Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович - Страница 5

Кстати, амурские дауры и солоны выгодно отличались от тунгусов и бурят Ангары более крепким телосложением, тягой к земледельчеству, осёдлостью и склонностью к работе как таковой. И если среди тунгусов в воины шло небольшое количество молодых людей, то среди амурцев можно было выбирать лучших. По менталитету дауры были ближе к русским, чем остальные народы Приангарья и Приамурья. Как передавал Соколову албазинский воевода, уже в ближайшем будущем, при правильной политике, на них можно было смело делать ставку, как на вернейших союзников. Как жаль, что когда-то намечавшаяся было дружба русских с даурами была разрушена ценою вороха шкурок и похоронена алч ностью казаков! Но теперь всё будет по-другому, пусть маньчжуры немного поиграют на некогда русском поле, находясь во враждебном окружении. Отправленные из строящейся сунгарийской крепости к князю Гуйгудару послы ангарцев были встречены им очень радушно. Он заверил послов о своём желании стать подданным даурского царя. Гуйгудар обещал прибыть в Албазин для переговоров, как только будет поставлена крепость ангарцев на реке, а Балдача ими разгромлен. По словам князя, в его городке на нижней Сунгари располагался маньчжурский отряд числом под две сотни воинов и находилось несколько чиновников, которые остались там до весны после зачистки округи от разрозненных отрядов людей солонского князя Бомбогора. Насчёт Балдачи Гуйгудар говорил уважительно, насчитывая общее количество его воинов под четыре тысячи человек.

Едва получив эту информацию, Сазонов решил немедленно атаковать маньчжурского союзника. Оставив на Зее присматривать за рекой роту стрелков и даурское ополчение, воевода приказал грузиться на «Орочанина». Канонерка приняла орудия и людей, взяв курс на устье реки, обозначенной на карте как Горная, где была крепостица Балдачи.

Белореченск. Ноябрь 7150 (1642).

– Засурский Иван! – Из шумной толпы учеников выросла фигура Олега Сергеевича, преподававшего во второй средней школе физику и механику.

Учитель успел поймать мальчишку за китель, когда тот попытался пролезть сквозь ограду в турбинный зал недавно отстроенной в Белореченске электрической станции. До сих пор такая была лишь в Железногорске на металлургическом производстве, заменившая собою кустарные речные барабаны.

– Я поближе хотел посмотреть, Олег Сергеевич! – воскликнул Ивашка.

– Для этого не нужно спускаться в турбинный зал, молодой человек, – с улыбкой, но твёрдо говорил учитель. – Любознательность – дело хорошее и поощряемое, но голову свою поберечь надо! Иван, ты лучше повтори-ка, что я говорил позавчера о принципах работы турбины?

Остальные ученики, стоявшие на небольшой огороженной площадке, находившейся выше уровня пола, с готовностью устремили свои взоры на волжанина-переселенца, год назад попавшего в их класс по распределению из Васильева.

– Паровая турбина работает так: в паровых котлах, кои стоят ниже, образуется пар. Оный пар под давлением поступает на лопатки турбины. Она совершает обороты и вырабатывает механическую энергию, кою использует генератор, – бойко отвечал паренёк.

Учитель с довольным видом кивал, посматривая на остальных учеников.

– Иван продолжает делать успехи, это похвально! А ведь ещё год назад он пугал нас чертями, – рассмеялся Олег Сергеевич.

Мальчишки и девчонки разом поддержали учителя, вспоминая наперебой, как Ивашка испугался, увидев работавший ночью паровик.

– Так то я совсем тёмный был! – оправдывался сконфуженный Ивашка. – Это сейчас я ангарец настоящий!

И это было именно так: вчерашний переселенец сегодня был уже не просто ребёнком, живущим в княжестве, но и членом военизированной организации учеников средних школ имени ангарского князя – соколёнком. Такие мальчишки, как он, помимо школьного обучения различным наукам проходили и курсы обращения с оружием, учились работать с радиостанцией и многому другому. По достижении пятнадцати лет каждый ученик, заканчивая школу, получал предписание на дальнейшее профильное образование, сопряжённое с началом обучения и в военной школе Удинска или Иркутска. Пока Ивашка не знал, что его ждёт, да и не мог до сих пор определиться, в каком классе ему больше нравится. Хотя сейчас его занимало более всего электричество, что идёт по блестящим от лака проводам к стеклянной колбе, светящейся маленьким солнышком под потолком. Иван мечтал иметь подобное чудо и в своём доме, но, увы, провода тянулись пока лишь к школе, нескольким цехам да к кузнице. Сказывалась нехватка медного изолированного провода. Как пояснял учитель, сей прискорбный факт был временным, и уверял, что в скором времени в каждом доме загорится электрический свет.

Игнат Корнеевич, отец Ивана, уже где-то с год работал подмастерьем в карандашном цехе. Старший мастер цеха отмечал упорство и работоспособность Засурского-старшего, регулярно проверяя результаты его работы. Посему в скором времени Игнат может рассчитывать на медную бляху младшего мастера, что означало следующую ступень в иерархии ангарского социума. Мать Ивашки трудилась портнихой на недавно организованной белореченской мануфактуре. Но, конечно, родители его трудились на производстве в свободное от полевых работ время – с конца уборочных работ до начала посевной. Работа в поле занимала большую часть года. Хорошо, выручало растущее поголовье лошадей и, в придачу к ним, конные сеялки да косилки.

Глава 2

Дания, остров Зеландия, деревня Нэствед,

родовой замок семьи Нильсен. Ноябрь 7150 (1642).

ПЁТР КАРПИНСКИЙ, АНГАРСКИЙ ПОСОЛ.

Наконец настал день, когда Матс, этот старый капитан королевского флота, заскочил к нам и, словно мальчишка, с восторгом сообщил о том, что сам Ганнибал Сехестед, статхолдер Норвегии, желает принять нас в копенгагенском замке Русенборг. Приятная новость, чёрт возьми! Последний месяц мы жили в поместье семьи Нильсена, куда он меня уговорил переехать из Копенгагена в одну из наших встреч. Небольшая деревушка, отстоявшая на юг от столицы километров на двадцать – двадцать пять, поначалу показалась мне земным раем. Тишина, покой и отдохновение в провинциальной глуши. Матс горделиво называл своё имение замком, но мне это небольшое двухэтажное строение из потемневшего от времени камня с одним флигелем и невысокой башенкой, окружённое низеньким каменным забором, напоминало небольшую церквушку. Не хватало лишь креста на башенке. Хотя, не спорю, построено было на совесть, да и жилище это навевало мысли о благородных предках Нильсена.

К сожалению, погода нас не баловала. Похоже, она соблюдала своеобразную гармонию – серый камень замка, серая земля вокруг, серые лица крестьян и серое небо вверху. Дожди меня-то замучили, почти не появлявшегося вне замкового двора, вымощенного камнем. А что говорить о нижегородцах, коих наши морпехи решили озаботить физической подготовкой! Каждодневные пробежки до дальнего леса, гимнастика и азы борьбы самбо под аккомпанемент накрапывающего дождя – не каждому такое по плечу. Местные смотрели на это с недоумением, многие осуждающе качали головой и показывали на моих мужиков пальцами, обсуждая причуды чужаков. А священник здешней церквушки и вовсе волком смотрел, но, слава богу, никаких воплей о нечистой силе от него слышно не было. Только деревенские детишки с любопытством и смехом наблюдали за тем, как странные бородачи с утра пораньше бегут из замка Нильсенов по самой грязи к лесу, а потом как умалишённые машут руками и ногами, стараясь делать это в унисон. Они, бывало, и сопровождали ангарцев в их пробежках, покуда не получали пару затрещин, будучи пойманными своими недовольными мамашами.

Я же почти всё время проводил в изучении датского языка, используя модный метод полного погружения в языковую среду. Я надеялся, что у меня получится. Ведь с английским в своё время я справился после школы довольно легко. Вот только сейчас многое подзабыл, не тренируя память общением. После английского языка, кстати, датский показался мне весьма сложным. Сказалась та англоязычная среда, которую в нашем прежнем мире создали СМИ, поп-культура и Интернет. На слух датский несколько схож с немецким, который я непродолжительное время успел поучить в школе. Вскоре, с подачи родительского комитета, язык Канта и Гёте заменили прогрессивной американской жвачкой. Так что из немецкого я помнил только расхожие фразы из советских кинофильмов о Великой Отечественной.