Пироскаф «Дед Мазай» - Крапивин Владислав Петрович - Страница 21

— А где кашеварий-то?

— В глине, конечно. Он будет выделяться в пр-л-роцессе р-л-расхода топлива, — учёным тоном объяснил Дон. — Теперь хватит на все лето.

«Чудеса», — подумал Сушкин. И горстями навалил глину в оба ведёрка. Вытер ладони о живот — почти такой же терракотовый от загара, как глина.

— А что, друзья мои, неплохо бы поразмяться на твёрдой земле, — мечтательно предложил Бамбало. — Устроить прогулочку. А?

Сушкин понял, что это было бы замечательно. А ещё лучше, если…

— Донби, прокатишь?

Донби и раньше не раз катал на себе Сушкина. И по земле, и по палубам пироскафа. Это было просто восхитительно — ехать на громадном птичьем туловище, зарывшись ногами в пушистое оперенье, покачиваться, и поглядывать вокруг с двухметровой высоты. Или рассекать грудью воздух, когда Донби набирает скорость. Сушкин раскидывал руки, и казалось, что он летит вместе с Донби, который сам по себе летать не умел…

— Садись уж, кавар-лерист, — ворчливо сказал Дон. Страусиные ноги подогнулись, похожее на скирду птичье тело опустилось в траву. Сушкин мигом вскарабкался к Донби на спину. Хихикнул от щекотки перьями (надо полминуты, чтобы притерпеться). Обнял себя за плечи. Донби легко вскочил, взметнул на себе лёгонького седока. Что ему был какой-то Сушкин весом с рисовый веник! Известно, что страусы легко возят на себе взрослых мужчин!

Двинулись шагом, потом рысью (трюх-трюх!). И наконец галопом. Сушкин — руки в стороны! Их тут же обхватил встречный ветер. Стал подталкивать вверх растопыренные ладошки.

— Ура! Летим! — завопил Сушкин.

Они «летали» минут десять. Донби прыгал через кусты, выписывал на травянистых пустошах восьмёрки, а иногда мчался по прямой дистанции, словно хотел поставить рекорд скорости. И Сушкин ощущал себя выстреленным из рогатки. Хотя это не точно, потому что он вообще-то сидел внутрирогатки. Великанской рогаткой были две шеи Донби, которые торчали над его туловищем, как громадная буква Y. Серые пёрышки трепетали на этой букве от встречного ветра и взъерошивались на страусиных головках. А пониже головок, на двух горлах, ярко белели пушистые колечки-ожерелья (у обычных страусов их не бывает)…

Донби выскочил на лужайку с приземистой травой. Из неё торчали высокие камни, похожие на идолов острова Пасхи (того, где съели чиновника). Донби притормозил.

— Уф… — выдохнул Бамбало. — Пора передохнуть.

— Да, — выговорил Дон с бульканьем водопроводного шланга: — Пор-л-ра. В нас ведь нет кашевар-л-рия…

Сушкин качнулся вперёд, потёрся левой щекой о шею Дона, правой о шею Бамбало.

— Спасибо… Накатался, как на самолёте…

И в этот момент он увидел удивительного мальчика.

Мальчик небрежной походкой вышел из-за камня. Он был ростом как Сушкин, худенький, гибкий такой, с тёмными локонами до плеч. Но в этом (даже в локонах) ничего удивительного не было. Странным казался наряд: большой лимонный берет с изогнутым чёрным пером, белые колготки…

Мальчишки в наше время редко ходят в колготках. Разве что натягивают под брюки, для тепла, а вот так, открыто, — почти никогда. Считают, что похожи в этой одежде на девчонок. Если порой и обряжаются так, то для каких-нибудь театральных выступлений… Впрочем, наряд мальчика, похоже, и был театральным: как у придворного пажа или принца. Тем более, что на ногах красовались апельсиновые мушкетёрские полусапожки с отворотами и пряжками. Только верхняя часть костюма не выглядела придворной — балахонистая тельняшка с дырами на разных местах и рваным подолом-бахромой.

Мальчик, слегка изогнувшись, опёрся плечом о каменного идола и глянул на путешественников. У него были блестящие, как чёрные бусины, глаза, вздёрнутый поцарапанный нос, круглые щеки и толстые, будто у негритёнка губы. Он растянул их в улыбке и сказал без всякой дворцовой важности, по-хорошему:

— Я про вас знаю. Вы Том и Донби с парохода «Дед Мазай»… — голос был тонкий, как у свирели, и весёлый

Видимо, негритянские губы мальчишки понравились Донби, напомнили родину. Он светски шаркнул правой ногой (полетели пучки травы). А Сушкин почему-то застеснялся, помигал и сбивчиво выговорил:

— Ага… А ты кто?

— Я наследник Юга…

— Какого Юга? — Сушкину стало неловко от своей непонятливости. Наследник переливчато засмеялся:

— Имя такое — Юга. Сокращённое от «Юхан». У нас в династии западная кровь, Юханом звали прадедушку, герцога Бочкотарского. А меня — в его честь.

До Сушкина в конце концов дошло:

— А! Здесь кино снимается, да?

— Что? — весело удивился юный герцог. — Может быть, и снимается, не знаю. А я не из кино, я настоящий наследник!

Ясно, что Юге нравилась его роль. И Сушкин охотно подыграл:

— Значит тебе… вам надо говорить «ваше сиятельство»?

Наследник Юга засмеялся опять:

— «Высочество»… Но не надо, я не люблю. Просто «Юга»… — Он вдруг прислушался. — Ну, опять за мной гоняются. Мне пора. Мы ещё увидимся!..

Юга вздёрнул на боку тельняшку. Под ней оказались пышные коротенькие штаны из оранжевых и серебристых полосок. С карманом. Из кармана Юга выхватил блестящий свисток, дунул. Сигнал был как у футбольного судьи. И тут же примчался… трёхколёсный велосипед. С медным изогнутым рулём и похожим на кофеварку моторчиком под рамой.

— Прадедушкин, — объяснил наследник Юга. — Только двигатель новый, на кашеварии. — Похлопал по бархатному седлу, прыгнул на него, лягнул воздух полусапожками. Велосипедик встал на задние колёса, как резвая лошадка на дыбы. Брякнул звонком. Юга вскинул руку в полосатом обшлаге.

— Я поскакал! Пока! — И прадедушкин конь мигом унёс его за кусты и камни.

Сушкину был и весело, и немного печально: так быстро расстались. Конечно, Сушкин обещал себе не заводить близких друзей, но… «Но он ведь пообещал, что ещё увидимся», — вспомнил Сушкин.

Третья часть

Дельта

Столбы и за Столбами

Получив порцию кашевария, «Дед Мазай» вновь обрёл бодрость. Кормой вперёд выбрался из бухты и направил нос к дальним горизонтам. Зелёный вымпел с жёлтым зайчонком жизнерадостно полоскал на мачте. А на корме вздымался под ветром сине-белый флаг Воробьёвского пароходства. Трепетали в потоках встречного воздуха ленты Сушкинской бескозырки.

Внизу, в машинном отделении, бодро ходили туда-сюда шатуны с полированными штоками поршней Сушкину нравилось глядеть на них. Он поглядел и снова выбрался наверх.

— Жизнь прекрасна, — заявил капитан Поддувало, потягиваясь в дверях рубки. Сушкин был с ним согласен. Однако подумал, что она будет ещё лучше, если в ней больше не случится таких, как вчера, бурь.

Донби, кажется, угадал его мысли.

— Конечно, бури ещё будут не раз… — мягким голосом сообщил Бамбало. А Донби мужественно добавил: — Однако мы их пр-лер-одолеем… Не так ли, наш храбрый Том?

— Коз епонятно, — ответил Сушкин привычной детдомовской поговоркой (и проглотил холодный комок).

Откуда-то появилась Изольда. Села у трапа на задние лапы, стала умываться, будто кошка.

— Судя по всему, наша пассажирка великолепно перенесла непогоду, — заметил капитан.

— Она уже не пассажирка, а член команды, — заметил Сушкин. — Заслуженная корабельная крыса. — И не удержался, небрежно спросил: — А что показывает барометр? Какая будет погода в ближайшие дни?

— И в ближайшие, и в дальнейшие она будет прекрасная, — сообщил капитан Поль. — На просторах Дельты дни всегда отличаются ровным атмосферным давлением и спокойными ветрами. Так что, если нашему Тому хочется новых шквалов и гроз, придётся подождать до осени.

— Жаль, — нахально сказал Том и потрогал колечко (чтобы судьба не дала ему новую взбучку за вранье). — А скоро будет Дельта?

Капитан с удовольствием объяснил:

— За Столбами. А Столбы вот они, впереди.

Река Томза делалась уже, берега выше. На них возник одноэтажный городок. Тому подумалось, что он похож на Сент-Питерсборо из книжки Марка Твена. За городком поднимались две высоченные скалы. Видимо, это и были Столбы. Но им больше подошло бы название Клыки. Они походили на два острых зуба в пасти великанского зверя (Том поёжился). Между водой и домиками с двух сторон тянулись дощатые причалы. По ним бежали мальчишки с разноцветными шарами и вертушками, махали руками. Но они быстро отставали, потому что течение нарастало и резво увлекало «Деда Мазая» в проход между скалами. И вдруг Том увидел, что каменные столбы соединяются чёрным кружевным мостом. Таким низким, что он обязательно должен был зацепить мачту и трубу, а возможно, и крышу рубки. И остальные это увидели. Электронный навигатор Куда Глаза Глядят завопил не своим голосом: