Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Жуковский Василий Андреевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 59

Изменить размер шрифта:

Старцу Эверсу [54] *

Вступая в круг счастливцев молодых,

Я мыслил там — на миг товарищ их —

С веселыми весельем поделиться

И юношей блаженством насладиться.

Но в сем кругу меня мой Гений ждал!

Там Эверс мне на братство руку дал…

Благодарю, хранитель-провиденье!

Могу ль забыть священное мгновенье,

Когда, мой брат, к руке твоей святой

Я прикоснуть дерзнул уста с лобзаньем,

Когда стоял ты, старец, предо мной

С отеческим мне счастия желаньем!

О старец мой, в прекрасных днях твоих

Не пропадет и сей прекрасный миг,

Величием души запечатленный, —

Но для тебя я был пришлец мгновенный;

Как друг всего,и мне ты другом был;

Ты с нежностью меня благословил,

Нечаянно в сей жизни повстречавши!

Уже отсель ты в лучший смотришь свет,

И мой тебе незнаем будет след!

Но я, едва полжизни испытавши,

Едва сошед с предела ранних лет,

Не с лучшею, не с легкою судьбою

(И может быть, путь долгий предо мною!),

Мысль о тебе, о брат священный мой,

Как божий дар, возьму на жизнь с собой!

Брат Эверса!.. так! я сказать дерзаю,

Что имени сего всю цену знаю!

В сем имени мой долг изображен!

Не беден тот, кто свойства не лишен

Пред добрыми душою согреваться;

Кто мыслию способен возвышаться,

Зря благости величественный лик.

О! сладкий жар во грудь мою проник,

Когда твоя рука мне руку сжала!

Мне лучшею земная жизнь предстала,

Училищем для неба здешний свет!

«Не унывать, хотя и счастья нет;

Ждать в тишине и помнить провиденье;

Прекрасному — текущее мгновенье;

Грядущее— беспечно небесам;

Что мрачно здесь,то будет ясно там!

Земная жизнь, как странница крылата,

С печалями от гроба улетит;

Что было здесь для доброго утрата,

То жизнь ему другая возвратит!»

Вот правила для Эверсова брата.

Я зрел вчера: сходя на край небес,

Как божество, нас солнце покидало;

Свершив свой день, прощальный луч бросало

Оно с высот на холм, и дол, и лес,

И, тихий блеск оставя на закате,

От нас к другим скатилось небесам..

О! сколько мне красот явилось там!

Я вспомянул о небом данном брате;

О днеего, о ясной тишине

И сладостном на вечересиянье;

Я вспомянул о нежном завещанье,

Оставленном в названье брата мне, —

И мужество мне в душу пробежало!..

Благослови ж меня, священный друг!

Что б на пути меня ни ожидало,

Отныне мне, как благотворный дух,

Сопутником твое воспоминанье.

Где б ни был я, мой старец брат со мной!

И тихое вечернее сиянье,

С моей о нем беседуя душой, —

Таинственный симво́л его завета, —

Учителем отныне будет мне:

«Свой здешний путь окончить в тишине!» —

И вестником прекраснейшего света.

<К кн. Вяземскому> *

Благодарю, мой друг, тебя за доставленье

Твоих пленительных стихов!

На Волге встретилось с тобою вдохновенье!

Ты, с крутизны ее лесистых берегов

Смотря на пышные окрестностей картины,

С природы список нам похожий написал.

И я тебе вослед мечтою пробегал

Прибрежных скал вершины;

Смотрел, как быстрые крылатые струга,

Сокровищ земледелья полны,

Рулями острыми разрезывали волны;

Как селы между рощ пестрили берега;

Как дым их, тонкими подъемляся столбами,

Взвивался и белел на синеве лесов

И, медленно всходя, сливался с облаками, —

Вот что, по милости твоих, мой друг, стихов,

Как наяву, я видел пред собою.

Прочел я их один, потом прочли со мною

Тургенев с Гнедичем, и Блудов, и Дашков.

Потом и критику-богиню пригласили

Их с хладнокровием, ей сродным, прочитать.

Мы, слушая ее, стихи твои херили,

Тебе же по херам осталось поправлять!

Вот общийприговор богини беспристрастной:

«Ваш Вяземский прямой поэт!

Он ищет простоты, но простоты прекрасной;

И вялости в его стихах призна́ка нет.

Дар живописи он имеет превосходный!

Природу наблюдать его умеет взор!

Презревши вымыслов блистательный убор,

Он в скромной простоте, красам природы сродный,

Живописует нам природы красоты!

Он в ней самой берет те сильные черты,

Из коих создает ее изображенье

И списка точностью дивит воображенье».

Такой был общийприговор!

Потом перебирать свободно

Богиня принялась стихи поочередно,

И вышел строгий перебор!

Послушай и поправь, когда тебе угодно!

Благоухает древ

Трепещущая сень.Богиня утверждает

(Я повторяю то, поэту не во гнев),

Что худо делает, когда благоухает,

Твоя трепещущая сень!

Переступившее ж последнюю ступень

На небе пламенном вечернее светило—

В прекраснейших стихах ее переступило,

Да жаль, что в точности посбилось на пути;

Нельзя ль ему опять на небеса взойти,

Чтоб с них по правилам грамматики спуститься,

Чтоб было ясно все на небе и в стихах?

И скатерть синих вод сравнялась в берегах:

Равняться в берегах твоихей не годится,

Когда в моихона сравнялася давно

Не синей скатертью, а попросту рекою:

Мой стих перед тобою * ,

Но красть у бедняка богатому грешно!

О сем стихе, где живописи много:

Кто в облачной дали конец тебе прозрит?

Богиня говорит,

И справедливо, хоть и строго:

Прозреть, предвидеть— все равно!

Прозретьнам можно то одно,

Что́ не сбылось еще, чему лишь можно сбыться;

Итак, сие словцо не может пригодиться

К концу реки!Он есть давно, хотя и скрыт.

Ты вместо вялого словечка различит,

Великолепное прозритвклеил не к месту

И безобразную с ним сочетал невесту:

И неподвижный взор окованный стоит!

Как хочешь стой, но он в жестоком положенье!

Из одинаких весь сей стих лоскутьев сшит:

Стоит, оковы, недвиженье—

Одно! Такой халат читателя смешит!

Огромные суда в медлительном паренье:

Запрещено, мой друг, — и нечем пособить! —

Указом критики судам твоим парить:

Им предоставлено смиренное теченье;

А странное: столбы на них—

Простым словцом: и мачты их

Сама своей рукой богиня заменила!

Но те твои стихи она лишь похерила,

В которых ты, внимая гласу волн,

Нам говоришь: люблю гнать резво челн

По ропотным твоим зыбям и, сердцем весел,

Под шумом дружных вёсел

И прочее: зво… челн— ей неприятный звук.

А вёселрифма ли на весел,милый друг?

Жаль! Ведь последний стих разительно прекрасен!

Воображению он сильно говорит;

Но рифма вздорная косится и брюзжит!

Как быть? Она деспо́т, и гнев ее ужасен!

Нельзя ли рифму нам другую приискать,

Чтобы над веслами беспечно задремать,

Не опасаяся, чтоб вздорщицу смутили,

И также, чтобы нас воздушные мечты,

А не тяжелые златыевеселили?..

Но наше дело — хер!Поправки ж делай ты.

Покаты гор крутых! — не лучше ли пещеры?

Воспрянувших дубрав! — развесистых дубрав,

Или проснувшихся!Слова такой же меры,

А лучше! В этом вкус богини нашей прав!

Воспрянувших,мой друг, понятно, да не ясно.

Все прочее прекрасно!

Но я б весьма желал, чтоб своды глас забав

Не галлицизмами окрестности вверяли,

А русским языком волнам передавали.

Младое пенье их— прекрасная черта!

Их слава ясная, как вод твоих зерцало!

Стих сильный, а нельзя не похерить начало!

Поставь, прошу тебя: и слава их чиста,

Чтоб следующим трем был способ приютиться.

О двух других стихах — прекрасных, слова нет —

Ни я, ни критика не знаем, как решиться:

В них тьма, но в этой тьме скрывается поэт!

Гремящих бурь боец, он ярости упорной

Смеется, опершись на брег, ему покорный!

Боец не то совсем, что́ ты хотел сказать.

Твой Гений, бурь боец, есть просто бурь служитель,

Наемный их боец; а мне б хотелось знать,

Что он их победитель!

Нельзя ли этот стих хоть так перемарать:

Презритель шумных бурь, он злобе их упорной

Смеется, опершись на брег, ему покорный!

Презритель— новое словцо; но признаюсь:

Не примешь ты его, я сам принять решусь!

К Фетиде с гордостью…Твоей, мой друг, Фетиде

Я рад бы из стихов дорогу указать.

В пучину Каспияприличней бы сказать.

Сравнение полней, и Каспий не в обиде!

А бег виющийся ручья—

Неловко — власть твоя;

Я б смело написал: ж урчащего в дубраве.

Спроси о том хоть музу ты свою,

Виющийсяидет не к бегу, а к ручью.

Вот все!.. Согласен будь иль нет, ты в полном праве!