Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Жуковский Василий Андреевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Жуковский Василий Андреевич - Страница 55

Изменить размер шрифта:

Любовная карусель, или Пятилетние меланхолические стручья сердечного любления *

(тульская баллада)

В трактире тульском тишина,

И на столе уж свечки,

Като * на канапе одна,

А Азбукин * у печки!

Авдотья * , Павлов Николай

Тут с ними — нет лишь Анны.

«О, друг души моей, давай

Играть с тобой в Татьяны!» —

Като сказала так дружку,

И милый приступает,

И просит скромно табачку,

И жгут крутой свивает.

Катошка милого комшит,

А он комшит Катошку;

Сердца их тают — стол накрыт,

И подают окрошку.

Садятся рядом и едят

Весьма, весьма прилежно.

За каждой ложкой поглядят

В глаза друг другу нежно.

Едва возлюбленный чихнет —

Катошка тотчас: здравствуй;

А он ей головой кивнет

И нежно: благодарствуй!

Близ них Плезирка-пес кружит

И моська ростом с лось!

Плезирка! — милый говорит;

Катоша кличет: — мось!

И милому дает кольцо…

Но вдруг стучит карета —

И на трактирное крыльцо

Идет сестра Анета * !

Заметьте: Павлов Николай

Давно уж провалился,

Анета входит невзначай —

И милый подавился!

«О милый! милый! что с тобой?» —

Катоша закричала.

«Так, ничего, дружочек мой,

Мне в горло кость попала!»

Но то лишь выдумка — злодей!

Он струсил от Анеты!

Кольцо в глаза мелькнуло ей

И прочие конжеты!

И говорит: «Что за модель?

Извольте признаваться!»

Като в ответ: «Ложись в постель», —

И стала раздеваться…

Надела спальный свой чепец

И ватошник свой алый

И скомкалася наконец

Совсем под одеяло!

Оттуда выставя носок,

Сказала: «Я пылаю!»

Анета ей в ответ: «Дружок,

Я вас благословляю!

Что счастье вам, то счастье мне!»

Като не улежала

И бросилась на шею к ней, —

Авдотья заплясала.

А пламенный штабс-капитан:

Лежал уже раздетый!

Авдотья в дверь, как в барабан,

Стучит и кличет: «Где ты?»

А он в ответ ей: «Виноват!»

«Скорей!» — кричит Анета.

А он надел, как на парад,

Мундир, два эполета,

Кресты и шпагу нацепил —

Забыл лишь панталоны…

И важно двери растворил

И стал творить поклоны…

Какой же кончу я чертой?

Безделкой: многи лета!

Тебе, Василий! вам, Като,

Авдотья и Анета!

Веселье стало веселей;

Печальное забыто;

И дружба сделалась дружней;

И сердце всё открыто!

Кто наш — для счастья тот живи,

И в землю провиденью!

Ура, надежде и любви

И киселя терпенью!

Плач о Пиндаре *

(быль)

Однажды наш поэт Пестов * ,

Неутомимый ткач стихов

И Аполлонов жрец упрямый,

С какою-то ученой дамой *

Сидел, о рифмах рассуждал,

Свои творенья величал, —

Лишь древних сравнивал с собою

И вздор свой клюквенной водою,

Кобенясь в креслах, запивал.

Коснулось до Пиндара слово!

Друзья! хотя совсем не ново,

Что славный был Пиндар поэт

И что он умер в тридцать лет,

Но им Пиндара жалко стало!

Пиндар великий! Грек! Певец!

Пиндар, высоких од творец!

Пиндар, каких и не бывало,

Который мог бы мало-мало

Еще не том, не три, не пять,

А десять то́мов написать, —

Зачем так рано он скончался?

Зачем еще он не остался

Пожить, попеть и побренчать?

С печали дама зарыдала,

С печали зарыдал поэт —

За что, за что судьба сослала

Пиндара к Стиксу в тридцать лет!

Лакей с метлою тут случился,

В слезах их видя, прослезился;

И в детской нянька стала выть;

Заплакал с нянькою ребенок;

Заплакал повар, поваренок;

Буфетчик, бросив чашки мыть,

Заголосил при самоваре;

В конюшне конюх зарыдал, —

И словом, целый дом стенал

О песнопевце, о Пиндаре.

Да, признаюся вам, друзья,

Едва и сам не плачу я.

Что ж вышло? Все так громко выли,

Что все соседство взгомозили!

Один сосед к ним второпях

Бежит и во́пит: «Что случилось?

О чем вы все в таких слезах?»

Пред ним все горе объяснилось

В немногих жалобных словах.

«Да что за человек чудесный?

Откуда родом ваш Пиндар?

Каких он лет был? молод? стар?

И что о нем еще известно?

Какого чину? где служил?

Женат был? вдов? хотел жениться?

Чем умер? кто его лечил?

Имел ли время причаститься?

Иль вдруг свалил его удар?

И словом — кто таков Пиндар?»

Когда ж узнал он из ответа,

Что все несчастья от поэта,

Который между греков жил,

Который в славны древни годы

Певал на ска́чки греков оды,

Язычник, не католик был;

Что одами его пленялся,

Не понимая их, весь свет,

Что более трех тысяч лет,

Как он во младости скончался, —

Поджав бока свои, сосед

Смеяться начал, да смеяться

Так, что от смеха надорваться!

И смотрим, за соседом вслед

Все — кучер, повар, поваренок,

Буфетчик, нянька и ребенок,

Лакей с метлой, и сам поэт,

И дама — взапуски смеяться!

И хоть я рад бы удержаться,

Но признаюся вам, друзья,

Смеюсь за ними вслед и я!