Секта для бога - Кривошеин Алексей - Страница 18

Она сама схватила его холодную ладошку и потащила за собой. Жабик двинулся не сопротивляясь. Они пробежали так несколько домов и оказались на главной освещенной улице. Несмотря на позднее время, здесь ходили люди и было спокойно. Оксана остановилась, поспешно запахнула рубашку. Пара пуговиц уцелела, снизу можно завязать узлом. Остановился и Жабик.

— Кто вы?! — спросила она.

— Жабик! — ответил Жабик, преданно глядя в глаза.

— Но как же?.. — удивилась Оксана. — Тогда скажите, откуда вы?

— Жабик не знает! — ответил он. Огромные, выпученные глаза печально блестели в свете фонарей. Оксана только сейчас осознала, что Жабик едва ли не ниже ее.

— Как же так?! — удивилась она. Ее рука придерживала рубашку на груди, чтобы не распахнулась.

— Жабик первый день в городе! Жабику некуда пойти! — сказал он. — Вы единственная душа, знающая Жабика...

— Так!

Оксана задумалась на мгновение. Ее деятельная натура уже толкала ее на глупый поступок, который мог изменить всю ее жизнь. Не следует так сразу подчиняться своим побуждениям, будь они хоть тысячу раз добрыми. Хотя, может быть, и мира уже не было бы, если б люди им не подчинялись.

— Пойдешь ко мне домой! Там и переночуешь! — безапелляционно сказала она Жабику. — А завтра решим, что с тобой делать! Услуга за услугу!

— Жабик не желал платы! — сказал он. — Жабик...

— Я тоже не желаю платы! — отрезала Оксана. Уж в этом она была сильна. Перед ней был мужчина, пусть и уродливый, и этот мужчина порывался спорить. — Никаких споров, ты идешь со мной!

Жабик и не думал спорить.

Игнат сидел на полу узкой комнатки, поделенной решеткой пополам, и скучал. Сколько прошло времени после ухода Григория, не смог бы сказать при всем желании. Григорий забрал у него часы, окна в каморке не было, а внутренние часы словно остановились, после того как бронированная дверь закрылась за Учителем Роста.

— Да! Сутки — это не хухры-мухры! — произнес Игнат в пространство. Хотелось хоть как-то оживить обстановку, но голос странным образом терялся в узком пространстве. Игнат даже потрогал стену — не обтянута ли толстым ковром. Но пальцы встретили лишь шероховатость бетона.

Вдруг захотелось вскочить, бежать куда-то. Тело зудело от желания что-то сделать. Игнат встал, шагнул один раз и уперся в стену. Черт! Как здесь мало пространства. Он обернулся, еще пара шагов — и очутился у противоположной стены.

Он оглядел комнатку. В ней не было наружных камер наблюдения, но он отчетливо ощущал чье-то пристальное внимание. Его рассматривали словно жука в банке. А жук и не ведает, что огромные руки богов держат его банку, где он усиленно бегает по стенкам в поисках выхода, и решают его судьбу. Игнат поежился.

“До чего же все-таки скучно! — Игнат огляделся. Рассеянный свет по-прежнему освещал каморку, но становился все тусклее и тусклее. Не хватало, в дополнение ко всему, остаться здесь в кромешной тьме. Обычно зрение привыкает к темноте, а сейчас все наоборот. Чем дольше находится в комнатке, тем слабее видит. — Это все секта виновата! Это все их дурацкие тесты!”

— Я не поддамся! — крикнул Игнат в пустоту и вновь уселся у двери. Но тело зудело по-прежнему. Не смог усидеть и секунды, тут же вскочил и снова побежал по кругу, хотя кругом это назвать можно было с большой натяжкой. “Теперь понятно, отчего львы и тигры мечутся по клеткам. Бедные животные. Всю жизнь прожить в клетке! Выйду — вступлю в Гринпис!”

Игнат остановился посреди каморки, схватился за прутья клетки.

— Свободу попугаям! — Этого ему показалось мало. — Свободу, однокомнатную квартиру на клюв и красивую попугаиху в личное пользование!

Упоминание самки попугая замкнуло в голове новую цепочку воспоминаний, которая направила мысли в другое русло. Вспомнилась Ольга. “Еще, еще!..” — как наяву услышал он. А потом порывистые вздохи. Но тогда он не мог подглядеть, что происходило в комнатке. Сейчас же его мозг не был скован жесткими рамками повседневности. От скуки случаются чудеса.

Он вылетел из своего тела, медленно поплыл прямо к той двери, за которой сидела Ольга. Словно любопытное привидение, он просунул голову прямо сквозь дверь и увидел...

Ольга сидела в центре комнаты на стуле. Ее красивые ноги под короткой юбочкой были широко расставлены. Пальчики одной руки скользили по обнаженным ногам, медленно задирая юбочку все выше и выше. Вторая рука расстегивала блузку. Голову Ольга запрокинула назад, глаза закрыты, с полуоткрытых губ слетают вздохи.

Игнату стало горячо от такого зрелища. Он почувствовал, что, хоть он и привидение, определенная его часть резко твердеет и увеличивается на глазах. “Вот будет смешно, если я зацеплюсь ею за дверь и не смогу пролететь внутрь”.

Последняя пуговка у Ольги отлетела, блузка распахнулась, полные белые груди явили миру свое совершенство. Ольгина ладошка с длинными красными ногтями тут же принялась ласкать их, щипать легонько, словно она хотела, чтобы они порозовели. Вторая рука совсем уж неприлично задрала юбочку, выставив на суд Игната черные кружевные трусики. Такие узенькие и прозрачные, что дрожь пробежала по всему телу.

— Боже, что она со мной творит, — прошептал Игнат. Он вдруг понял, что его собственная рука ложится на твердеющую, увеличивающуюся его часть, но, вместо того, чтобы унять, крепко сжимает и распаляет ее еще больше.

Ольга между тем медленно приподнялась на стуле, красивые ножки скромно свела вместе.

— У-у-у! — закричал Игнат. Неужели представление закончено? Но вместо этого Ольга взялась за трусики и начала медленно спускать вниз. Рука Игната непроизвольно сжалась, он почувствовал сладкую боль.

И вот уже черное кружево лежит на полу. Ольга вновь ласкает красивую, порозовевшую и напружиненную грудь. А потом ноги вновь пошли в стороны, неугомонные пальчики подняли юбочку, а под ней... Игнат застонал от непреодолимой истомы едва ли не громче, чем Ольга.

Гладкая женская кожа, приятные изгибы разведенных ног и сокровенное лоно любви. Пальчики Ольги прикоснулись к нему медленно, пробежались снизу вверх, с ее приоткрытых губ сорвался стон. Игнат задергался, словно паралитик в припадке. Внизу растекалась горячая волна.

“Что она со мной делает?! Что творит!” Тело ломило от желания оказаться рядом с ней, ласкать ее обнаженную кожу, целовать полуоткрытые губы, войти в ее доступное...

— С добрым утром, любимая, милая ты моя... — До боли знакомая песня Митяева вырвала его из мягких лап наваждения. Игнат вздрогнул, дернулся от неожиданности. Лоб врезался во что-то твердое, перед глазами вспыхнули мириады искр.

— Вот черт!

Игнат ощутил, что стоит посреди каморки и отчаянно трет руками лоб. Прямо перед ним злорадно темнеет решетка, из-за закрытой двери сотовый телефон приглушенно исполняет песенку Митяева. Эта песня поставлена на Оксанин номер.

Игнат метнулся к двери. “Оксана!” Тут же вспомнил, где он и что с ним. Лицо скривила ироничная улыбка. Надо же, какие выкрутасы выкидывает его подсознание. Сознательно ни за что бы не позволил себе думать о ком-то, кроме Оксаны.

Телефон продолжал надрываться. Игнат представил, что где-то там, в большом мире, Оксана набирает номер, ее брови хмурятся, а он все не отвечает. Она наверняка тревожится. Она будет переживать за него. Не будет спать всю ночь! “Все-таки я дурень! Нужно было попробовать спрятать телефон! Не стал бы Григорий его обыскивать!

Хотя кто знает?!” Телефон умолк, Оксана отчаялась его услышать. “Завтра ругани будет! Как бы сгладить ее плохое настроение?! Ведь про “Рост” рассказывать нельзя! Она сама сказала, что будет презирать меня, если я вступлю в “Рост”. И разбираться не станет, что я вступил по приказу начальства. Нет уж! Лучше я расскажу обо всем потом, когда моя статья раскроет истинные мои намерения. Тогда она не станет меня презирать”.

Размышляя так, Игнат прислонился к прохладному железу двери и сполз по ней на пол. Он опять отчаянно скучал.