и лишь во вторую фактам.

— Это твоя особенность может нам сейчас пригодиться, — заметил Ураев. — У меня такое впечатление, что мы уже давно вышли за границы реальности.

— Я вижу, ты меня правильно понял, — обрадовался Романцев. — Стоун никогда не согласится признать, что в мире есть вещи, недоступные для его ума. Он меряет этого человека, речь идет об Авторитете, на свой аршин и пытается победить его в игре, правила которой он никогда не сможет понять. Ему этого не дано. Стоун не верит ни в Бога, ни в Дьявола и скорее всего не поверит собственным глазам, даже если кто-либо из этих важных персон соизволит нанести ему визит.

Романцев подождал, пока Ураев сходит за новой порцией кофе, и продолжил свой рассказ.

— Я говорил об интуиции и косвенных доказательствах. Так вот, у мене появилась идея, как проверить Феликса Ураева и заодно разжиться новыми фактами. Но тут некстати вышла накладка, и мне пришлось обнажить оружие. Помнишь, тот эпизод с таблетками?

— Как же, — пробормотал Ураев. — Мне стыдно. Надо же так лопухнуться!

— Да, это был неприятный момент. Идея с таблетками мне как-то сразу не понравилась. Я вспомнил рассказ Стоуна о применяемых в последнее время психотропных средствах, тест-контролях и прочих подобных вещах. А вдруг это ПР, подумал я...

— Откуда ты узнал про этот наркотик? — Ураев в очередной раз не смог скрыть изумления.

— Земля слухами полнится, — невесело улыбнулся Романцев. — Один коллега из УБРН шепнул мне пару слов по секрету. Так что я в курсе. Впервые этот наркотик засекли восемь месяцев назад. Это было делом случая. При аресте торговцев наркотиками среди всего прочего обнаружили маленькую партию неизвестного зелья, не более десяти граммов. Специалисты долго не могли разобраться с этим зельем, но когда провели комплексное исследование, схватились за головы. Бесспорно, это самый опасный и сильнодействующий из всех известных наркотиков. Эксперты попытались смоделировать процесс получения ПР и... ничего не получилось. Они заявили, что столь сложное по своей структуре синтетическое вещество невозможно получить ни при каких условиях. По одной простой причине — это вещество существует вопреки всем законам природы. Они не смогли даже составить его химическую формулу.

— Тебе известно, каким побочным эффектом обладает ПР? — поинтересовался Ураев.

— Весьма своеобразным, — хмыкнул Романцев. — Очень мощный двойной эффект. После приема дозы ПР человек уже не воспринимает реальность как единое целое, его личность раздваивается. Одна половина пребывает в наркотическом трансе, который длится неделями и даже месяцами и при этом испытывает небывалые ощущения. Отсюда и название — «Преддверие рая». В то же время вторая половина ничего об этом не подозревает, так что внешне поведение человека никак не меняется. На первый взгляд. Поскольку перемены существуют.

Помогла случайность, иначе истинное предназначение ПР могло еще долго оставаться нераскрытым. Во время комплексных исследований один из ученых принял микродозу ПР, чтобы испытать его эффект на себе. Прошло несколько часов, но никакой реакции не последовало. По словам исследователя, он так и не испытал транса, для этого принятая доза ПР оказалась явно недостаточной. Прошло еще несколько часов, и его коллега обратил внимание на одну незначительную деталь. Его друг был заядлым спорщиком, и характер у него был не то чтобы тяжелым, но далеко не ангельским. А тут превратился в чистого ангела — что не скажешь, со всем соглашается, всем готов услужить. Это продолжалось день, другой, а затем до ученого дошло, что его товарищ слишком легко поддается внушению. Он пригласил еще нескольких ученых, и они поставили ряд экспериментов. Выяснилось, что человек, находящийся под воздействием ПР, легко превращается в биоробота, готового исполнить любой правильно сформулированный приказ. Эту информацию сразу засекретили, а отборные силы УБРН были брошены на поиски изготовителей дьявольского зелья. Насколько я знаю, им достались жалкие крохи. Обнаружить подпольные лаборатории и изготовителей не удалось.

— Твои опасения были не напрасны, — подтвердил Ураев, все это время внимательно слушавший напарника. — В состав таблеток был подмешан ПР. Таким образом Стоун собирался контролировать наши действия. Я подменил упаковки, а капсулы с ПР уничтожил в утилизаторе.

— Ты забыл предупредить меня об этом, — мягко заметил Романцев. — Кстати, Стоун первым делом поинтересовался, принимаем ли мы эти капсулы.

— Понятно, — кивнул Ураев. — Мое поведение показалось тебе подозрительным, и ты выключил меня из игры.

— На несколько часов, чтобы разобраться в ситуации. Знаешь, что я сделал первым делом?

— Что?

— Послал Стоуну тот самый запрос, после которого якобы погибли обе группы аналитиков. На этот раз Стоун сработал грубо, и я сразу заподозрил, что это липа. Запрос касался руководителей Независимого исследовательского центра «Восток — Запад», существовавшего с девяностого по девяносто пятый год. Центр закрылся в ноябре девяносто пятого, и о судьбе его учредителей ничего не известно. Да что там говорить, не только руководители, но и почти все его сотрудники бесследно исчезли. Если помнишь, в запросе содержалась просьба выяснить дальнейшую судьбу шестерых лиц: Михаила Романова, Андрея Шувалова, Альгирдаса Норвиласа, Римантаса Ремейки, Петерса Крастиньша и Александра Гринберга. Предполагалось, что кто-то из этой шестерки и есть тот самый Авторитет. И хотя Центром руководил Норвилас, обе группы пришли к однозначному выводу, что основной фигурой в организации является Михаил Романов.

— Да, обе группы вцепились в Романова мертвой хваткой, — дополнил информацию Ураев. — Они раскопали все или почти все, связанное с деятельностью Центра до момента его закрытия. И напали на еще один след. Тогда-то они и начали задавать Стоуну чертовски неприятные вопросы.

— Стоун повернул дело так, что обе акции — дело рук Авторитета, то бишь Романова. Кстати, Феликс, — Романцев запнулся и обвел зал долгим взглядом. — А ведь Стоун и на самом деле уверен, что к нам может нагрянуть Авторитет. Я уже говорил, он совершенно не понял этого человека. Стоун считает, что Авторитет будет действовать так, как в его положении он действовал бы сам. Другими словами, поскольку эта акция в первую очередь направлена против Авторитета, то Стоун вполне допускает, что тот способен применить силу. Отсюда такие небывалые меры безопасности.

Романцев сделал небольшую паузу, во время которой он бегло пробежал глазами очередное послание от «Стоун-5» и подтвердил его получение.

— Стоун доволен нашей работой, — улыбнулся Романцев. — Продолжим разговор. Вернемся к Центру и Романову. Обрати внимание — Романов, Романцев, — мы почти однофамильцы...

— Простое совпадение, — заметил Ураев.

— Я не знаю этого человека, — продолжил Романцев, — и в первый раз узнал о его существовании из отчетов аналитиков. Но зато остальные пятеро мне известны, а с одним из них я знаком лично. Норвилас в одно время преподавал в МГУ, и мне доводилось присутствовать на его лекциях. Доктор наук, блестящий экономист, светлая голова и притом весьма приятный и порядочный человек. Мы все жалели, когда его забрали обратно в Вильнюс заведовать экономическим факультетом местного университета. В конце восьмидесятых он возглавлял Государственный Литовский банк. С остальными я не знаком, но наслышан о каждом из них. Например, Шувалов — один из лучших московских адвокатов. Он возглавлял московский филиал Центра. Помнишь досье Шувалова?