Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Повелитель Вселенной - Сарджент Памела - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

— Ты заставил…

— Успокойся, — сказал мальчишеским голосом человек, ехавший рядом с кибиткой.

Оэлун вскрикнула; светлоглазый поморщился.

— Мой хозяин Ихэ Чиледу…

— Успокойся! — повторил младший. — Теперь он тебя не может услышать.

— У тебя с ним все кончилось, — пробормотал человек, сидевший рядом. — Я не хочу, чтобы ты все время выла у меня под крышей.

Она возненавидела его еще больше.

— Так ты что, хочешь оставить ее себе? — спросил младший.

— Конечно, — ответил сидевший рядом с Оэлун.

— У тебя уже есть жена.

— Ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе? Я увидел ее первый. Найди-ка себе женщину сам, Даритай.

— Ладно, брат, — сказал младший. — А я было подумал…

— Кончайте спорить! — Человек, ехавший впереди, обернулся. — Не хватало еще, чтобы между двумя такими воинами встала женщина.

Итак, у ее нового хозяина есть жена. Она будет второй, с положением пониже. Оэлун огорчила разлука с Чиледу еще больше.

— Мы слишком мало знали друг друга, Чиледу и я. — Оэлун утерлась рукавом. — Мы поженились всего несколько дней тому назад.

— Хорошо, — откликнулся светлоглазый. — Легче будет забыть его.

Она закрыла лицо руками, а потом сквозь пальцы стала рассматривать незнакомца. Он был повыше Чиледу и шире в груди. Рот обрамляли длинные вислые усы. Теперь, когда он был совсем близко от нее, ей показалось, что он не намного старше ее мужа.

— Как тебя зовут? — спросил он. Она не ответила. — Наподдать тебе, что ли, чтобы ты сказала? Как тебя называли?

— Оэлун.

— Эти двое — мои братья. — Он показал рукой на едущего впереди. — Некун-тайджи — старший. — Всадник обернулся с улыбкой, такой же широкой, как у брата. — Даритай-отчигин сбоку. Когда я вернулся и рассказал, какую красавицу видел, они тут же повскакали на коней. А я — Есугэй.

— Есугэй-багатур, — добавил тот, которого назвали Даритаем.

Багатур — храбрый. Оэлун ломала голову, какие подвиги должен был совершить этот человек, чтобы заслужить такой титул.

— Нашим отцом был Бартан-багатур, — сказал Есугэй. — Хабул-хан был нашим дедушкой, а Хутула-хан — дядей.

— Голос Хутулы-хана, — сказал Даритай, — мог заполнить всю долину и достичь ушей Тэнгри. Он мог съесть целого барана и не наесться. Он мог лежать у горящего леса и смахивать с себя горящие сучья, словно пепел. Однажды во время охоты на него и его людей напали, и он упал с коня. Все думали, что он погиб, и наше племя собралось на тризну, но только его жена стала причитать, что не верит в его смерть, как он тут же появился в курене на коне, живой и невредимый, да еще пригнал табун диких лошадей, пойманный по дороге.

Оэлун подумала, что это пустая похвальба — гордые слова произносит обычно тот, у кого гордости больше пожитков. Она уже слышала кое-что о племени борджигийнов-монголов. Оно когда-то было в силе, но татары с помощью китайской армии чжурчженьской «Золотой» династии Цзинь сокрушили их. Хан их, Хутула, который, по словам Даритая, был непобедим, погиб вместе со своими братьями.

— И кто теперь хан? — смело спросила Оэлун. Есугэй нахмурился. — У вас нет хана, как я слышала. — Ей хотелось разозлить этого человека, сказать что-нибудь наперекор. — Вы потеряли двух ханов — одного, которым хвастался твой брат, и другого, который был до него, верно?

— Хватит тебе… — пробормотал Даритай.

— Татары убили твоего дядю, — продолжала она, — а цзиньцы убили того, что был перед ним.

Есугэй стиснул зубы. Было мгновенье, когда Оэлун подумала, что он ударит ее.

— Амбахай-хан поехал к татарам заключать мир, — сказал он, — но татары схватили его и продали цзиньцам. Те пригвоздили его к деревянному ослу на глазах у своего «Золотого» императора и смеялись над ним, когда он умирал, но Амбахай-хан успел повелеть своему народу не знать покоя, пока мы не отомстим за него. Проклятые татары поплатятся за это.

— Значит, тебе непременно надо воевать с ними, — сказала Оэлун. — Цзиньцы будут помогать татарам, чтобы не дать вам набрать силу, но если татары станут слишком могучими, цзиньцы могут поддержать вас. Для Китая безопаснее, когда все такие сражения происходят вне Великой стены.

— Что ты понимаешь в таких вещах?

— Только то, что войны на наших землях идут больше на пользу «Золотой» династии Китая, чем нам.

Есугэй крепко схватил ее за руку, потом отпустил.

— Слишком много говоришь, женщина.

Она терла руку там, где намечался синяк.

— Мне кажется, у тебя хватает врагов и без тех, что ты нажил, украв меня.

— Ну, будет их больше — ты стоишь того.

Оэлун закрыла глаза, боясь опять заплакать. Она подумала о Чиледу, который скачет в одиночестве навстречу горячему ветру, обжигающему лицо.

К югу от рощи, где Оэлун впервые увидела Есугэя, местность была плоская и безлесная. Вдалеке виднелся небольшой табун лошадей.

— Наши, — сказал Даритай, махнув рукой в сторону лошадей и табунщиков.

Оэлун молчала.

— Мой брат Есугэй, — продолжал молодой человек, — анда Тогорила, хана кэрэитов, который живет в шатре из золотой парчи.

Это означало, что Есугэй и хан кэрэитов дали друг другу клятву верности и братства. Даритай заерзал в седле. Он уже говорил Оэлун, что Есугэй — старший в своем роде, что он — вождь киятов-борджигийнов и что у него есть сторонники во всем их племени борджигийнов.

— Они побратались после того, как Есугэй сражался против врагов Тогорил-хана и вернул ему трон. Дядя Тогорила сам претендовал стать ханом кэрэитов, но наши воины победили его, и Тогорил был так благодарен брату, что предложил ему священные узы анды. Кэрэиты богаты, Тогорил-хан — сильный союзник.

— Значит, у твоего брата есть друзья, — сказала Оэлун. — А я думала, что он только и умеет, что воровать чужих молодых жен.

Даритай пожал плечами.

— В нашем курене живут люди из племени тайчиутов. Хонхотаты и многие другие потомки Боданхара ходят вместе с нами в походы.

Вскоре Оэлун увидела стан Есугэя. Круглые юрты напоминали большие черные грибы. Они раскинулись на лугу близ реки; из отверстий в крышах клубился дым. Возле каждого жилища стояли повозки. Оэлун прикинула, что в стане живет около трехсот человек, а после хвастовства Даритая она ожидала, что их будет больше.

— Останови кибитку, — сказала она. — Я хочу быть прилично одетой.

Есугэй удивленно посмотрел на нее.

— Там, у реки, ты не была такой скромницей.

Она схватила свои штаны и забралась в глубь кибитки, и даже опустила за собой войлочный полог. Она нашла другую рубашку в одном из сундуков, натянула штаны, надела шелковый халат и повязалась синим кушаком.

Есугэй заерзал, когда она снова села рядом Кибитка покатила, а Оэлун взяла свой бохтаг. Полый головной убор, украшенный несколькими утиными перьями, был почти в фут высотой. Она пристроила бохтаг на голове, засунула под него косы и завязала ремешки на подбородке.

Светлоглазый хихикнул.

— Теперь у тебя приличный вид.

Некун-тайджи пустил коня рысью. Вечерняя работа в курене была в разгаре. В стаде на краю стана женщины на корточках доили коров, дети пасли овец. Жеребята были привязаны к длинной веревке, натянутой между двумя кольями, а в это время мужчины доили кобыл. Перед большим шатром другие мужчины взбалтывали кобылье молоко в больших бурдюках; мелькали руки, державшие тяжелые мешалки. Оэлун подумала об отцовском стане, где ее семья делает ту же работу, и пригорюнилась.

Навстречу поскакали несколько молодых людей, приветствуя Есугэя.

— Багатур с добычей! — крикнул один из них и рассмеялся. Оэлун потупилась, ей не понравилось, как они смотрят на нее.

— Сегодня вечером отпразднуем это, — сказал Есугэй.

Оэлун стало не по себе.

Кольцо юрт рода Есугэя находилось на северном краю куреня. Его туг, длинный шест, увенчанный девятью хвостами яков, был воткнут в землю у самой северной юрты. Есугэй снял Оэлун с повозки и, поставив на ноги, провел меж двух костров, горевших вне кольца, для того чтобы очистить ее. Потом он расседлал своего жеребца. К братьям поспешил мальчик, который увел их коней.