Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Жуковский Василий Андреевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 73

Изменить размер шрифта:

К Эмме *

Ты вдали, ты скрыто мглою,

Счастье милой старины,

Неприступною звездою

Ты сияешь с вышины!

Ах! звезды не приманить!

Счастью бывшему не быть!

Если б жадною рукою

Смерть тебя от нас взяла,

Ты была б моей тоскою,

В сердце всё бы ты жила!

Ты живешь в сиянье дня!

Ты живешь не для меня!

То, что нас одушевляло,

Эмма, как то пережить?

Эмма, то, что миновало,

Как тому любовью быть!

Небом в сердце зажжено,

Умирает ли оно!

Цвет завета *

Мой милый цвет, былинка полевая,

Скорей покинь приют твой луговой:

Теперь тебя рука нашла родная;

Доселе ты с непышной красотой

Цвела в тиши, очей не привлекая

И путника не радуя собой;

Ты здесь была желанью неприметна,

Нужда любви и сердцу безответна.

Но для меня твой вид — очарованье;

В твоих листах вся жизнь минувших лет;

В них милое цветет воспоминанье;

С них веет мне давнишнего привет;

Смотрю… и все, что мило, на свиданье

С моей душой, к тебе, родимый цвет,

Воздушною слетелося толпою,

И прошлое воскресло предо мною.

И всех друзей душа моя узнала…

Но где ж они? На миг с путей земных

На север мой мечта вас прикликала,

Сопутников младенчества родных…

Вас жадная рука не удержала,

И голос ваш, пленив меня, затих.

О, будь же вам заменою свиданья

Мой северный цветок воспоминанья!

Он вспомнит вам союза час священный,

Он возвратит вам прошлы времена…

О сладкий час! о вечер незабвенный!

Как божий рай, цвела там сторона;

Безоблачен был запад озаренный,

И свежая на землю тишина,

Как ясное предчувствие, сходила;

Природа вся с душою говорила.

И к нам тогда, как Гений, прилетало

За песнею веселой старины

Прекрасное, что некогда бывало

Товарищем младенческой весны;

Отжившее нам снова оживало;

Минувших лет семьей окружены,

Все лучшее мы зрели настоящим;

И время нам казалось нелетящим.

И Вернаябыла незримо с нами…

Сии окрест волшебные места,

Сей тихий блеск заката за горами,

Сия небес вечерних чистота,

Сей мир души, согласный с небесами,

Со всем была, как таинство, слита

Еедуша присутствием священным,

Невидимым, но сердцу откровенным.

И нас Еелюбовь благословляла;

И ободрял на благо тихий глас…

Друзья, тогда Судьба еще молчала

О жребиях, назначенных для нас;

Неизбранны, на дне ее фиала

Они еще таились в оный час;

Играли мы на тайном праге света…

Тогда был дан вам мною цвет завета.

И где же вы?.. Разрознен круг наш тесный;

Разлучена веселая семья;

Из области младенчества прелестной

Разведены мы в разные края…

Но розно ль мы? Повсюду в поднебесной,

О верные, далекие друзья,

Прекрасная всех благ земных примета,

Для нас цветет наш милый цвет завета.

Из северной, любовию избранной

И промыслом указанной страны

К вам ныне шлю мой дар обетованный;

Да скажет он друзьям моей весны,

Что выпал мне на часть удел желанный:

Что младости мечты совершены;

Что не вотще доверенность к надежде

И что Теперьпленительно, как Прежде.

Да скажет он, что в наш союз прекрасный

Еще один товарищ приведен…

На путь земной из люльки безопасной

Нам подает младую руку он;

Его лицо невинностию ясно,

И жизнь над ним как легкий веет сон;

Беспечному предав его веселью,

Судьба молчит над тихой колыбелью.

Но сладостным предчувствием теснится

На сердце мне грядущего мечта:

Младенчества веселый сон промчится,

Разоблачат житейское лета,

Огнем души сей взор воспламенится

И мужески созреет красота;

Дойдут к нему возвышенные вести

О праотцах, о доблести, о чести…

О! да поймет он их знаменованье,

И жизнь его да будет им верна!

Да перейдет, как чистое преданье

Прекрасных дел, в другие времена!

Что б ни было судьбы обетованье,

Лишь благом будь она освящена!..

Вы ж, милые, товарища примите

И путь его земной благословите.

А ты, наш цвет, питомец скромный луга,

Симво́л любви и жизни молодой,

От севера, от запада, от юга

Летай к друзьям желанною молвой;

Будь голосом, приветствующим друга;

Посол души, внимаемый душой,

О верный цвет, без слов беседуй с нами

О том, чего не выразить словами.

<Графине С.А. Самойловой> *

Графиня, признаюсь, большой беды в том нет,

Что я, ваш павловский поэт,

На взморье с вами не катался,

А скромно в Колпине * спасался

От искушения той прелести живой,

Которою непобедимо

Пленил бы душу мне вечернею порой

И вместе с вами зримый,

Под очарованной луной,

Безмолвный берег Монплезира * !

Воскреснула б моя покинутая лира…

Но что бы сделалось с душой?

Не знаю! Да и рад, признаться, что не знаю!

И без опасности все то воображаю,

Что так прекрасно мне описано от вас:

Как полная луна, в величественный час

Всемирного успокоенья,

Над спящею морской равниною взошла

И в тихом блеске потекла

Среди священного небес уединенья;

С какою прелестью по дремлющим брегам

Со тьмою свет ее мешался,

Как он сквозь ветви лип на землю пробирался

И ярко в темноте светился на корнях;

Как вы на камнях над водою

Сидели, трепетный подслушивая шум

Волны, дробимыя пред вашею ногою,

И как толпы крылатых дум

Летали в этот час над вашей головою…

Все это вижу я и видеть не боюсь,

И даже в шлюпку к вам сажусь

Неустрашимою мечтою!

И мой беспечно взор летает по волнам!

Любуюсь, как они кругом руля играют;

Как прядают лучи по зыбким их верхам;

Как звучно веслами гребцы их расшибают;

Как брызги легкие взлетают жемчугом

И, в воздухе блеснув, в паденье угасают!..

О мой приютный уголок!

Сей прелестью в тебе я мирно усладился!

Меня мой Гений спас. Графиня, страшный рок

Неизбежимо бы со мною совершился

В тот час, как изменил неверный вам платок.

Забыв себя, за ним я бросился б в пучину

И утонул. И что ж? теперь бы ваш певец

Пугал на дне морском балладами Ундину, *

И сонный дядя Студенец, *

Склонивши голову на влажную подушку,

Зевал бы, слушая Старушку! *

Платок, спасенный мной в подводной глубине,

Надводных прелестей не заменил бы мне!

Пускай бы всякий час я мог им любоваться,

Но все бы о земле грустил исподтишка!

Платок ваш очень мил, но сами вы, признаться,

Милее вашего платка.

Но только ль?.. Может быть, подводные народы

(Которые, в своей студеной глубине

Не зная перемен роскошныя природы,

В однообразии, во скуке и во сне

Туманные проводят годы),

В моих руках увидя ваш платок,

Со всех сторон столпились бы в кружок,

И стали б моему сокровищу дивиться,

И верно б вздумали сокровище отнять!

А я?.. Чтоб хитростью от силы защититься,

Чтоб шуткой чудаков чешуйчатых занять,

Я вызвал бы их всех играть со мною в жмурки,

Да самому себе глаза б и завязал!

Такой бы выдумкой платок я удержал,

Зато бы все моря мой вызов взбунтовал!

Плыло бы все ко мне: из темныя конурки

Морской бы вышел рак, кобенясь на клешнях;

Явился бы и кит с огромными усами,

И нильский крокодил в узорных чешуях,

И выдра, и мокой, сверкающий зубами,

И каракатицы, и устрицы с сельдями,

Короче — весь морской содом!

И начали б они кругом меня резвиться,

И щекотать меня, кто зубом, кто хвостом,

А я (чтобы с моим сокровищем-платком

На миг один не разлучиться,

Чтоб не досталось мне глаза им завязать

Ни каракатице, ни раку, ни мокою)

Для вида только бы на них махал рукою,

И не ловил бы их, а только что пугал!

Итак — теперь легко дойти до заключенья —

Я в жмурки бы играл

До светопреставленья;

И разве только в час всех мертвых воскресенья,

Платок сорвавши с глаз, воскликнул бы: поймал!

Ужасный жребий сей поэта миновал!

Платок ваш странствует по царству Аквилона,

Но знайте, для него не страшен Аквилон, —

И сух и невредим на влаге будет он!

Самим известно вам, поэта Ариона

Услужливый дельфин донес до берегов,

Хотя грозилася на жизнь певца пучина!

И нынче внук того чудесного дельфина

Лелеет на спине красу земных платков!

Пусть буря бездны колыхает.

Пусть рушит корабли и рвет их паруса,

Вокруг него ее свирепость утихает

И на него из туч сияют небеса

Благотворящей теплотою;

Он скоро пышный Бельт покинет за собою,

И скоро донесут покорные валы

Его до тех краев, где треснули скалы

Перед могущею десницей Геркулеса,

Минует он брега старинного Гадеса,

И — слушайте ж теперь, к чему назначил рок

Непостоянный ваш платок! —

Благочестивая красавица принцесса,

Купаяся на взморье в летний жар,

Его увидит, им пленится,

И ношу милую поднесть прекрасной в дар

Дельфин услужливый в минуту согласится.

Но здесь неясное пред нами объяснится.

Натуралист Бомар *

В ученом словаре ученых уверяет,

Что никогда дельфинов не бывает

У петергофских берегов

И что поэтому потерянных платков

Никак не может там ловить спина дельфина!

И это в самом деле так!

Но знайте: наш дельфин ведь не дельфин — башмак!

Тот самый, что в Москве графиня Катерина

Петровна вздумала так важно утопить

При мне в большой придворной луже!

Но что же? От того дельфин совсем не хуже,

Что счастие имел он башмаком служить

Ее сиятельству и что угодно было

Так жестоко́ играть ей жизнью башмака!

Предназначение судьбы его хранило!

Башмак дельфином стал для вашего платка!

Воротимся ж к платку. Вы слышали, принцесса,

Красавица, у берегов Гадеса

Купаяся на взморье в летний жар,

Его получит от дельфина;

Красавицу с платком умчит в Алжир корсар; *

Продаст ее паше; паша назначит в дар

Для императорова сына!

Сын императоров — не варвар, а герой,

Душой Малек-Адель, учтивей Солимана;

Принцесса же умом другая Роксолана

И точь-в-точь милая Матильда красотой!

Не трудно угадать, чем это все решится!

Принцессой деев сын пленится;

Принцесса в знак любви отдаст ему платок;

Руки ж ему отдать она не согласится,

Пока не будет им отвергнут лжепророк,

Пока он не крестится,

Не снимет с христиан невольничьих цепей

И не предстанет ей

Геройской славой озаренный.

Алжирец храбрый наш терять не станет слов:

Он вмиг на все готов —

Крестился, иго снял невольничьих оков

С несчастных христиан и крикнул клич военный!

Платок красавицы, ко древку пригвожденный,

Стал гордым знаменем, предшествующим в бой,

И Африка зажглась священною войной!

Египет, Фец, Марок, Стамбул, страны Востока —

Все завоевано крестившимся вождем,

И пала пред его карающим мечом

Империя пророка!

Свершив со славою святой любви завет,

Низринув алтари безумия во пламя

И богу покорив весь мусульманский свет,

Спешит герой принесть торжественное знамя,

То есть платок,к ногам красавицы своей…

Не трудно угадать развязку:

Перевенчаются, велят созвать гостей;

Подымут пляску;

И счастливой чете

Воскликнут: многи лета!

А наш платок? Платок давно уж в высоте!

Взлетел на небеса и сделался комета,

Первостепенная меж всех других комет!

Ее влияние преобразует свет!

Настанут нам другие

Благословенны времена!

И будет на земле навек воцарена

Премудрость — а сказать по-гречески: София! *