Свидание с тенью - Боуман Жанна - Страница 13

— Ничего, если я не буду вставать? — спросил он. — Сегодня я не в том настроении, чтобы общаться с людьми. Я говорю не о твоем обществе, а об Обществе с большой буквы.

— Иначе говоря, ты относишься к числу тех, кого многие добродушно именуют темпераментными, а я считаю нормальными. Можно узнать, что ты имел в виду, когда говорил об орегонской земле?

Кинг похлопал рукой по пончо, приглашая Линн присоединиться к нему. Девушка послушно уселась рядом.

— Поскольку моя семья живет в Орегоне с 1840 года, я имею полное право говорить о своем родном штате. Мы — приверженцы местных традиций. Вручи ты нам хоть весь мир на золотом блюдечке, мы и тогда поинтересуемся, у нас ли его изготовили. Мы — люди замкнутые. Линди, — Кинг повернулся к ней, взгляд синих глаз был как-то по-особому печален, — знаешь, почему я построил это так называемое шале здесь, на Озере?

Она задумалась. Потом, кивнув, произнесла:

— Да, кажется, знаю. Здесь, на Озере, ты написал книгу, которая принесла тебе много денег. И в поселке от тебя ожидали чего-то взамен. Возможно, кто-то нуждался в работе. Ты должен был сделать широкий жест… для них.

— Продолжай, — подбодрил он.

— Крупный выигрыш, — задумчиво вздохнула девушка. — Публика всегда надеется, что и ей немного перепадет. Вот почему победитель оказывается в центре внимания.

— Это все равно что механическая бегущая дорожка для спортсменов, — бросил в ответ Кинг. — Ты бежишь, чтобы удержаться на ней, а она движется все быстрее, и невозможно выдерживать такой темп. Наконец тебя сбрасывает с нее.

Он посмотрел на девушку, словно ждал от нее ответа на свои слова. Но Линн молчала, задумчиво поглядывая на озеро. Кинг вздохнул.

— Хочешь взглянуть на моего белого слона? — Он вручил ей полевой бинокль.

Линн вскочила на ноги и навела бинокль на дом, расположенный со стороны узкой части Озера.

— У тебя гости, — заметила Линн. В следующее мгновение она разглядела, кто это. — Раз уж мы встретились, — задумчиво произнесла Линн, — почему бы тебе не спуститься вниз и не пообедать со мной? У меня осталось жаркое. Можно открыть баночку грибов.

— В вашем присутствии даже черствый хлеб… — галантно заговорил Кинг и замолчал.

В чистом воздухе отчетливо раздался повелительный голос псевдо-Линн Дин:

— Кинг, Кинг! Я знаю, ты где-то рядом. Это я, Линн Дин!

Глава 9

Кинг Кинкейд извинился, как только удостоверился, что деревья надежно загораживают их от тропинки, ведущей к шале.

— Она отличная девушка, — объяснил мужчина, — но очень уж энергичная и может утомить, если ты чувствуешь себя не на высоте. А сегодня именно такой день.

— Ты давно ее знаешь?

— Мне пришлось встречаться сразу слишком со многими. — Он словно оправдывался. — После интервью со мной она написала очень дельную статью. Но, видимо, в тот момент вокруг толпилось много народу, потому что, если честно, я не могу ее вспомнить. И все-таки у меня такое ощущение, будто я где-то встречался с нею. В отличие от тебя, Линди, она огорчилась, когда я ее сразу не узнал.

Линн кивнула. Хороший психологический ход — заставить Кинга оправдываться.

— Я познакомилась с ней вчера.

Кинг от души рассмеялся:

— Уже наслышан. Она такая — каждого вновь прибывшего норовит поставить на место.

— Ну уж нет, — возразила Линн. — Скорее она бросила мне вызов. А у меня нет ни времени, ни желания принимать его. Должно быть, — лукаво заметила девушка, — в прежней жизни мы были врагами. В этой жизни я определенно с ней не встречалась. Откуда она?

— Думаю, что из этих мест. Правда, она много путешествует. Как-то позвонила мне с южного побережья. Пару раз мы там с ней встречались. Тогда Линн Дин была в Беверли-Вильшире. Поразительная девушка! Но мне известно, как это бывает, когда человек работает. Вероятно, ей приходится уезжать отсюда, когда слишком мешают. Она здесь очень популярна.

Впереди показался дом Сида, и Кинг заговорил о нем тепло и уважительно:

— Сид ко всем хорошо относится. Но в то же время у него нет ни одного по-настоящему близкого человека. Боится. Думаю, тебя нужно ввести в курс дела. Ты нравишься ему больше всех, кого он встречал. Мы не хотим, чтобы он страдал.

Линн хотелось возразить ему. Ведь она вовсе не собиралась никому причинять страданий.

— Когда Сиду было семнадцать, — продолжал Кинг, — вся его семья погибла во время пожара. Это ужасно само по себе, но вдобавок ко всему мстительный сосед заявил, будто Сид сам устроил поджог, чтобы получить страховку. Нелегко пришлось парнишке.

— Но как же так? — вскричала Линн. — Ведь это ужасно!

— Видишь ли, Сид хотел стать художником. Отец у него был довольно тяжел на руку и требовал, чтобы сын остался на ферме и помогал ему там управляться. Соседи знали об этом, знали, что отец и сын не ладили между собой.

Помог ему, между прочим, Билл Уоттс. Билл, тогда еще начинающий репортер, работал в газете ближайшего городка. Он занимался этой историей и докопался до сути. В тот вечер Сида не было дома, потому что он тайком от отца брал уроки рисования у старика, который в свое время был хорошим художником.

Билл отыскал и свидетеля, который предупреждал отца Сида, что дымоход у него не в порядке. Но тот выгнал его — не захотел тратиться на починку.

Сид отказался от денег за страховку. То есть он отдал их на какие-то благотворительные цели. Сказал, что не может взять оттуда ни пенни. Билл нашел ему работу в художественном отделе газеты и помогал чем мог, пока Сид учился по вечерам. А потом, когда тот добился успеха, привез его сюда отдыхать. Это было лет пятнадцать назад.

За разговорами они не заметили, как подошли к домику Линн. Девушка заколебалась. Как ни хотелось ей заполучить Кинга на вечер только для себя, узнать его поближе, выяснить, почему он перестал писать, она чувствовала, что с ним нужно быть осторожнее.

— Может, заглянешь к Тейборам и пригласишь их присоединиться к нам? — предложила Линн. — Если я приготовлю клецки, то на всех хватит.

— Что ж, если ты настаиваешь, — согласился Кинг, посмеиваясь.

Но Линн поняла, что ему это понравилось. Нашлась девушка, которая не пыталась изолировать его от всех. Теперь, если они окажутся наедине, Кинг будет чувствовать себя с ней еще свободнее.

И все-таки, торопливо снуя по кухне, она поймала себя на мысли, что больше думает о Сиде, чем о Кинге. Его история объясняла многое, в том числе доброту Сида и его молчаливость.

Разве это не печально, что человеку, видимо, нужно испытать горе или страдания, чтобы научиться по-настоящему выражать сочувствие другим? Впрочем, это палка о двух концах. Другой на его месте мог бы преисполниться горечи и стать подозрительным.

Вернулся Кинг и сообщил, что Тейборы придут, но ненадолго.

— Линди поймет, — заявила Кэти, — если мы уйдем сразу после обеда, поскольку приступили к работе.

— А теперь убирайтесь, — велела Линн после того, как Тейборы допили кофе. — Не хочу, чтобы в моем доме кто-нибудь чувствовал себя так, как я себя чувствую на званых обедах.

Супружеская чета с благодарностью пробормотала пожелания приятно провести вечер и удалилась.

— Они всегда работают одновременно? — полюбопытствовала Линн.

— Мне кажется, Кэти по возможности подстраивается к мужу. Ей это проще. По-моему, Кент даже не замечает, когда она не работает.

Кинг вытер тарелки и, пока Линн заканчивала возиться на кухне, прошел в гостиную. Здесь на полке с привезенными ею книгами он отыскал свою с той же легкостью, с какой родитель нашел бы своего ребенка.

Когда Линн присоединилась к нему, Кинг все еще держал книгу в руках.

— Сразу видно, что ее читали, — заметил мужчина.

— Чтобы понять, пришлось прочесть не один раз, — ответила Линн.

— Интересно, — задумчиво произнес он. — Со мной было то же самое. Странное это чувство: через несколько лет вернуться к тому, что сочинил твой мозг и напечатали твои руки. И вдруг обнаружить какие-то новые вещи, целые пласты, о которых я даже не помышлял. Невероятно.